Веридикт - Лета Ли
— Простите, — снова пискнула Меральда. Ящичек с запертыми воспоминаниями подпрыгнул, радостно звякая содержимым. Обычно лекари носят исцеляющий камень в перстне. То, что произошло с руками Азесина, должно было вогнать кольцо в кость, расплющить, смешать с кровью и пустить по перебитым венам. Возможно ли, что оно до сих пор там и пытается излечить заведомо непоправимые раны? Сальватор ускорял заживление, проматывал время ровно к тому моменту, к которому организм рано или поздно пришёл бы сам. Но он не мог волшебным образом отрастить новую конечность, только помочь быстрее затянуть обрубок. Так что же чувствует человек, когда упорно продолжают лечить то, что необходимо отрезать? Однажды Меральда с презрением рассуждала о лекарях без сальватора, о том, какие они бесполезные, низкопробные фальшивки. Что бы она подумала о лекаре без рук? Ей ещё никогда не было так мерзко от собственных предубеждений.
Инженер Иона Флетчберг, главный источник столичных сплетен, осталась в Мираже. Кто знает, может, через несколько лет мрачные домишки, поросшие грязью и мхом, превратятся в нечто урбанистическое, и город наконец расцветёт? А пока Меральда решила воспользоваться другим источником информации.
— Иши, твоя сестра носила синк? — она надеялась, что говорит достаточно тихо, чтобы комиссар не услышал.
— Конечно. А кто его не носит? — удивился мальчишка. В этом и была проблема — в невозможности обходиться без нейроинтерфейса. Им платили, на нём учились и следили за временем, с его помощью смотрели фильмы, слушали музыку и обменивались впечатлениями. Аделари Алрат была студенткой Академии, криптографом в перспективе. Без браслета она не смогла бы элементарно лечь спать и не опоздать к началу занятий.
Меральда нашла в себе силы улыбнуться.
— Все носят. Иногда я болтаю всякие глупости. Смотри-ка, мой рот опять открывается против моей воли! — она в притворной панике накрыла лицо ладошкой и пробубнила, — Я стану охотником и обязательно поймаю единорога, чтобы потом он каждое утро приносил мне радужные пироги!
Вопреки ожиданиям, мальчик насупился и недовольно изогнул губы.
— Не нужно кривляться.
Меральда вздохнула. Подобное ребячество всегда смешило её младших сестёр и соседскую детвору.
— Можешь рассказать ещё что-нибудь о маме? Она здорово вышивала, — девушка кивнула на кусочек ткани, который тот всё ещё сжимал в руке.
— Ну да. Она работала на текстильной фабрике. В Нитях все там работают.
В Меральду словно трезубцем ткнули. Она искала связь между двумя исчезнувшими женщинами, но совершенно игнорировала то, что плавало на поверхности. Они обе были родом из Нитей. Но что такого особенного в этом городе? Хлопковые плантации, прядильни, мануфактуры, частные ателье и бесперебойная скупка шкур. Слишком странно для совпадения и слишком мало, чтобы установить закономерность. Девушке казалось, что её голова взорвётся от бесконечных вопросов. Но задать себе самый главный она не решалась: имеют ли кражи вообще какое-либо отношение к исчезновениям профессора криптографии и простой швеи, с промежутком в двенадцать лет? Аделари могли подставить так же, как Хотиса. Отдать последнюю вещь своей матери, понимая, что тебе грозит неминуемая казнь — не такой уж зазорный и бессмысленный поступок. Особенно если она знала об увечьях Азесина Бравиати, предпочитающего красный всем остальным цветам.
Экспресс ощутимо набрал скорость. Платформа проносилась над пастбищами, фермами и небольшими поселениями. Места обитания людей, задолго до приближения, выдавали чёрные башни, упирающиеся невидимыми вершинами в небо. В городах атмосферные конденсаторы терялись на фоне высотных домов и причудливой архитектуры, но здесь, на открытой местности, казались уродливыми жирными мазками, портившими пейзаж. Обогнув предгорье, они снова устремились на север. Мареград находился на рубеже, точно как и Мираж. По сути, их разделяли только отвесные скалы и, если бы не туман, из восточных окон Каструм-Мара можно было бы разглядеть длинные улицы кварцевой столицы Мистолии. Вдоль рубежа тянулись залежи песка и, опустошив один карьер, жители тут же приступали к разработке следующего. Гигантские многоуровневые ямы позже засыпали плодородной почвой. Именно поэтому, пока одна половина города имела унылый вид на бесконечные серые барханы, западная часть любовалась чудесными виноградниками. Улиц было всего три. Фабрики и общежития для рабочих стояли на передовой, словно отделяли жилые кварталы от промышленных. Выстроенные в ряд башни изгибались макушками к рубежу, напоминая мрачный каскад отражений извечной чёрной радуги. Обилие конденсаторов объяснялось не только близостью тумана, но и производственной необходимостью. Из песка вымывали соль, которая сама по себе являлась ценным ресурсом, а не просто мешала изготовлению стекла. Перед ними пролетел целый караван, вероятно, перевозивший товары в центральные города королевства. Пассажирские экспрессы редко насчитывали больше одного вагона.
Пыльный, горячий воздух с непривычки резал глаза и царапал горло. Перед выходом Меральда бросила последний взгляд в хвост салона, но так и не получила заветный знак. Хотис не шевелился, хотя сидел неестественно прямо, на добрых полголовы возвышаясь над стражником. Насколько она могла видеть с середины вагона, студент не спал. Архангелы, располагавшиеся у прохода, уже высыпались на перрон, вместе с комиссаром Хари. Руки девушки были заняты вещами, по крайней мере, именно этим она оправдывала своё нежелание прикасаться к Азесину Бравиати. И ещё тем, что она прощалась не по-настоящему, рассчитывая нагнать военных в Хэндскае.
— Лекарь, — неуверенно позвала она, бросая короткие взгляды в совсем другом направлении, будто её голос непременно должен был растормошить Хотиса. Он нисколько её не замечал. — Мне очень жаль.
Мужчина в красном ничего не ответил, но и не облил явным презрением. Скорее, смесью снисходительности, терпения и почти эпического спокойствия. Кивнул одними ресницами, желая девушке то ли счастливого пути, то ли счастливой жизни. Лучше бы упрекнул её, накричал, вытолкал взашей, во всеуслышанье отвергая эти скупые извинения. Она не заслуживала поблажек, хотя бы потому, что в глубине души надеялась облегчить свои терзания, а не его. В дневном свете необычный шрам на его виске отливал синевой и заметно выступал над поверхностью кожи плотным, узловатым крестом.
Меральда сошла вслед за Иши. Отряд гарнизона создал своим присутствием своеобразный вакуум — прохожие старались обходить их, несмотря на узкость площадки. Тем не менее холёная дама в неприлично тесном платье сердито зацокала каблучками, направляясь прямо к ним. По тому, как подросток судорожно начал прятать платок за пазуху, Меральда поняла, что это и есть его опекун. Неожиданно для себя, девушка бросила свёртки на заметённую песком платформу и крепко обняла мальчика. Его руки безвольно повисли вдоль тела, так
