Иван Калина - Ворота Лешего

«Спокойно, – пытался образумить он сам себя, – я что-нибудь придумаю». Макс ухватился за ветку березы, но та была слишком тонкой и сломалась. «Ничего, – уговаривал он себя, – на березе еще куча таких веток». Ноги провалились уже по бедро. Их сковал могильный холод. Макс еще раз попытался уцепиться за ветку и вытащить свое тяжелое тело из болотного капкана, но все было бесполезно – ветки ломались одна за другой, приводя Макса в отчаяние. «Я выберусь, – шептал он как молитву, – ведь не свалился с моста, не погиб в аварии, не заблудился в лесу, звери меня не съели. Значит, для чего-то я нужен, для чего-то я до сих пор жив…» «Ага, чтобы сдохнуть в этом чертовом болоте», – говорил кто-то хныкающий в его голове. «Только без паники!» – приказал себе Макс. Он уже увяз по пояс и инстинктивно разгребал руками трясину перед собой. Только без паники! И заорал.

– Помогите!

Орал, обезумев от страха и ревел.

Никто не видел его и не увидит. Так что можно не прятаться и не сдерживать своих позорных слез. Макс жаловался: Как же так? Я не хочу умирать. А болото засасывало его все глубже…

– Я тебе не дамся, старый черт! – заорал он. – Накося, выкуси, леший!

И не сразу услышал свои слова. А когда услышал – пришел в отчаяние. Час назад то же самое кричал голос, зовущий о помощи. И этот голос – был его собственный. Макс закрыл глаза и решил не дергаться, раз его двойник замолчал, то есть два варианта – либо он утонул, либо вылез. Какой вариант выбираешь ты, Макс?

Он не заметил, как опустилась ночь и на небо выкатила полная луна. Она как большой фонарик осветила поляну, с виду такую мирную, уютную. Но эта поляна, как злобный паук прятала свою смертельную ловушку – трясину. Макс уже потерял надежду. На поверхности оставались только руки и голова. С каждым вдохом он все глубже погружался в болото. Топь – не вода, она не держит на плаву и от нее не оттолкнешься и не всплывешь. Топь – такая субстанция, которая забирает и не отдает. И чем больше пытаешься выбраться – тем глубже погружаешься. Это дорога с односторонним движением – в бездну.

Он увидел еще одну галлюцинацию – ту самую женщину, подсевшую по дороге в машину и подарившую ему кулон. Женщина как бы парила над болотом и махала ему рукой, мол, пойдем со мной. «Неужели это смерть моя?» – мелькнула мысль. С другой стороны, была бы смерть – давно бы забрала с собой. А эта как путь показывает, надеждой веет от этого полупрозрачного лица… Она уходит, и все манит, манит… Бесполезно, он не пойдет за ней. Сейчас он заснет, замерзший, и пусть это будет сон. Он не может больше бороться.

– Не сдавайся. Ищи второй вариант развития событий, – раздался чей-то голос и разбудил Макса.

«Какой вариант? Кто это?» – парень завертел головой, насколько позволяла его скованное положение, ища обладателя голоса. Он не сразу сообразил, что этот голос родился в его собственной голове. «Второй вариант развития событий» – где-то Макс уже это слышал, или знал… В его мозгу, как будто после перезагрузки, заворочались какие-то смутные воспоминания-подсказки, как будто когда-то он уже делал это. Или это агония перед смертью? Так. Выбрасываем сомнения как тяжелый груз, который тянет на дно. Макс с силой зажмурил глаза. Как бы было здорово оказаться сейчас дома, с книгой под пуховым одеялом и кружкой горячего чая с малиной. «Я возвращаюсь домой. Я возвращаюсь…» – мысленно повторял Макс, как молитву. «Я возвращаюсь!» Настойчивая мысль как разогнанный локомотив стала настолько горячей, что Максу показалось, будто его голова сейчас воспламенится. Острое желание выжить, как огромной иглой проткнуло Макса через голову до самых пальцев ног. Пальцы, до этого онемевшие от холода, зашевелились, получившие новый жизненный импульс. «Жить! Жить!» Какая-то нелепая радость охватила Макса.

Он поднял голову к звездам. Над его головой висела толстая еловая ветвь, как будто предлагая руку помощи. Еще пять минут назад этого дерева здесь не было. Оно стояло в нескольких шагах справа. Или он в бреду переместился, или… В лесу нет топи, «можачина – что твой лужок» – кажется, так говорил Козлов. Но сейчас, несмотря ни на что, над ним стояло дерево и дразнило веткой. Макс невооруженным глазом видел ее прочность и надежность. Такая способна выдержать его вес. Полтора метра на вскидку… слишком высоко… его руки в вытянутом положении покроют это расстоянии только на треть… сто лишних сантиметров. В это время, на елке – хозяйке толстой ветки, происходили какие-то движения: заскрипела твердая кора, как будто в нее вгрызались чьи-то когти, застонали под чем-то тяжелым ветки, прямо на голову посыпалась хвоя. У Макса было несколько мгновений, чтобы правильно оценить обстановку – видимо на дерево залезло большое животное, оно и раскачивало ветку над головой, как будто поддразнивая его. Сейчас зверь оттолкнется от нее, чтобы сделать прыжок на другое дерево и этого толчка будет достаточно, чтобы ветка опустилась на заветные сто сантиметров. Макс был так уверен в этом, как будто сидел перед телевизором, предугадывая сюжет банального фильма. Только несколько долей секунд на то, чтобы успеть поймать ветку и уцепиться за нее, пока та не отыграла назад. Уцепиться и держать. Как клещ.

Как Мюнхгаузен выуживал себя за волосы, так Макс сантиметр за сантиметром вытягивал свое большое и непослушное тело из холодной могилы, которую ему предложило болото. Он напрягал все свои силы и не думал о времени. В болоте остались сапоги, но на этот раз злобный паук остался ни с чем.

Макс вылез на твердую землю, приходя в себя, закашлялся, задышал ровно и расслабленно. Он огляделся – луна ярко освещала холм, находящийся перед ним. На его вершине четко проглядывался жуткий лес из коряг и куча больших камней. Там должно быть сухо. Если б у него были спички, он бы развел костер. Но хотя бы скрыться от ветра, как-то попытаться согреться… Там по крайней мере, нет этой всепроникающей воды.

Тепла, ему хотелось тепла. Скрюченными от холода пальцами, Макс попытался запахнуть на себе курточку, но это ничего не дало. Стало только еще холоднее. Хотелось спать. Глаза сами собой слипались. Макс понимал, что это опасный сон, скорее всего – последний, но побороть дремоту не мог. Он засыпал и видел, как над Сосновкой сгущаются тучи. Того и гляди, ливанет. А ливень обещал перейти в метель. Но это было там, снаружи. А в доме Иванны было сухо и тепло. Макс никогда не был у нее в гостях, но сейчас как будто знал каждый уголок ее жилища. Салатовые обои, цветы в кашпо, недорогой столовый уголок и ковер под ногами. Не хватало разве что телевизора. Бабка о чем-то усердно молится в своем уголке… Хлопнула дверь и вошла Иванна. Сняла полушубок, повесила на крючок. Под ее ногами вертелся каштановый мохнатый клубок. Да это же Барбос! Макс улыбнулся во сне. Вышел-таки, дуралей в деревню. Слава богу, хоть с ним все в порядке.