Творец - Ольга Рубан
Что делать? Освободить детей, вывести в людное место, а потом… Он оглядел навесные замки. Без инструментов не обойтись, а подвал, как назло, сиял чистотой и даже каким-то своеобразным, извращённым уютом.
— Нина Сергеевна, мне придется ненадолго оставить вас. В машине болторез. Без него никак… Заодно доложу начальству.
Он не стал дожидаться её реакции и торопливо взлетел по лестнице.
— С нами порядок, ма, — произнес Сява после некоторого молчания, — Ты лучше… этой помоги. Ей болторез не нужен…
Нина непонимающе уставилась на сына, а потом развернулась и посмотрела в зияющий чернотой угол. Казалось, даже тусклый свет настольной лампы боязливо жмётся, не решаясь осветить его.
Она поднялась, и по ногам тут же потекло. Живот окаменел, но почти сразу расслабился.
«Тише, маленький», — мысленно прошептала она, скрипнув зубами, — «Мы обещали дяде полицейскому…»
Она подошла к тёмной нише, где угадывались какие-то громоздкие, несущие угрозу формы, достала из кармана пальто смартфон, задержала дыхание и посветила туда фонариком….
Волосы на загривке тут же поднялись дыбом, а ноги приросли к полу. Она не сразу узнала Софью — Женину бывшую. Да и не мудрено. В висящей на кожаных ремнях чудовищно избитой и изуродованной женщине мало, что осталось от той прелестной молодой художницы, к которой она, Нина, так всегда ревновала супруга. На синюшном, отёчном лице глаз почти не было видно; разбитый нос напоминал перезрелую сливу; на подбородок и грудь изо рта текли кровь и слюни. Рот она закрыть не могла, ибо вместо зубов глубоко в её голые дёсны густым частоколом были натыканы короткие швейные иголки. То же было и с руками. Из-под уже мёртвых, отставших от плоти, ногтей торчали вроде бы тонкие гвозди. А голова… Задорные чёрные кудряшки остались лишь в воспоминаниях. Вместо них, к воспаленной и кровоточащей, выбритой коже были пришиты за хвосты какие-то мелкие змеи. Большинство, слава богу, были уже мертвы, но несколько всё еще вяло извивались, тщетно пытаясь уползти.
Смутно отмечая, что схватки усилились, Нина встретилась со своей соперницей взглядом. Глаза той дико сверкали, как два костерка в глубоких узких пещерах. Нина никак не могла понять, как она, находясь в сознании, может молчать? Кажется, если бы её, Нину, так обработали, она бы визжала, выла и билась.
— Я… сейчас помогу тебе, милая, — пробормотала она, мгновенно позабыв былую неприязнь, и оглядела нишу в поисках чего-нибудь, чем можно было перерезать ремни. Заваренный с двух сторон кусок широкой канализационной трубы, напоминающий небольшое корыто; обрывок бельевой верёвки с петлей на конце, моток тонкой, колючей проволоки, древняя опасная бритва с перламутровой ручкой, мусорный мешок, наполненный палой листвой. Странный реквизит был с педантичной аккуратностью разложен в уголке, напоминая операционный стол хирурга… А а рядом беспорядочно навалена гора каких-то разноцветных черепков.
— Он разбил свою скульптуру. Делает живую… — послышался возбуждённый, срывающийся голос Васи, — Мы видели исходный вариант. Мы все там будем, если вы с мусором не поторопитесь…
Нина прикрыла глаза, чувствуя хорошо знакомые симптомы — кто-то невидимый ухватил ее за копчик и потянул, словно намереваясь вытащить наружу весь позвоночник, а живот снова окаменел. Надо было засекать время между схватками, но сейчас было не до того. Она взяла опасную бритву, выдернула лезвие и начала резать ремни, удерживающие Софью. Когда одна из рук безвольно упала, она поняла, что ремни были не очередной пыткой и так замученной до крайности женщины, а скорее подмогой, фиксацией её в пространстве.
Вскоре Софья навалилась на неё, раня когтистыми руками и поливая её плечо кровью и слюной. Нина взвизгнула, почувствовав, как что-то сухое и холодное скользнуло по шее — одна из выживших змей! — но не отпихнула девушку, а, наоборот, целиком приняла на себя её вес и вместе со своей ношей опустилась на пол.
— Все будет хорошо, — прошептала она, пережидая очередную схватку, — Осталось немного…
Она сидела на холодном бетонном полу, поглаживая Соню по спине. Господи, какая худая. Этот комбинезон ей размеров на десять больше…
Услышав движение наверху, она задышала свободнее. Долго же он ходил за своим болторезом!
Она аккуратно уложила девушку рядом и поглядела на лестницу, по которой спускалась… Лиза. Спустилась и тут же горестно захныкала, увидав семью.
А следом…
Нина не могла поверить своим глазам. Она знала, что неведомый мучитель похож на Женю, но не была готова к такому абсолютному сходству! Да, лет на пять моложе, но… как такое вообще возможно?!
— Я же тебя предупреждал, что если приведешь ментов, твои подсвинки умрут более болезненно, — произнес он и с видом собственника положил красивую длиннопалую руку на Лизину шею. Та сразу сгорбилась, словно рука весила тонну.
— Что? О чём?.. Кто ты?..
— Записка. Оставил тебе дома, перед тем, как мы с Лизхен поехали есть пиццу…
Нина молча смотрела на него. Он правильно понял её замешательство и нахмурился.
— Если ты не была дома, то как…?
Она открыла рот, еще не зная, что скажет, но тут в проем, кувыркаясь и мельтеша красным, что-то влетело и врезалось ему в голову. Лиза взвизгнула, вырвалась и присела, зажимая уши руками. Мужчина пошатнулся, сделал шаг, другой и повалился.
Петя! А ведь секунду назад она уверилась…
Но в подвал спустился не Петя. Нина смотрела на мужа и едва сдерживала нервическую ухмылку. Припомнилось новогоднее, традиционное: «И тебя вылечат, и меня вылечат…».
Финал
Женя быстро пересчитал семейство по головам, чуть дольше задержал напуганные, уставшие на глаза на Нине, отметив под ней потемневший от влаги бетон.
— Не слишком с ней цацкайся, — пробормотал он сквозь зубы, кивнув на Соню, — Это всё её рук дело.
Нина непонимающе перевела взгляд на искалеченную девушку, а он уже отвернулся к поверженному врагу и поднял с пола тяжелый болторез с длинными, красными ручками. Только сейчас он подумал, как рисковал, швыряя его в проём, ведь вполне мог попасть в Лизу.
Адам не шевелился. Глаза закатились, из уха текла кровь. Женя некоторое время стоял над ним, занеся над головой свое оружие и широко расставив ноги. Надо было добить демона, но он не мог. Не мог бить лежачего.
— А что с Петей? — испуганно спросила Нина, наблюдая, как муж направился к клеткам и принялся перекусывать дужки замков.
Он чуть обернулся и хмуро пробурчал через плечо:
— Лежит на пустыре. Этот… ему шею свернул, как цыплёнку.
— Он… вызвал подмогу?
Женя пожал плечами, выпуская на волю детей. Сяву едва держали ноги, и он невольно повис на отчиме, бормоча слова благодарности: «Жека… красава… я твой должник,
