Ольга Пашнина - Беглянка

– Позволь тебе напомнить…

– Не позволю, – отрезала я. – Даже в тебе не хватит мерзости, чтобы навредить ребенку. А если хватит, от этого дома не останется и следа. Я устала играть. Хочешь настоящую Кайлу – будет настоящая. Прощай, Райан. Знаешь… жаль, что у отца не получилось тебя прикончить. Он старался, будь уверен.

Лицо Райана изменилось при этих словах. Уход получился эффектный. Я вылетела из комнаты как была, в платье, которое натянула после сна, без прически. Я не думала ни о том, что у меня нет денег на дорогу, ни о том, что как-то нужно будет прорваться через охрану Мэнфорда. Всей душой я жаждала оказаться на свободе, убежать прочь от разрывающей изнутри боли. И не понимала, что отныне куда бы я ни пошла, она будет следовать за мной.

Если бы на пути мне попадались зеркала, там была бы другая Кайла. Та, которая бежала прочь из кабинета отца, сообщившего, что Райан сбежал, прихватив деньги. Я не верила в это, думала, он сделал это, чтобы забрать меня и сбежать, но в глубине души все понимала. И пыталась убежать от этого понимания.

А во мне уже жила Стелла. Его дочь, о которой Райан Хефнер никогда не узнает.

Я почти ничего не видела перед собой, неслась по коридору. И остановилась, лишь когда врезалась в… Сиси. Она упала, смотря на меня снизу вверх, со скрытым торжеством. Мне до боли хотелось ее уколоть, но здравый смысл еще не испарился окончательно, и я промолчала. Она тоже не решалась заговорить.

Но все же не выдержала.

– Может, желаете кофе? – с издевкой спросила Сиси.

– Знаешь, в чем между нами разница? – спросила я, опустившись рядом с девушкой на колени. – В том, что я, оскорбленная, ухожу. А ты будешь трахаться с ним еще пару месяцев, а потом носить кофе новой любовнице. И на оскорбление у тебя права не будет, дорогая. Наслаждайся. Он твой.

Шокированная, Сиси не делала попыток встать, а я обошла служанку и направилась к лестнице. Меня никто не пытался остановить, все уже разбрелись по комнатам. Поместье вообще уходило спать рано, едва стемнеет. Я не хотела думать о том, как пойду через такую ночь искать экипаж. Но это было лучше, чем оставаться рядом с Райаном. Слишком много я ему сказала и слишком много показала. Он использует это, а я не уверена, что выдержу еще раз.

В гостиной я остановилась. На низком столике лежал огромный букет кордеров. Необычной расцветки, красно-черной, цветы были крупные и благоухали – а попросту сказать, воняли – на все помещение. Но не цветы привлекли мое внимание, а конверт. До боли знакомый. Осмотревшись, я пересекла комнату.

Схватила конверт. Руки мелко дрожали, но мне удалось открыть записку, не порвав. Сердце дрогнуло, узнав знакомый почерк. В полумраке я долго всматривалась в ровные изящные строчки.

«Ваша пара никогда мне не нравилась. Мещанство – кривое отражение настоящей роскоши. Хочешь узнать главную тайну поместья Хефнеров? Некоторые двери должны быть открыты. Они открывают чужие секреты… Твоя взволнованная «К».

Помимо записки, в конверте был ключ, и я его сразу узнала. Райан и Мэнфорд забрали ключ от чердака, а «К» его мне вернула. Но я колебалась.

Смотрела то на выход, то на лестницу. Несколько шагов – и я буду свободна. Почему-то верилось, что в этот раз никто не остановит. Но возможность узнать, что прячут на чердаке Хефнеры, была так притягательна. Больше всего на свете я хотела разгадать эту загадку, перестать быть чьей-то куклой и выступить в игре с собственной ролью.

И «К» мне в этом помогала. Она помогла сбежать от Лавреско. И теперь хотела, чтобы я увидела, что на чердаке.

И, Богиня ее разрази, я желала этого не меньше!

Жребий брошен. Назад дороги нет. Стараясь ступать бесшумно и надеясь, что Райану не придет в голову искать меня, я направилась наверх.

Никто не встретился мне на пути, стихли последние звуки засыпающего дома. Дверь наших апартаментов была закрыта, Райан оставался внутри. Или ушел и мы разминулись, неважно. Я чувствовала волнение, сжимала ключ так сильно, что он впивался в кожу, грозя оставить красные следы.

Там ничего нет, убеждала я себя, чтобы успокоить сбившееся дыхание.

Но знала, что есть. «К» никогда не врала. Хефнеры скрывают что-то на чердаке, и оно тесно связано с поиском артефакта. Надо было выяснить что. Но интуиция нашептывала развернуться и сбежать.

Ключ входил с неохотой. Будто замком давно не пользовались, хоть Райан и открывал его при мне. С громким щелчком наконец замок поддался, но я потратила еще минуту, чтобы вытащить ключ. Не хотелось оставлять его снаружи. Горький опыт подсказывал, что найдется тот, кто не преминет воспользоваться. Та же Сиси – только дай волю меня где-нибудь запереть. Ее ревность уже давно вышла за пределы допустимых отношений с хозяином.

В нос ударил запах пыли, дерева и дождя. На чердаке было настежь открыто окно, в котором в лучах лунного света переливались мокрые листья какого-то дерева. Света не было, отчего все помещение казалось жутким, заставленным разным хламом. Я сделала несколько шагов внутрь. Пол пружинил, но казался достаточно крепким, чтобы выдержать меня.

Еще одна ложь Райана. Зачем?

Чего здесь только не было. Мебель – старинная, в хорошем состоянии. Посуда, дорогая, фарфоровая, тончайшая. Ткани, абажуры, канделябры. Все, что надоедало хозяевам поместья или ломалось, годами стаскивали сюда и забывали. Я видела стопки устаревших и никому не нужных учебников, карты, портреты. Выцветшие пейзажи, целая коллекция морских мотивов. Одна картина особенно меня привлекла – большое полотно, изображавшее огромный лайнер. Буквы на нем гласили «Дельта Инсомния». Лайнер отплывал, а на пристани его провожали люди.

Еще дальше стоял, чуть покосившись, большой секретер, заваленный бумагами. Почему-то мне вдруг захотелось их все просмотреть. Ничего особенного там не было, просто наброски начинающего художника. Поместье зимой, усыпанное снегом. Главная лестница, какое-то озерцо, кусочек городского пейзажа. И люди. Много портретов, набросков и зарисовок. Кому они принадлежали?

Чаще всего встречался портрет милой маленькой девочки, чем-то напоминавшей Стеллу. Я насчитала около десяти ее рисунков, и всегда она была в одном и том же платьице с кружевными оборками. Ни на одном из рисунков девочка не улыбалась.

Последний лист заставил меня вздрогнуть. Я словно окунулась в ледяное прошлое, внезапно, без предупреждения. Знакомые черты лица, мягкие светлые волосы, губы, тронутые улыбкой. С рисунка смотрела Ким, младшая сестра, ныне навечно запертая в лечебнице. Такой я ее запомнила – красивой, улыбчивой, доброй. Мне повезло в какой-то мере: безумия сестры я не видела, в больнице ее не навещала. Не могла себя заставить взглянуть на эту новую Ким. Рисунок на мгновение вернул ее в мою жизнь.