Падший 2 (СИ) - Барчук Павел
Патологоанатом широким жестом указал рукой в сторону Элеоноры. Два раза. Видимо, на всякий случай, вдруг кто-то не понял. А потом закрепил свое поведение словами:
— Я знаете ли, испытываю сильное волнение от мысли, что мне придётся лезть вглубь явления, которого опасается вампир, не побоявшийся вызвать гнев Люцифера.
Мы с Элеонорой молча посмотрели на патологоанатома, а затем, лёгким движением выкинув его за предел нашего переговорного круга, продолжили разговор взрослых дяди и тёти.
— Да, согласен. — Ответил я вампиршей. — Мы отправляемся к месту, о котором ты говоришь, разбираемся с твоим туманным пузырём, потом возвращаемся, и ты к этому моменту разыщешь нам девушку, по чему следу пришел Степан.
Конечно, Марков начал возмущаться, но кто его слушал. Он все время чем-то недоволен.
Честно говоря, я взялся за это дело не только ради неизвестной погибшей, хотя она тоже важна. Меня теперь волновал сам факт изменений, которые происходят с Пристанищем.
Любые катаклизмы или сдвиги в потусторонних реальностях — поганый признак. Они говорят о том, что творится некая срань, которая вот-вот перерастет в очень большую срань. Именно поэтому я хотел разобраться с тем, что происходит здесь, в мире призраков. Ибо что бы не происходило, оно даст волну во все стороны, включая Ад, Небеса и мир смертных.
На фоне ситуации с Кукловодом, который явно жаждет притянуть Хаос, звоночки, связанные с Пристанищем очень важны. Да и вообще… Уже дважды за последние несколько дней фигурирует понятие Хаоса. Мне это очень, очень сильно не нравится.
Поэтому, распрощавшись с Элеонорой, которая указала нам нужное направление, я потащил Маркова разбираться с туманным пузырем. Потащил, потому что Степан пытался сопротивляться. Он хватался руками за все, что мог схватить, упирался пятками в землю и всячески препятствовал нашему передвижению. Это продолжалось до того момента, пока я не пригрозил ему, что вернусь обратно в мир смертных, а патологоанатома запечатаю на веки вечные здесь, в Пристанище.
Теперь из-за этой чертовой реки дерьма, стало понятно, что дорога несколько затягивается. Как и выполнение задания вампирши.
— Чего ты прицепился к этой умершей девке? Жопой чую, у тебя во всей этой истории есть более глубокий интерес. — Степан отпустил нос, поэтому его голос стал звучать четче. — Я вообще не пойму, зачем тебе наш мир. Ты так и не ответил. Что за придурок был в церкви? О каком Хаосе он говорил, о каком Хозяине? Ты рассказал мне про убитого суккуба, про бабу эту из ресторана. О том, что хочешь найти Артефакт, способный погубить мир людей к чертям собачьим. Но я все равно понимаю, ты что-то не договариваешь.
— Знаешь, Стёпа, тебе лучше не знать ответы на эти вопросы. И прекрати уже изображать из себя жертву. Река воняет, согласен. Но выблевать ты ничего не сможешь. По какой причине, уже объяснял. Чем больше думаешь о запахе, тем сильнее он для тебя становится. Меня интересует другое… Река возникла из ниоткуда. Просто раз — и вот она. Окольцовывает место, где сидим мы, и уходит куда-то вдаль. Сама по себе она появиться, конечно, могла… Но у меня такое ощущение, будто тот пузырь, о котором говорила Элеонора, чувствует наше приближение и пытается защититься от вторжения. Если это действительно порождение, связанное с Хаосом, тогда нет вопросов. Все логично. Но раз оно защищается от нас, значит, нам точно нужно туда попасть.
Я задумчиво посмотрел вдаль, где колыхалось нечто серое и мутное. Мы, получается, подобрались достаточно близко.
Честно говоря, вся ситуация слегка раздражала. Где-то внутри вдруг проявилась странная часть меня, очень похожая на человеческую. Хотя, казалось бы, откуда ей взяться? И тем не менее, данная часть отчетливо говорила: «нахер это дерьмо»! Она подталкивала прямо сейчас развернуться и отправиться обратно в мир смертных, дабы там искать Артефакт.
Какое мне дело до того, что Элеонора очень хочет разогнать чудовищ из-под кроваток призраков? Какое мне дело до схлопнувшегося Пристанища? В конце концов, разве я не Владыка Ада? Разве я не Проклятый Зверь? Призраки рассеятся среди людей? Отлично. Пусть проредят огромное количество смертных. Всех один черт не убьют.
Но тут же следом поднял голову тот, кем я и являюсь — Люцифер. Несмотря ни на что, не могу выглядеть слабаком, как жалкий смертный. Если собираюсь вычислить кукловода, забрать у него Сердце Лилит и вернуться обратно в Ад, тогда я — крутейший надиратель задниц. Кто, между прочим, чуть не прикончил Отца? Кто сумел создать себе новый дом из отвратительной дыры? Я — дьявол. Я могу справиться с любым дерьмом.
— И что мы будем делать? Ждать? — Спросил Марков оценивая реку, которая не только отвратительно выглядела, но и странно текла.
Она действительно брала начало где-то за горизонтом, делала петлю вокруг поляны, на которой мы сидели, а потом снова утекала за горизонт.
— Пока, да. Мне нужно подумать, как выбраться из вонючей ловушки. Вплавь преодолевать ее мы точно не будем.
— Спасибо! — Степан вскочил на ноги и отвесил мне глубокий поклон. — Вот прямо от души спасибо, что хотя бы через это ты не заставляешь меня проходить.
Он развернулся и направился к деревьям, которые были ненамного тоньше того исполина, возле которого мы пристроились на отдых.
Стволы, окружающие нас, выглядели совершенно голыми. На некоторых даже веток не наблюдалось. Они, видимо, высохли и отпали.
Вообще вся поляна казалась какой-то… мёртвой, что ли. Деревья, а вернее то, что от них осталось, были перекручены как тугие канаты. Редкие ветви, лишённые любого намека на листья, казались застывшими змеями, которых сделали из костей.
— Ты куда? — Окликнул я Маркова.
— Не знаю. Хочу хворост, наверное, набрать. Становится холоднее. Думаю, может, костер разожжем.
— Почему бы тебе не послать сраную сигнальную ракету, чтоб наверняка дать туманному пузырю знать о нашем прибытии? — Снова начал раздражаться я. — Он, может, нас и чувствует, но точно не видит. А если ты устроишь тут домашнее барбекю с маршмеллоу, река может оказаться лишь первым, самым маленьким сюрпризом.
Марков замер на полпути, обернулся и уставился на меня недовольным взглядом.
— Никаких костров. — Категорично заявил я. — Никаких лагерных пений хором. Никакой кадрили. Сидим тихо. Сидим и я думаю. Когда мы позвоним в дверной звонок этого сранного пузыря, было бы отлично, если бы наше появление хоть чуть-чуть оказалось для него неожиданностью.
Марков открыл рот, собираясь возразить что-то в ответ, но обстановка на чёртовой поляне снова изменилась.
Деревья вдруг начали двигаться. Серьёзно. Их стволы расходились в стороны, словно рвущаяся ткань, и оттуда, изнутри, падали на землю клубки старых, гниющих ветвей, опутывающих что-то, очень отдаленно напоминающее человеческие останки.
На этом «подарки» не закончились. Конечно! Иначе все было бы слишком просто.
Выпавшие ветви сначала корчились на месте, будто их выворачивает наизнанку, а затем начинали ползти. Немного. Буквально около полуметра, чтоб потом… Вскочить с земли, приняв вертикальное положение, и рвануть к нам с Марковым.
— А-а-а-а-а! — Уже привычно заорал Степан. — Это не ветки, Забелин! Это не ветки! Это срань какая-то! Спасибо, млядь, огромное, что опять втянул меня в очередную жопу!
Патологоанатом еще что-то кричал, но я его уже не слушал. Я одним прыжком вскочил на ноги и бросился к Степану.
Он прав. Деревья вовсе не являлись деревьями. Это — человеческие останки, сухие и гнилые. Они были обёрнуты друг вокруг друга в ледяных кладбищенских объятиях, напоминая перекрученные стволы, и мы их разбудили.
В данном случае, не считая огнемёта, ядерного оружия или группы обученных истребителей оживших мертвецов, лучшая стратегия — простейшая от природы: бежать, словно мы две зебры на водопое, и только что показался львиный прайд с кетчупом и столовым серебром. Сам я справлюсь, это не вызывает сомнений. Однако не уверен, что в окружении сотен этих странных, извращенных мертвецов успею защитить Степана от внезапного удара одного из чудовищ.
