Олег Бондарев - Мертвый кортеж

Ну, или, как вариант, можно будет ради смеха вернуть артефакт Пересмешнику — он ведь так его ждал. Подбросить в почтовый ящик или на коврик у двери поставить, постучать и спрятаться в ближайшем кустарнике, чтобы оттуда понаблюдать за его реакцией.

Хорник невольно улыбнулся, представляя, как бы это выглядело со стороны.

— О чем ты думаешь, Бак? — внезапно спросила Эмма.

— О разном, — неохотно буркнул хозяин Востока.

— Скажи, Бак… — После непродолжительной паузы девушка заговорила вновь: — А ты уже размышлял о… о наследнике?

— Что? — оторопело переспросил Бычара.

Он повернул голову и удивленно посмотрел на Эмму. Она тут же отвела взгляд, уставилась в потолок, и, явно стесняясь, попыталась объясниться:

— Ну, рано или поздно ведь настанет момент, когда ты уже не сможешь сам управлять своими… делами. Момент, когда тебе потребуется передать дела своему сменщику.

Девушка стрельнула глазами в его сторону, однако Бычара лишь недоуменно хмурился, силясь осмыслить услышанное. Попеременно краснея и бледнея, Эмма продолжила:

— Мы уже тринадцать лет живем с тобой под одной крышей, Бак. И моложе с годами не становимся. К тому моменту, когда тебе настанет пора уйти на покой, твой малыш должен быть готов занять твое место. Не может ведь пятилетний управлять делами вместо тебя? К тому же он, вероятно, не родится купцом или меценатом, и нам придется искать ему подходящую партию, а в Чернике браки, как ты прекрасно знаешь, заключают лишь по достижении восемнадцати лет. Нам следует учитывать все эти нюансы, если мы не хотим лишиться нашего богатства.

Бычара смотрел на нее, глупо хлопая ресницами. Никогда прежде Эмма не заговаривала с ним на эту тему, а сам он, сказать по правде, крайне редко задумывался о сыне.

Однако сейчас Бак внезапно понял, что девушка права, как никогда. Что с его «собачьей работой» будет большой удачей, если Хорник доживет до сорока, не говоря уже о пятидесяти или, тем паче, шестидесяти лет. А ведь ему уже тридцать один!.. И Эмме — столько же.

Может быть, сейчас самое подходящее время, чтобы решить эту проблему? Может, другого шанса уже не будет?

— Ты меня слышишь? — отвлекла его от мыслей девушка.

— Слышу, слышу, — рассеянно отозвался Бак. — И как бы согласен, что вопрос наследника, конечно, очень важный. Но… если честно, мне казалось, тебя все это не интересует.

— Почему же?

— Потому что мы спим в разных кроватях. Потому что мы муж и жена только на бумаге.

— И что же? Разве все браки заключаются по любви? В конце концов, мы должны исходить из того, что имеем. Я, как и любая другая женщина, хочу стать матерью, тебе ребенок нужен, чтобы продолжить свой род. Как видишь, наши интересы сходятся, так что, я считаю, мы вполне можем разок изменить традиции. Согласен?

— Ну, я… — неуверенно пробормотал Бак.

— А теперь просто помолчи, милый.

На щеках Эммы был легкий румянец. Медленно, но решительно она поднялась с кровати и на негнущихся ногах подошла к ложу Бычары. Хозяин Востока удивленно смотрел, как его жена через голову стягивает ночную рубашку, как пепельные волосы растекаются по голым плечам, смотрел на ее острые грудки с торчащими сосками, на роскошные бедра, на пухлые губы, влажные и слегка подрагивающие от волнения, и думал, что она куда красивей любой из женщин, с кем ему доводилось бывать. Пока он развлекался со шлюхами, дома ждал прекрасный цветок, ранее казавшийся недоступным.

И вот теперь ему выпал шанс этот цветок сорвать.

Бак обнял Эмму за бедра и притянул к себе. Она сопротивлялась только в первую секунду, с непривычки, после чего отдалась ему вся, доверилась мужчине, более опытному и умелому в делах постельных, и Бы-чара с радостью принял инициативу. Дикая, безудержная страсть охватила его могучее тело.

В ту ночь из спальни доносились настолько непривычные звуки, что Арнольд подумывал наведаться к хозяевам, дабы справиться об их самочувствии, однако, по счастью, так и не осмелился на столь поздний визит.

Все стихло ближе к полуночи. Насытившись друг другом, любовники расползлись по койкам и моментально уснули. Дом погрузился в привычную ночную тишину.

Правда, ненадолго.

Едва уловимый шорох никак не мог потревожить утомившихся Хорников. Тихонько звякнул металл о металл, и в крохотную щель между дверцей сейфа и удерживающей ее петлей протиснулась достопамятная иголка из шкатулки. Будто маленькая змейка, она скользнула вниз по стене, затем поползла по полу и, вскарабкавшись на кровать, метнулась к приоткрытому рту Бычары.

Секунду спустя она скрылась внутри, утащив за собой хвостик-нитку.

Усталый город заснул вновь.

Впереди была суббота.

Ночной Паркстон не баловал жителей ясным небом и мерным светом пятнистого овала луны. Вместо этого он предложил им ватное покрывало сизого тумана, куда более приличествующее осенней поре. Большинство паркстонцев отдыхало дома, в уютных и не очень квартирках; закутавшись в пледы, они дремали в креслах, храпели на диванах или же, сидя у окна с кружкой кофе, радовались, что очередная рабочая неделя подошла к концу.

Однако не все могли переждать сию промозглую ночь в тепле. Иных неотложные дела выгнали в промозглый октябрь вопреки несносной погоде.

Угрюмый джентльмен в темно-зеленом пальто, котелке того же цвета, белоснежном шарфе, с саквояжем в одной руке и черным зонтом в другой стоял на перроне, ожидая полуночного грайверного экспресса. Рядом с ним возвышался огромный мужчина в потертой черной куртке и шляпе с полями, надвинутой на глаза. Руки мужчина держал в карманах, и потому окружающим оставалось только гадать, какого размера у него ладони. Надо думать, связываться с подобным здоровяком не рискнул бы даже Паркстонский чемпион по кулачному бою: уж больно грозным казался этот парень, уж больно сильным и монолитным — из тех упрямцев, кого не так-то просто опрокинуть навзничь. Проводник, пожилой усач в штатной серо-синей форме, при виде громилы охнул от неожиданности и попятился назад.

— Доброго здравия, уважаемый, — привлекая к себе внимание бледного, как мел, сотрудника экспресса, поздоровался джентльмен в котелке. — Вам ли я должен отдать наши билеты?

— Наши? — испуганно косясь в сторону великана, уточнил проводник. — Вы едете вместе с этим высоким господином?

— Да, именно так. Я хирург, а это — мой верный помощник. Мы едем на врачебный семинар.

— Ага… — только и сказал усач.

— Вот, возьмите билеты, — джентльмен запустил руку за пазуху и, вытащив два бумажных квадратика, протянул их собеседнику. — Купе номер двенадцать в третьем вагоне. Это ведь третий вагон?