Жук - Дана Обава
Хорошо, что мыслью нельзя никого убить. По крайней мере, без применения специальной техники. Запулить в Лекса чем-нибудь материальным никто также не решается, поскольку это было бы явным нарушением выбранной офицерами тактики, малодушие и непоследовательность.
— Ты! — на этот раз выбор Редженса падает на одну из курсанток, ту, которая посмотрела на Лекса со слишком большим интересом. Она также подскакивает и бежит занять место за кафедрой.
— Виды показаний.
Курсантка поднимает взгляд куда-то выше голов присутствующих и начинает без запинки перечислять.
— Кто из них не несет ответственности за дачу заведомо ложных показаний? — уже без паузы задает второй вопрос офицер.
— Подозреваемый и обвиняемый, — уверенно отвечает девушка.
— И? — нетерпеливо вопрошает Редженс.
Девушка теряется и также неминуемо отправляется на сорок кругов вокруг собравшихся.
— И… больше никто, — вздыхает Лекс. Пробегающей мимо курсантке он показывает два больших пальца, типа все равно молодец она.
Среди нервных курсантов я наконец замечаю Кейт. Она, как бы разминая ноги, пересаживается чуть в сторону, чтобы ее стало лучше видно из-за широкой спины ее подруги по учебе. Конспекты у нее аккуратно лежат стопочкой, и она кажется вполне уверенной и без них.
— Нулевая, — тут же зовет Редженс.
Кейт без промедления занимает место за кафедрой.
— Как определяется место проживания несовершеннолетнего? — тут же следует вопрос.
— С момента рождения до достижения ребенком возраста девяти лет несовершеннолетний проживает с матерью, — четко проговаривает Кейт смело глядя прямо на Редженса, — с девяти лет до дня окончания общего образования — с отцом. При отсутствии одного из родителей, право содержания переходит ко второму родителю, при отсутствии обоих — защитником несовершеннолетнего до завершения им образования считается руководитель сиротского приюта того сектора, к которому принадлежал родитель, имевший более высокий статус, или того сектора в котором ребенок был найден, если родителей установить не удалось.
Надо же, это прямо наша тема. А я ведь даже не думала о том, что сиротский приют для каждого сектора Муравейника свой, и мы вполне могли попасть в какой-то другой, ведь нашли нас где-то у границы секторов. А значит, мы могли бы попасть не к доброй госпоже Илоне, и работали бы мы не на ткацкой фабрике, и не попались бы мы Кейну, и не приехали бы работать сюда.
Я почти с благодарной нежностью смотрю на сутулую спину Кейна, и тот почти оборачивается.
— В каких случаях этот порядок может быть нарушен? — второй вопрос Редженса.
— По обоюдной договоренности между родителями, а также защитник или один из родителей может оспорить передачу ребенка второму родителю, если докажет, что при проживании с последним жизнь и здоровье ребенка может оказаться под угрозой, — бодренько поясняет Кейт.
— И? — опережая Редженса, громко интересуется Лекс.
— Только в этих двух случаях, — невозмутимо отвечает Кейт под сдержанное хихиканье курсантов.
Редженс проявляет неожиданную снисходительность, и Кейт — единственная — отправляется не бегать, а обратно на свое место, старательно сдерживая торжествующую улыбку. По дороге ее подруга Райли поздравляет ее.
Издевательства над курсантами в том же духе продолжаются еще часа два, при этом страсти только подогреваются, офицеры не устают гневаться и раздражаться, а курсанты не забывают нервно дрожать. Только вид наказания за недостаточно полный или неуверенный ответ меняется с бега на отжимания, потом подтягивания и обратно на бег. Мы с Лексом, которому довольно быстро надоедает это действо комментировать, отходим в коридор и ждем окончания на полу возле распахнутых дверей. Как раз есть время рассказать другу про мою утреннюю встречу и гипотетическую возможность поучаствовать в какой-то непонятной игре. Лекс особого интереса к этой новости не проявляет.
— Надо еще посмотреть какого рода там задания даются, — вполне разумно заключает он.
Устав ждать, мы чуть не пропускаем момент, когда обстановка в зале меняется. Отпущенные наконец курсанты собирают раскиданные и перемешанные по полу конспекты и разбредаются по комнатам. Офицеры собираются вокруг стола. Довольная Кейт подбегает к нам и заталкивает поглубже в коридор.
— Как я выглядела со стороны? — возбужденно спрашивает она.
— Нормально выглядела, даже хорошо, — Лекс удивленно взирает на нее. — Ты что, намылилась выступать от отделения? Что это тебе даст теперь? Ты же и так в группу Редженса попадешь.
— А на фиг она мне теперь нужна, — отмахивается Кейт. — Есть вариант получше. Конечно, после учебки придется еще практику отработать, но потом я хочу пойти в защитники.
— Защитники? Как госпожа Илона? — недоумеваю я.
— Нет, — Кейт показывает раздражение, но все же снисходит, чтобы для меня объяснить: — Защитники — это все, кто защищает чужие права и интересы, и работа в сиротском приюте — это не самая низшая ступень, но почти. Я же хочу попасть к тем, кто защищает права граждан от произвола стражей. Конечно, все равно придется начать снизу, но если попасть в хорошую контору, то появится шанс быстро продвинуться наверх. На самый верх я имею в виду.
— Я правильно понимаю, что защитники — это все та же гильдия стражей? — прерывает Лекс.
— Да, поэтому, чтобы попасть в хорошую контору, мне нужно хорошо проявить себя здесь, в учебке, и на практике. И если я выиграю соревнования по знанию права от своего отделения, это попадет в мое личное дело и будет говорить о моих способностях гораздо красноречивее, чем просто высокие баллы!
Что ж, целеустремленности нашей подруги можно только позавидовать. И Редженс по-видимому на этом ее новом пути не собирается ей ставить палки в колеса. Может, хочет хотя бы таким образом выкинуть ее из своей группы? Вот только если у Кейт все получится, однажды они могут встретиться, будучи на разных сторонах баррикад. Хотя вряд ли это его беспокоит, если он не верит в ее способности.
— Но это только первый пункт моего плана, — воодушевленно продолжает Кейт. — А второй состоит в том, что ты познакомишь меня с Виллингером! — заявляет она и смотрит на меня.
— Это еще кто такой?! — спрашивает за меня Лекс. Я лично понятия не имею.
— Ну как кто?! — возмущается Кейт. — Один из директоров среднего звена Первой Правовой Конторы!
— Мы должны его знать?! — в том же тоне
