В глубинах неба - Станислав Цыбульский
Глава 16 О русалке и ремонтнике
По лестнице не взбежал, а взлетел. В коридоре второго этажа было все так же безлюдно. Удаленно запустил сканирование помещения. Пиликнул сигнал окончания работы программы: в комнатах не нашлось ничего подозрительного. Но я все равно пошел к себе не торопясь, стараясь двигаться медленно и размеренно на случай, если пропустил что-то из следящего оборудования. Пиджак занял свое место в шкафу, я разулся и лег на кровать, закинув руки за голову. И только теперь, закрыв глаза, вернулся к папке с данными, которую все это время компилировала из фрагментов специальная программа.
В папке нашлось полсотни текстовых документов, часть из которых – стенограммы допросов и разговоров со свидетелями. Так же там было несколько видео и галерея с фотографиями высокого разрешения. Я начал с них, и даже удивился, обнаружив старое изображение Евы Фишер: оказывается, русалка в прошлой жизни была мулаткой с хорошо заметными чертами коренных жителей Центральной Африки. Нашлись здесь и фотографии молодого Ромашина, и шрам через половину лица на них уже присутствовал. Завершив с ними, я принялся за документы и видео, и начать решил с кратких биографий будущих морфов.
Сначала я открыл файл по Ромашину. Родители Сергея в составе миротворческих сил занимались восстановлением разрушенных очередной войной городов в Эритрее. Они погибли, когда повстанцы начали неожиданное контрнаступление. Маленький Сергей исчез, ему на тот момент не было и пяти. И нашелся только через семь лет, когда федеральные войска зачистили один из последних повстанческих лагерей с контингентом из несовершеннолетних боевиков. Ромашин выжил случайно: он был ранен в самом начале боя и лежал без сознания под обломками сторожевой вышки. Затем новая удача: его нашли, когда подтянулись миротворцы, и местные просто не успели мальчика добить. И только уже в госпитале, зашивая разорванное лицо, под многолетним слоем грязи и загара врачи рассмотрели в нем европейца.
После недолгого лечения Ромашина отправили в Россию, в подмосковный интернат, где с ним работали лучшие психологи. Специалисты особо отмечали, что Сережа сам шел на контакт, пусть в первое время и случались проблемы в общении: русский язык мальчик забыл почти полностью. Но он быстро социализировался, из члена подросткового боевого подразделения превращаясь в обычного, пусть и слишком односторонне развитого мальчишку. Выяснить причастность Ромашина к преступлениям банды не удалось, и его прошлое решили скрыть.
Следующим было дело Евы. Ее родители погибли, когда девочке было одиннадцать. Круизное судно, на котором плыла семья Фишер, недалеко от Мадагаскара перехватили сомалийские пираты. Отступая с корабля, захватчики увели около сотни пассажиров для получения выкупа и в качестве живого щита. Пиратской флотилии из пяти боевых катеров почти удалось скрыться, но на подходе к территориальным водам Сомали их перехватили русские патрульные корабли. После короткого боя сомалийцы сдались. Пиратов этапировали на российскую военную базу, там же оказались и заложники, которых после проверки вернули в Антананариву для дальнейшей отправки по домам.
С Евой же все оказалось не просто. После пережитого девочка была в шоке, на контакт не шла, к тому же никаких документов при ней не оказалось. Запрос по списку пассажиров дал неутешительный результат. Родственники по линии матери нашлись в ЮАР, но в девочке были не заинтересованы в виду того, что брак с белым не приняли и ребенка от такого брака не признавали. Отец же Евы был русским с немецкими корнями. Сам из детского дома, ближайшие родственники в Германии, но они даже не ответили ни на один из трех официальных запросов. В результате Ева оказалась в одном интернате с Ромашиным.
Они очень быстро подружились, учителя считали, что это из-за похожего прошлого. Достоверно неизвестно, было ли что-то между ними, но тут в деле наконец появилась Матильда. Младше Евы на год, она ни на шаг не отходила от старшей подруги. «Навязчивым хвостом таскалась повсюду, ни на секунду не отставала» – как описала тогдашние отношения с ней сама Ева. А потом Матильда слегла с тяжелой болезнью, определить которую с помощью анализов никак не удавалось. Когда состояние девочки приблизилось к критическому, в больнице наконец подняли генокарту, созданную при поступлении в интернат, и обнаружили, что данные в ней не совпадают с полученными в больнице. Отличия были небольшими, но вполне заметными. Подключили службу безопасности, и после короткого расследования след привел к Ромашину.
Сергей к тому времени всерьез увлекся воспитанием нейросетей, строил ботов и даже пробовал админить интернатовскую сеть, дублируя государственную нейронку. Он имел доступ к камерам, и сумел убедить ИИ интерната не замечать его уходы. Отследить Ромашина удалось только вне учреждения: ему не удалось договориться с уличными камерами и камерами в торговом центре, где он выходил в сеть через прокатный терминал. Проследить атаки тоже не удалось, он маскировал их под обычный развлекательный траффик. Но время его отсутствия в интернате и атак совпадали. Ромашин уже был в возрасте наступления уголовной ответственности, и парня решено было отдать под суд. Но тут заговорила Ева.
Она рассказала, что во всем виновата сама. Что Матильда мешала, не давала остаться наедине ни на минуту, совершенно не понимала намеков и на прямые слова реагировала, как на шутку. Ева очень хотела, чтобы подруга отстала. Она украла волос девочки, за несколько месяцев на факультативах по биоинженерии создала вариант ДНК Матильды с ошибкой и встроила в вирус, которым заразила подругу. Зараза была точечно ориентирована, и никто кроме Матильды не заболел.
Вирус должен был вызывать симптомы простуды и мышечную слабость, но все пошло не так, Матильде становилось все хуже, и тогда Ева во всем призналась Ромашину. Тот выслушал и сказал, что нужно срочно все исправить, но в случае неудачи он взломает базу и подменит данные в генокарте.
Ева взялась за дело. Всю информацию по уже проделанной работе она удалила сразу, как закончила, и теперь ей пришлось действовать по памяти. Но когда первый и второй штаммы не сработали, она запаниковала. Ромашин успокаивал ее, объясняя, что все рано или поздно получится. Собрав третью версию вируса, она снова проникла в стационар и заразила Матильду. Никто
