Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич
— Согласен, но есть условие.
— Какое, Гром?
— На этот раз ты пойдёшь со мной. Одна стопудовая наводка мне сегодня уже чуть боком не вышла.
Костя не стал задавать лишних вопросов.
Встал, тщательно оправил костюм, запахнул пальто.
— Моя машина на старом месте. Не задерживайся, Гром.
* * *«Д» — 1
16:08 (в.м.)
С неба посыпала мелкая морось. Дворники размазывали по стеклу прозрачную водяную плёнку. Над разогретым капотом клубился едва заметный мутно-белый дымок.
Громов разглядывал неровный край низкой облачности, срезавший наполовину Останкинскую башню. Похрустывал суставами, разминая пальцы до ивовой упругости.
— Как называется памятник? — спросил Костик, указав на титановый клин с ракетой, упирающийся в тучи.
— «Мечта импотента», — глухо отозвался Громов. — Шутка старая. Надо в памятник «Виагре» переименовать. Тогда будет актуально.
— Ну как, собрался?
Громов растёр уши, помял упругие мышцы на затылке.
— Готов. Пройдусь пешочком до гостиницы, разомнусь окончательно.
Костя приспустил окно, выбросил наружу окурок.
— Повторяю для бестолковых, — с напряжённой улыбкой произнёс он. — Я иду в офис турагентства. В конец коридора на том же этаже. Там меня ждёт девочка Настя, о встрече предварительно договорился по телефону.
— А я пилил на встречу с агентом, имени которого называть не обязан. В холле случайно встретил человека, жутко похожего на гражданина Барабакина Николая Ивановича, находящегося в федеральном розыске. Пошёл следом. Довёл до дверей номера. Вошёл с целью установить личность. В номере оказались неизвестные лица кавказской национальности. Повели себя недостойно, пришлось уложить на пол. По мобиле вызвал поддержку. Сдал с рук на руки. Мальчика в номере не видел. Все.
— Отлично. Не дай бог, в натуре лепить эту ересь придётся. — Костя поплевал через плечо. — Открой бардачок. Там в тряпочке кое-что для тебя.
Громов достал и развернул свёрток. На колени легли два ножа «Оборотень».
— Сможешь снять их без пальбы, Гром?
Громов провернул ножи в пальцах, цепко сжал рукояти.
— Если Бог сегодня на стороне ментов…
— Это очень важно, Гром. Ни трупов, ни пальбы. И уйти чисто.
Громов молча сунул ножи лезвиями в рукава куртки, застегнул кнопки на манжетах.
— Крайний вариант: пошла пальба, — продолжил Костя. — Я сразу рву к тебе. И гашу всех, кто там есть. Оба, если уцелеем, тьфу-тьфу-тьфу, если нет — тот, кто сможет, хватает мальчишку и рвёт в офис турагентства. Девку — пинком. Дверь — на замок. Звонок по телефону, запоминай, семь-сорок пять — и четыре семёрки. Достаточно сказать: «Билет купил» и назвать адрес. Приедут и из любой задницы вытащат.
— Кто?
— Не важно.
— Судя по номеру мобилы, круто сидят. Надеюсь, не папа?
— Нет.
Громов повернулся к Косте.
— А если при захвате мальчик погибнет?
Лицо Кости сделалось матово-белым.
— Это про-о-облема! — на кавказский манер протянул Громов. — Как ты её разрулишь?
Костя сглотнул.
— Если мальчик погибнет, нам лучше не жить, Гром.
— О, инициатива наказуема до такой степени? — холодно усмехнулся Громов. — Смотри, ещё не поздно дать отбой. Отзвони клиенту, скажи, что ситуация безмазовая, и ты умываешь руки. Какие к тебе претензии?
Костя насупился.
Громов потрепал его по плечу. Даже на ощупь ткань пальто была жутко дорогой.
— Знаешь, в чем разница между опером и адвокатом? Адвокат может отказаться вытащить мальчишку из «залога», а опер — нет. Я — опер. И пофигу мне, Костя, что потом со мной будет. Одно могу сказать, постараюсь сделать все чисто.
Он взялся за ручку двери.
— Десять, — прошептал Костя. — Десять «штук», если не будет трупов и пальбы.
Громов уставился на него тяжёлым взглядом. Произнёс, словно булыжники бросал в чёрную воду:
— Пусть будет так. Потому что работаю с тобой последний раз.
Он толкнул плечом дверь и вышел под дождь.
* * *«Д» — 1
16:22 (в.м.)
Костя, надо отдать ему должное, время выбрал самое что ни на есть удачное. Пять вечера. Ни утренней суеты, ни предобеденного мелькания уборщиц, ни вечернего столпотворения, ни ночного бардака. Мёртвый час. Постоянные жильцы или в городе, или не вылазят из своих нор. В пустых, пыльных и темных коридорах одичало бродят случайные посетители в поисках офисов малоизвестных фирмочек, снявших под служебные нужды номер в гостинице.
Громов, подходя к нужной двери, сбавил шаг. Расстегнул кнопки на манжетах. И приказал себе забыть все, что было в прошлом, и не думать о том, что будет в будущем.
Покачал головой, разминая шею. На секунду прикрыл веки. Протяжно выдохнул, от чего в затылке образовался шарик звенящей пустоты. Он быстро распух, как пузырь, заняв собой всю черепную коробку.
Громов распахнул глаза, вынырнув из короткого забытья в совершенно новой реальности, где время текло жутко медленно, а мысли в голове проносились молниеносно, как электроны в полном вакууме.
Нож рукоятью вперёд вынырнул из рукава. Пальцы чутко обхватили рукоять. Лезвие, описав полукруг, бесшумно вошло в щель двери точно у скобки замка. Острие клюнуло истёртую сталь запора.
Удар левой ладони, плашмя по рукояти, клином вгоняет нож в щель. И через мгновение резкий удар ноги распахивает дверь.
В лицо бьёт кислый, спёртый воздух звериного логова.
Второй нож выпорхнул из рукава.
Кошачий прыжок вперёд. Разворот полубоком. Раньше, чем в коротком тамбуре окончательно нарисовался силуэт человека, ударная правая нога взлетает по дуге вверх. Носок ботинка тупым обухом врезается точно в голову человеку. Полусогнутая нога вновь набирает пружинную силу. Удар в бедро. Человек рушится, как подрубленный ствол, медленно заваливаясь набок.
Полушаг влево. Закрывшись телом противника, за секунду успеть осмотреть комнату. Две кровати у стены и раскладушка у окна. Один лежит мордой в подушку. Второй подтянул ноги к подбородку, готов рывком вскочить.
Падающий пытается ухватиться и утянуть за собой. Парный взмах ножами. Руки противника от удара подбрасывает вверх. Из запястий хлещет кровь. Руки опадают, как крылья подстреленной влёт птицы. Рывок вперёд, ударом локтя в челюсть сбить с пути. Перепрыгнуть через грохнувшееся на пол тело.
Второй, уже выстрелив пружиной, приземляется обеими ступнями на пол. Пируэт, лезвия рисуют в воздухе порхающих бабочек. С разницей в миг лезвия рассекают связки на запястьях противника.
Припасть на колено. Ножи проносятся навстречу друг другу, рукоятками вперёд, кулаки с торчащими из них лезвиями расходятся в миллиметре друг от друга, едва не зацепившись. На джинсах противника чуть ниже пузырей на коленях распахиваются две прорехи. Из них, как из разбитого рта, выплёвываются густые струи крови.
Рывком вверх. Руки — от себя, по дуге. Лезвия глубоко ныряют в подмышечные впадины противника. Вылетают, вытягивая за собой ниточки крови.
Прокрутка ножей в пальцах, перезахват. Рукояти ножей превращаются в кастеты. Синхронным ударом тюкают в подключичные впадины. Корпусом тела влево — локтём в челюсть.
Остаётся последний. Он уже успел оторвать голову от подушки и оглянуться через плечо. Противник, растянувшись на кровати, замер, как в стоп-кадре.
Правая рука по локоть нырнула под подушку. Левая вытянута вперёд. Тело уже начало сворачиваться в штопор, готовясь свалиться на пол.
«Ясно — ствол под подушкой. Переворот на спину. Первый выстрел вслепую. Лишь бы отпугнуть. И уже с пола — второй. С двух рук. Насмерть», — сквозь пустоту в голове ртутными раскалёнными шариками проносятся мысли.
«Хрен тебе!» — так и не вырывается из горла.
Нож выстреливает в полет. Лезвие по рукоять входит в локтевой сгиб. Тело противника вздрагивает, как от удара током.
