Виктор Комаров - Божий суд

— Но все это лишь догадки, — заметил Хэксли. — Так сказать, психологические этюды.

— Верно. Но несколько позже я получил и вполне строгое доказательство. Сообщая своим сотрудникам о пути, которым будто бы шел Девидс, вы ведь выбрали заведомо ложное направление, не так ли?

— Верно. Я избрал путь, который, на мой взгляд, не должен был привести к цели. Но только на мой взгляд. Я мог и ошибиться. Не исключена возможность, что решение может быть получено и таким путем. Кто знает?

— Я знаю, — сказал Бэрд. — Знаю, что это абсолютно невозможно.

И он положил на стол перед Хэксли доказательство Сойка. Хэксли прочел и усмехнулся:

— Сойк? Остроумно, ничего не скажешь.

— Итак, — сказал Бэрд, — вернемся, как говорится, к нашим баранам. Итак, вы придумали историю с несуществующим решением и ради этого убили Девидса. Но зачем? Признаюсь, это единственное, в чем я до сих пор не могу разобраться.

— Как? — тоном снисходительного превосходства проговорил Хэксли. — Вы до сих пор этого не поняли?

Он откинулся на спинку кресла, снял очки, прищурился и начал говорить — спокойно, даже с некоторой долей любования собой, словно над ним не тяготело обвинение в убийстве.

Да, он, Хэксли, поставил перед своими сотрудниками небывалую, невиданную задачу. Но у него не оставалось другого выхода. Он находился на грани банкротства. Еще какой-нибудь месяц, и ему пришлось бы объявлять себя несостоятельным должником. И — конец всему. Только решение вакуумной задачи могло его спасти. Он верил в способности своих сотрудников, по крайней мере, некоторых из них, верил в то, что задача им по силам. Но большинство современных физиков считало проблему неразрешимой. Да и его теоретики думали так же. Гипноз невозможности. Непреодолимый психологический барьер. Как его разрушить, развеять иллюзию неразрешимости? Он долго размышлял об этом. Пока наконец у него не созрела гениальная идея. И подсказал ее — вот где ирония судьбы — сам Девидс, предложив воспользоваться жребием. А потом он вспомнил о тектолоне. Но, нет, нет, пусть комиссар не думает — он не убивал Девидса, то есть он не хотел убить именно Девидса — это была «честная игра». И выбор в ней был предоставлен богу.

Да, да, пусть комиссар не удивляется — он, Хэксли, совершенно искренне верит в бога. И физика ему совсем не мешает.

— Да, я решил положиться на волю божью, поскольку все находится в его руках, — продолжал Хэксли. — Если бы умер я, все было бы кончено само собой… А если провидение избрало бы кого-то другого, я получал возможность этим воспользоваться. И в. субботу, разливая чай, я всыпал в один из стаканов смертельную дозу тектолона. Но заметьте — стаканов было шесть, в том числе и мой, и я не знал, кому достанется «тот» стакан. Я нарочно повернул поднос и несколько раз поменял местами стаканы, чтобы самому не знать, в каком из них яд. Из своего кабинета я наблюдал, что произойдет. Четверо взяли стаканы почти одновременно. Я ждал, что будет. При той дозе тектолона, какую я применил, смерть должна была наступить через пять—семь минут. Но вот одного за другим я увидел всех четырех теоретиков. Они были живы, а прошло уже больше десяти минут. На подносе оставалось всего два стакана, и один из них предназначался мне. В одном из них была смерть. Потом я увидел, как Ленгли отнес пятый стакан Девидсу. На столе остался только мой стакан. Я собрался с духом, вышел в гостиную и, не раздумывая, залпом выпил уже стывший чай. Итак, я мысленно приготовился к смерти и вверил себя воле божьей. Я или Девидс?.. Один из нас должен был умереть. Эти последние решающие минуты я хотел провести вместе с ним. Когда я вошел, Деаидс пил чай. Оставалось еще полстакана. И для меня это были мучительные мгновения. Девидс жил — и это могло означать, что яд достался мне. Но потом все совершилось почти мгновенно. Девидс схватился за сердце и упал, даже не вскрикнув. Это была легкая смерть. Бог избрал его и тем самым одобрил мой план.

— Бог? — не сдержался Бэрд.

— Разумеется. Это был божий суд. И, следовательно, суд справедливый.

Бэрд слушал потрясенный, тщетно пытаясь собраться с мыслями.

— Да, комиссар, это был суд справедливый, — продолжал между тем Хэксли, — Девидс все равно ничего уже не мог. Он выдохся совершенно. Итак, Девидс умер. Ну, а остальное вы знаете. У моих сотрудников был единственный выход доказать свою непричастность к похищению — представить свое собственное решение, не похожее на решение Девидса.

«Так вот почему, — подумал Бэрд, — Хэксли заведомо неправильно охарактеризовал творческие возможности своих сотрудников. Он сделал это намеренно— чтобы я наибольшее давление оказал на Сойка, самого талантливого из всех и, следовательно, способного скорее других решить задачу».

— Но главное даже не в этом, — продолжал Хэксли. — Я знал, что отрицательные эмоции плохой союзник в научных исследованиях. Главное было в том, чтобы мои теоретики поверили: решение проблемы в принципе существует. И я надеялся, что хоть одному из них удастся найти его. Но благодаря вам, комиссар, они сделали это все четверо. Поздравляю вас, комиссар, — вы стали непосредственным участником великого открытия. Я, пожалуй, думаю даже, — Хэксли испытующе посмотрел на Бэрда, — что было бы справедливо увеличить ваш гонорар. Скажем, вдвое или втрое. Теперь, к счастью, я могу себе это позволить.

— Увы, — сказал Бэрд, — жаль, что эта мысль не пришла вам в голову несколько раньше. А сейчас я мог бы подумать, что вы предлагаете мне взятку, господин Хэксли.

— Напрасно, комиссар, напрасно, — Хэксли уже пришел в себя и держался подчеркнуто нагло. — Ведь каков баланс: минус — Девидс, бывший ученый, не представлявший уже никакой ценности для человечества, а плюс — величайшее открытие! Бизнес есть бизнес. Тем более, не забывайте, я предоставил все богу, так что все это решено на небесах. Все это — свыше! Нет, комиссар, игра стоила свеч!

— Да, — подавленно сказал Бэрд, — есть много способов заставить людей работать. Китайцы, говорят, даже запирали своих мудрецов до тех пор, пока они не решат поставленную задачу. Но вы изобрели нечто совершенно оригинальное. Что касается убийства, то как раз это дело у нас довольно обычное. Убивают друг друга, политических деятелей, конкурентов, даже президентов. Тоже способ решения задач. Но совершать с помощью убийства научные открытия — нет, господин Хэксли, вы далеко опередили всех. Я, как и многие другие, думал, что гений и злодейство несовместны. Но, оказывается, возможно гениальное злодейство.

— О, комиссар, — ядовито усмехнулся Хэксли, — вы слишком высоко оцениваете мои скромные заслуги. Но все это — философия, а я занимаюсь делом. И, как видите, достаточно успешно. Я профессионал, комиссар, а остальное меня не интересует.