Александр Сивинских - Гончий бес

– Пойду я к героям, Кирилыч. Они хоть и памятники, но лучше живых. Затвори за мной окно. Да помни, если виновен, под землёй тебя найду! Прощай, Кирилыч!

Широко раскинув руки, я выпрыгнул в ночную темень.

Следующий визит «призрак Новицкого» нанёс директору ГЛОКа. Увы, но там у ме-ня случилась осечка. Рядом с супружеской кроватью, где почивал руководитель лаборато-рии опытных конструкций, его молодая жена и пушистый абрикосовый перс, стояла ко-лыбелька. В ней мирно посапывал хорошенький младенчик. Устраивать представление, способное напугать ребёнка и женщину, мне не позволила совесть.

Кот при моём появлении проснулся и напряжённо следил за странным гостем. Я по-казал ему «окровавленный» средний палец, после чего погрузился обратно в стену.

Зато с Витей Найтом не церемонился. Содрал с него одеяло и растопыренной пятер-нёй хлёстко врезал по голой спине. Он дёрнулся и завозился на постели, всматриваясь в бледного посетителя. Я сделал шаг назад и включил ночник. Витя – бородатый и не очень-то молодой субъект с рыхлым брюхом, изумленно разинул пасть.

– Что, Витенька, не ждал?

– Новусик, так ты живой? – слабым голосом спросил Витя. – А ко мне прокурорские приходили. Сказали, что убит.

– Прокурорские не соврали. – Я напрягся, и из глаз «Новицкого» потекли кровавые слёзы, а на теле проступили страшные резаные раны. – Говори, стервец, кому меня продал?

– Ты что! Разве я мог, – залепетал Найт, пряча бегающие глазки. – Ты же знаешь, как я тебя люблю… любил…

– Ну, раз не хочешь признаваться по-хорошему… – Я взял со стола ножницы и рас-крыл лезвия. – …Придётся поступить с тобой так, как поступили со мной.

– Пощади, Новусик! – модный сценарист захлебнулся рыданиями. – Я не виноват! Он меня заставил! Заставил позвонить тебе. Он прижал мне палец дверью! Вот, смотри! – Витя Найт выставил мизинец с почерневшим ногтем. – Пообещал, что прижмёт ещё кое-что, если не вызову тебя в архив!

– Кто он?

– Мент! Мент это был. Высокий, широкоплечий. Уши оттопыренные. Я его вообще впервые видел. Поймал меня возле квартиры. Я с презентации возвращался. Подшофе, но дури с собой не было. Так что послал его сразу на три направления. А он мне в живот ку-лаком – раз! В квартиру втолкнул и давай палец дверью прижимать. Если, говорит, Нову-сику не позвонишь, ещё и член прижму. Всё равно, говорит, он тебе не нужен! Куда мне было деваться, а? Я и позвонил. И сказал, что этот садист велел.

– Повтори-ка.

– Зачем? – насторожился Витя. – А сам разве…

Вместо ответа я жутко захрипел и, вцепившись пальцами в края самой глубокой ра-ны, начал её раздирать. С допросом следовало торопиться. Пластичность моего организма понемногу снижалась. Ещё пять-семь минут – и Витя Найт узрит волшебное превращение Новусикова призрака в живого и здоровенького Павла Дезире.

– Вот что я помню! Вот! – рычал я. – Помню, как бритвой меня резали. Как струной душили, помню! Говори, подонок, как ты меня на смертные пытки выманил!

– Прекрати! – взвыл Витя, заламывая руки. – Хватит!

– Тогда рассказывай.

– Сейчас, сейчас… – Найт высморкался в простыню, утёр слёзы. – Короче, мент ве-лел тебе передать, будто на презентации ко мне подошёл чурка один. Бородатый, вроде моджахеда, но одет хорошо, по-европейски. И будто он сообщил мне, что документы из какой-то лаборатории пришлось изъять. Дескать, форс-мажор. И чтобы ты эти документы немедленно забрал у босса этой лаборатории. И срочно-пресрочно вернул в архив. Да! – и чтоб флэшку с файлами тоже забрал, но пока никому не отдавал. Что сам этот моджахед с тобой связаться не сумел, потому что тебя дома не было. А теперь он должен куда-то уе-хать. Тоже срочно-пресрочно. Вот всю эту чушь я тебе сказал, ты выругался и бросил трубку. Мент меня похвалил, велел держать язык за зубами. Если не хочу, чтобы и он уго-дил между дверьми. То есть язык, ты понимаешь! А потом ушёл. Новусик, клянусь, я хо-тел тебе ещё раз перезвонить и сказать, что всё это подстава! Но струсил. Мне жить хо-чется, Новусик!

– Ладно. Живи и мучься, Иуда, – сказал я и шагнул в стену.

Когда, измотанный до предела, я вернулся домой, поставил скутер в прихожую и за-глянул в спальню, Лада и Жерар крепко спали. В обнимку. На моей кровати. Картина бы-ла необычайно умилительной – хоть сейчас помещай на рождественскую открытку. Я по-любовался на них и побрёл в гостиную. Укладываться на кресло.

Хорошо, что оно у меня раздвижное.

ГЛАВА 8

МАРК

Мисс Голдэнтач, и в обычных-то условиях больше напоминающая Снежную Коро-леву, чем Белоснежку, после вчерашнего держалась с Марком подчёркнуто неприязненно. А ему было всё равно. Похмелье получилось настолько качественным, что поглощённый собственными мучениями Марк, наверное, не обратил бы внимания даже на гнев Дядюш-ки Джи. Что уж говорить о Сильвии? На которой, между прочим, лежала значительная часть вины за вчерашний распад их группы.

Хуже всего приходилось бедняге Декстеру. Он прямо-таки разрывался от двух рав-нодействующих чувств: преданности и любви к мисс Голдэнтач – и мужской солидарно-сти с Фишером. Декс даже утреннюю тренировку пропустил, занимаясь их примирением. Но Железная Леди изволила смилостивиться лишь к обеду.

Как раз отпустило и Марка.

– Следовало ещё в Штатах предупредить меня, что у вас проблемы с алкоголем, – проронила Сильвия за кофе.

– У меня нет проблем с алкоголем, – вяло возразил Марк. – Просто я попал в ситуа-цию, выход из которой был всего один. Пришлось им воспользоваться. Кстати, хочу заме-тить, моей вины в случившемся – минимум!

– Вот как?

– Да, так. Неужели трудно было чуть-чуть задержаться и подождать меня в чёртовом подвале? Какой смысл был торопиться, бросая отставшего товарища? «Нудиста» всё рав-но упустили…

– Да, упустили. Потому что ждали вас, Фишер. Ждали достаточно долго. Непозволи-тельно долго! – Сильвия злобно швырнула ложечку на блюдце.

– Мы тебе кричали, звали, – вполголоса добавил Декс. – Ты как в болото провалился.

– Не понимаю, – растерянно сказал Марк.

– Спиртное пагубно для мыслительных процессов, – ядовито заметила Сильвия. – Может быть, всё-таки поведаете, как вас угораздило попасть к этим русским алкоголикам?

Марк, опуская самые фантастические подробности, в которые и сам уже верил с тру-дом, рассказал о своей подвальной одиссее.

– …А когда попал в грим-уборную к Годову, уйти уже не мог, – завершил он. – Рокер был крепко навеселе. От широты русской души пригласил присоединиться. Тон пригла-шения был такой, что я сразу сообразил – отказаться будет неразумно.

– Идиотизм какой-то, – сказала мисс Голдэнтач. – Декс, ты заметил какие-нибудь от-ветвления от главного хода?