Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич
Широкий шаг с падением на опорную ногу. Локтём в копчик. Пока левая рука из широкого замаха летит по дуге к цели, правая, скользнув по изогнутой болью спине противника, полусогнутыми пальцам тюкает в ложбинку у основания черепа, и почти мгновенно пальцы вцепляются в жёсткие черные волосы, до хруста в позвонках, закидывают голову назад. Удар в левый бок. Точно под седьмое ребро. В сердце.
За долю секунды до удара, в мозгу взрывается ртутный шарик, по нервам со скоростью света проносится команда «Не убей!», и лезвие успевает встать под прямым углом, так и не войдя холодной молнией в сердце. Вместо него в ребра молотом ухает кулак, размазывая мышцу, разрывая нервы и сокрушая кость.
«Готов!»
Оттолкнуться руками. Рывком встать с полушпагата. Оглянуться.
Дверь захлопнута. Двое за спиной — в полном отрубе. Порядок!
Вытащить нож, пригвоздивший руку противника к матрасу.
Последний взмах крыла стальной бабочки. Двойной удар по конечностям. С треском лопаются рассечённые ахилловы сухожилия и два разреза на локтях раскрывают алые губы. Пинком свалить противника на пол.
Встать без посторонней помощи ни один из поверженных противников не сможет. Перерезанные сухожилия превратили конечности в протезы. Чтобы не смогли позвать на помощь, сорвать наволочки и затолкать в рот.
Все. Как заказывали. Ни трупов, ни пальбы.
Громов медленным взором, словно чудом вынырнувший из глубины пловец, обвёл комнату.
Загажена до ужаса, как и полагается временному приюту нецивилизованных гостей столицы. Банки с недоеденными консервами, ворох квёлой зелени, растерзанные тушки копчёных куриц. Объедки копчёной снеди. Фантики, обёртки и смятые пластиковые пакетики. Пустые бутылки. Пили явно много и без разбору. Груда окурков в пепельнице, остальные бычки рассыпаны по столу и полу вокруг столика. На прикроватной тумбочке полоски от кокаиновых «дорожек». Ворох одежды у каждой кровати. Раскрытые спортивные сумки.
Громов переворошил содержимое сумок. Под одеждой нашёл три «ТТ» с глушителями, один «макар» со спиленными номерами, пачки патронов. Две «лимонки» и толовую шашку. Под кроватью, завёрнутый в измазанные джинсы, прятался АКМСУ.
Джинсы были мальчикового размера.
К спинке кровати, той, что не было видно из тамбура, были узлом привязаны свитые в верёвки простыни. По паре на каждой.
Громов сбросил на пол мятое одеяло. На матрасе ещё не просохли свежие белёсые пятна, пополам с кровавыми мазками.
На секунду захотелось всадить «Оборотня» под левую лопатку первому, до кого дотянется рука. Но Громов сдержался.
Оставалось проверить шкаф.
Он ожидал увидеть скрюченное тельце дрожащего от страха мальчишки. Гнал мысль, что в нафталиновой темноте лежит упакованный в простыню труп.
Страшно. Но хуже, если там и вовсе нет никого и ничего.
В шкафу стояла объёмная сумка, при помощи которой «челноки» ставят рекорды в переноске тяжестей через границу. Поверх сумки накидали мужские тёплые куртки.
Громов осторожно потыкал ботинком бок сумки. Внутри неё было что-то подозрительно тугое.
* * *«Д» — 1
16:32 (в.м.)
Костя скорым шагом шёл по коридору, смешно выворачивая длинные острые носы модных туфель. Мобильный все ещё держал у уха, хотя Громов, подав условный сигнал, сразу же отключил связь. Левой рукой. Правая держала что-то увесистое в кармане пальто.
Громов решил, что если сам вышел в коридор, а за дверью номера гробовая тишина, то лишних слов можно не тратить, и так все ясно. Едва Костя подошёл вплотную, сразу же скороговоркой прошептал главное:
— Мы вовремя, судя по всему, они готовились слинять. Мальчишка обдолбан наркотой. Упакован в сумку. Голый, связан простыней. Его одежды в номере нет. На счёт изнасилования, не уверен, но пусть врач осмотрит.
Костя беззвучно выматерился.
— Могу вынести сам. Он почти ничего не весит, — предложил Громов.
— Нет, Гром, спалишься с таким грузом, потом не отмажешься. — Костя сунул ему в ладонь ключи от машины. — Уходи. Дальше я сам. Через пять минут подгони машину к углу дома.
Громов не стал спорить. С тремя полутрупами за дверью — не место и не время.
На повороте он оглянулся, успев ухватить взглядом, как из офиса турагентства вышла женская фигура с большим пакетом в руке.
* * *«Д» — 1
16:39 (в.м.)
Кабина машины даже не успела остыть, да ещё из решёток на «торпеде» сразу же хлынул поток горячего ветра. Но Громова всё равно била дрожь. Так всякий раз бывало после хорошего драки не на жизнь, а на смерть. Зато во всем теле не осталось ни капельки застоялой до судорог энергии. Вся выгорела в короткой схватке.
Громов плавно выкатил машину к бордюру. Мотор глушить не стал. Убрал правую руку с рычага коробки скоростей. Сунул под куртку. На улице можно было стрелять. Если так уж карты лягут.
И на этот случай у них была разработана «легенда». Костя вошёл по своим делам в гостиницу, а Громов остался сторожить машину. И стал свидетелем бандитского нападения на друга. Матёрый опер не растерялся. О чем бандиты очень быстро пожалели.
Костя вышел на крыльцо один. Посмотрел по сторонам. Запахнул пальто. Поднял воротник.
Оглянулся на открывшуюся дверь. Придержал, помогая выйти молодой женщине в белом плаще. На руках она держала дочку-подростка. Свесившиеся худенькие ноги болтали розовыми кроссовками. Белые колготки. Синяя в клетку юбка. Яркая курточка. И розовая вязаная шапочка, из-под которой выбивались длинные светлые локоны.
Костик что-то спросил у женщины, она отрицательно покачала головой и ещё плотнее прижала к себе дочку. Тогда Костя сбежал со ступенек и решительным шагом направился по дорожке к углу здания.
Женщина подошла к темно-вишнёвой «шкоде-феличия». Открыла заднюю дверь, удобно устроила спящую девочку на заднем сиденье.
Костик закрыл обзор. Стукнул костяшками в окно, требуя открыть дверцу. Громов потянулся, дёрнул за ручку.
Костя плюхнулся в кресло. Осторожно прикрыл дверцу.
— Извини, у меня с замком проблема. Заедает, когда снаружи открываешь.
— Да, ладно. Нашёл время…
«Шкода» рывком тронулась со стоянки.
— За ней? — спросил Громов, включая первую передачу.
— Да. Вариант номер два. Именно на такой случай. Ты уж извини…
— Да забодал ты уже извиняться! — не выдержал Громов.
— Извини…
Они переглянулись и разом зашлись нервным смехом. Костя осёкся первым:
— За дорогой следи, Гром! Нам только не хватало кого-то на бампер поймать.
Громов отпустил «шкоду» метров на двадцать, пристроился следом.
— Далеко она собралась?
— Нет. Минут пять.
Громов удовлетворённо кивнул.
Сзади, рявкнув клаксоном, накатил мощный джип. Костя, стрельнув взглядом в зеркало заднего вида, вытащил руку из правого кармана. Побелевшие пальцы сжимали «Вальтер».
Пока джип не обогнал «феличию» и не скрылся за поворотом, в салоне висела тягучая тишина.
«Феличия» мигнула правым поворотником и вильнула в переулок.
— Следом, — выдохнул Костя.
Долго ехать не пришлось. Узкий переулок, зажатый потрёпанными пятиэтажками, упирался в стальные ворота с ржавой звездой. За забором виднелись крыши старых пакгаузов.
Ворота поползли в сторону. «Феличия», не дождавшись, когда они откроются полностью, взвизгнув покрышками по мокрому асфальту, шмыгнула в широкую щель.
— Все!
Костя напоминал телезрителя, только что выигравшего миллион в лотерею. Слегка обалдевшего и ещё не верящего своему счастью. Радость от неожиданной удачи уже бурлила внутри, но ещё не решалась хлынуть наружу диким криком и африканскими плясками.
— Пацану врач нужен, — подал голос Громов.
— Она и есть врач, — ответил Костя.
Он откинул голову и закрыл ладонями лицо. То ли плакал, то ли беззвучно смеялся.
