Последнее дело - Гоблин MeXXanik
Мы замолчали.
Где-то над головой в ночном небе мелькнуло движение — тонкие линии упавших звёзд пересекли тьму. Я не успел загадать желания, а Евсеев успел заметить.
— Ух ты, — тихо охнул он, а потом неожиданно вскочил с места. — Простите, Павел Филиппович, но мне пора. Передайте любезной Людмиле Федоровне, что её чай имеет то самое свойство, о котором она подозревала.
Он говорил серьёзно, почти официально, будто выполнял важное поручение. И, не дожидаясь реакции, направился к своему подъезду. Шёл с характерной осторожностью, подволакивая затекшую ногу, но уверенно. Литр изо всех сил старался удержаться у него на плече, не теряя достоинства.
Я проводил их взглядом, а потом посмотрел на Пряника.
Кот флегматично покосился на дверь, за которой скрылся его человек. Потом степенно сошел с моих колен, потянулся и принялся умываться, как будто ничего особенного не происходило.
Тепло от его лап ещё оставалось на ткани брюк. Я снова поднял голову и успел загадать желание под следующую падающую звезду.
Глава 10
Утро
Я проснулся бодрым, свежим и готовым к новым свершениям. Тело не ныло, голова была ясной, как бывает только после долгого и по-настоящему спокойного сна. На мгновение даже показалось, что ничего плохого в последние дни и не происходило. Просто утро. А я лежу в своей комнате, не желая вставать с кровати.
Из размышлений меня вырвал привычный шелест книжных страниц, который доносился из угла. Я повернул голову. Борис Николаевич, в своём обычном виде — полупрозрачный, растрепанный, с выражением равнодушия ко всему происходящему вокруг, перебирал книги на полке у стены. Он бормотал себе под нос что-то неразборчивое, но, заметив, что я проснулся, тотчас оторвался от чтения и назидательно произнёс:
— Вам, Павел Филиппович, просто необходимо соблюдать график сна. А не то не ровен час, вы рискуете рано помереть. Даже для некроманта это, знаете ли, перспектива так себе.
Я лишь вздохнул.
— А темные, они ведь и впрямь бессмертные? — будто между делом уточнил призрак. Но я отчетливо услышал в него словах плохо скрываемый интерес.
— С чего вы взяли? — уточнил я, потягиваясь и не особенно стараясь скрыть иронию в голосе.
— Прочитал в одной из книг императорской библиотеки, — торжественно сообщил Борис Николаевич, подняв к потолку указательный палец, — причём, судя по марке печати, экземпляр был предназначен для высших чинов. А такие, как известно, исправно врут.
Я усмехнулся. Было в его уверенности что-то одновременно наивное и трогательное. Как у школьника, который думает, что прочитав одну книгу, понял, как устроен мир.
— Всё мы смертные, Борис Николаевич. Просто кто-то чуть дольше доходит до конца. А некоторые успевают наделать шума по дороге.
Призрак на мгновение задумался, затем покачал головой и вернулся к полке. Кажется, он всё ещё надеялся найти среди моих книг ту, которой не хватало в серии. Я же поднялся, накинул халат и, проходя мимо, тихо добавил:
— Кстати, вы снова вошли в спальню без стука.
— Это… чисто рефлекс, — пробормотал он, будто бы извиняясь. — Ваша темная сила слишком притягательна. Хоть дверь заколачивай.
Я только махнул рукой.
— К слову о книгах императорской библиотеки: ваш лекарь мечтает заглянуть туда, — заметил Борис Николаевич, как бы невзначай, но с такой интонацией, будто сам только что вспомнил нечто исключительно важное. — Даже не так: он, наверное, глаз готов отдать, лишь бы взглянуть на нее.
— Так и есть, — отозвался я, направляясь в ванную. Голос у меня был всё ещё хрипловатый от сна, но в теле чувствовалась необычайная лёгкость.
Я вошел в помещение, закрыл за собой дверь, но едва успел включить воду, как из стены, аккурат между зеркалом и полотенцесушителем, тихо выскользнул Борис Николаевич. Он поправил воображаемые манжеты и важно произнёс:
— А ведь я всегда здесь. И вполне можно было просто со мной поговорить.
Я замер, чувствуя, как уголки губ поднимаются в непроизвольной усмешке.
— Это ещё по какому поводу?
— Ну как же! Я эти самые книги знаю, — он положил ладонь на грудь, будто давал присягу. — Они все проходили через мои руки, когда я составлял каталоги. Лично решал, какие тома следует оставить в общем доступе, а какие убрать куда… — он сделал многозначительную паузу и прищурился.
— Куда? — хмыкнув, не удержался я.
— … подальше, — закончил Борис Николаевич с почти детской улыбкой. — Есть такие книги, Павел Филиппович, которые лучше не открывать без свечи, крепкого отвара и хорошего ментального щита.
— А вам, выходит, и щит был без надобности? — с интересом уточнил я.
— Я, между прочим, был очень устойчив к стрессам, — гордо напомнил призрак. — Меня было сложно смутить. Ну… — он смутился и добавил словно между прочим, — я к тому времени все чаще прикладывался к бутылке. И потому не замечал моральных травм. Был бы умнее — непременно обратился к лекарю. Как наш Евсеев. Вот кто по-настоящему сильный человек. Я слышал, что он покусал жандарма. А сейчас посмотришь на него и не поверишь, что он мог бы совершить подобное варварство.
Я покачал головой и всё-таки включил воду. Призрак в отражении расплылся, будто его фигура была всего лишь каплей на зеркале.
— И вы действительно помните то, что было написано во всех тех книгах? — спросил я, вытирая лицо полотенцем и выглядывая из ванной.
— Некоторые из них я даже переписывал, — гордо произнес Борис Николаевич. А затем он понизил голос до почти заговорщического шепота и сделал шаг ближе, будто хотел сообщить мне нечто очень тайное. — Когда понадобилось сократить кое-что… дописать… ну, в общем, чуточку изменить, чтобы не смущать неокрепшие умы.
— Это чьи же это умы вы имеете в виду? — неожиданно, с едва прикрытым возмущением, раздался голос из спальни.
Я даже не стал оборачиваться: узнаваемый тембр, сдержанный и недовольный, говорил сам за себя. На спор явился Козырев.
Борис Николаевич едва заметно вздрогнул. С деланным достоинством выпрямился и обернулся на голос. Мне показалось, что он даже обрадовался возможности поспорить со своим приятелем.
— Про меня сплетничаешь? — с укоризной протянул Василий, покосившись сначала на Бориса Николаевича, а потом переведя полный негодования взгляд на меня. А затем кивнул в сторону призрачного библиотекаря и продолжил, стараясь добавить в голос
