Дарья Зарубина - Носферату

— Мишань, я вообще просто собирался сказать тебе огроменное спасибо. С меня пузырь хорошего коньяка.

Я отмерил ладонями в воздухе предполагаемые размеры сосуда с живительной влагой. Мишка просветлел лицом и попытался улыбнуться.

— А еще я хотел спросить, не встречал ли кто-нибудь ближайшие дни груз с Саломары? Или, может, кто справочки наводил? — вкрадчиво поинтересовался я.

— Упырь ты, Носферату, таким и останешься, — вздохнул Миха. — Ну, наводил, правда, не скажу, точно ли насчет Саломары. И, честно говоря, день что-то не запомнился. Может, в день прилета саломарского груза, а может, и на следующий. Часов в десять утра приходил мужичок с пряничной рожицей, спрашивал, где располагаются грузы с беспилотников, ручная кладь, говорит, сумки, посылки, корзинки, аквариумы. Я еще подумал, что мужик с катушек съехал, что ему могли беспилотным прислать в аквариуме, разве что аммерское масло контрабандой…

— Спасибо, Мишань. — Я потряс Евстафьева за плечо, насколько позволяли изрядно растраченные за недолгую болезнь силы. — Я тебе за такие хорошие новости доброшу к коньячку чего-нибудь вкусненького.

— Но не меньше вагона, — монотонно пошутил Мишка и пошел мимо меня к зданию для персонала.

Значит, профессор Насяев встречал-таки нашего консула. А как недоумение отыграл — Щепкин, артист больших и малых академических театров. Встречал консула и, возможно, заранее обсудил с ним спектакль, разыгравшийся поздно вечером. Да что там, если учесть дядину радиограмму с неверными сведениями, консул и профессор обговорили все задолго до прилета Раранны на Землю. Только вот дипломат не знал, чем для него закончится это представление. Но зачем? Зачем они разыграли эту комедию, зачем Насяеву было убивать саломарца, который в первый раз прилетел на Землю? Или, возможно, Насяев не ожидал, что его вспыльчивый друг убьет высокого гостя?

Тут в моей голове замаячило смутное ощущение, что я что-то знаю, что-то важное, до чего я дошел вчера, но из-за проклятого обморока начисто выбросил из головы. Точно, выше. Муравьев, пытаясь восстановить события той ночи, целился воображаемому саломарцу куда-то в пупок (надо все-таки спросить, есть ли у саломарцев пупки), а у многоуважаемого консула была отчетливая дырка в башке. А башка эта находилась в тот момент почти на метр выше, чем могла бы попасть пуля Муравьева, выпущенная в той позе, какую он нам продемонстрировал. По словам Муравьева, он стрелял только один раз. Эх, надо бы глянуть на тело, пошарить в щупальцах, вторую дырочку поискать… Да и с самими щупальцами что-то не так…

Я отчаянно потер нывшие от головной боли виски. Из-за угла терминала высунулся Юлий и пронзительно свистнул.

— Шеф, ну мы едем или я в парк? — заорал мой помощник и постучал по часам.

Времени действительно не было. Ладно, пусть органы разбираются. Эх, живут люди и не знают, какой сюрприз им приготовила в моем лице отечественная журналистика.

Юлий ждал меня, распахнув дверцу своего «Фольксвагена». Он упорно предпочитал автомобили ретро, а «Фольксвагены» любил беззаветно и преданно, словно их собирали с ним в один день на одном заводе.

— Куда? — бодро спросил он.

— Сначала домой, — выдохнул я. — В таком виде даже в забой стыдно. А мне предстоит один наисложнейший разговор.

До дома на машине было буквально несколько минут. Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь усилием воли выудить из серого марева головной боли хоть одну из здравых идей. Юлий не тревожил меня, и на каких-то пару минут я выключился, так что даже успел зацепить кусочек какого-то чрезвычайно захватывающего сна, в котором фигурировала скудно одетая сероглазая незнакомка в белоснежных перчатках.

Однако сменить одежду быстро не удалось. В дверях меня встретила Марта. Видимо, мой перепачканный и измотанный вид не слишком ее тронул, потому что старушка накинулась на меня едва ли не с кулаками.

— Я не могу этого видеть! — воскликнула она. — Дас ист унатриклих. Я не могу смотреть, как мучается бедное животное. Вы что-то сделали с ним! Теперь сделайте цурюк… обратно! Иначе я больше не работаю тут. Я не могу быть в доме, где мучают такой маленький собак!

Она ругалась еще минут пять: ровно столько мне понадобилось, чтобы схватить в своей комнате чистые брюки и рубашку, запихнуть их в сумку, бросить сверху пару пачек сигарет и, подхватив корзинку с фокстерьером, пулей вылететь из дома. В дверях я клятвенно заверил домработницу, что приложу все усилия, чтобы спасти жизнь «маленький собак». Я с трудом оторвал от пола корзинку с псом, который даже не пошевелился, когда я зацепился этой неподъемной ношей за угол входной двери.

— Куда теперь, шеф? — спросил Юл насмешливо, косясь на корзинку, которую я забросил на заднее сиденье. Экзи попытался поднять голову, но ограничился тоскливым вздохом.

— К Отто, в штаб, — скомандовал я, прикидывая, как выполнить данное Марте обещание. О причинах болезни Экзи догадаться труда не составило. Поганец все-таки успел вцепиться в щупальце саломарского консула, когда я выгружал покойного дипломата из аквариума на стол для осмотра. Можно было заскочить в аптеку и попросить там какой-нибудь препарат с никотином и заставить бобика накатить пару капсул или сделать укол в его лохматый зад. Но как-то некстати вспомнилось, что капля никотина убивает лошадь. Я с сомнением посмотрел на совершенно нелошадиные пропорции фокстерьера и отказался от мысли поиграть в ветеринара. Потому что — случись что — дядя останется без собаки, а я без очень хорошей домработницы. В голову лезли самые сумасшедшие способы излечения Экзи, так что я всерьез засомневался, не добрался ли саломарский яд до моих серых мозговых клеточек. Понятно, что нет ничего невозможного для человека с интеллектом. Можно и зайца научить курить. Но Экзи…

Я вытянул из пачки сигарету и задымил. Юлий предпочел не задавать вопросов.

Однако через пару минут выдержка изменила ему, и мой помощник принялся искоса поглядывать на меня, ожидая приказания «выкладывать». Ему стоило огромных усилий так долго держать рот закрытым, а в глазах уже появилось обиженное выражение, какое, возможно, было на лице моего далекого предка, приволокшего из лесу в одиночку добытого мамонта и обнаружившего, что все племя уже сыто посапывает, нажевавшись какой-то растительной дряни.

— Ну?! — наконец веско произнес он. Но я прикрыл глаза и сделал вид, что не услышал столь непочтительного обращения.

— Я что, на курорт туда мотался или как? Ты, в конце концов, хочешь узнать, на что потратил твои кровно заработанные за последние десять лет? — нетерпеливо спросил он, уничтожая меня взглядом.