Веридикт - Лета Ли
— У неё были дети? — взволнованно спросила Меральда.
— Вроде. Затрудняюсь ответить. Мы были коллегами, а не друзьями. К тому же преподавали в разных вузах и виделись всего пару раз в год на симпозиумах.
— А можете вспомнить, на каком предмете она специализировалась? Это очень важно.
— Криптография, — выдал Орисо после некоторой паузы, сопровождаемой незначительным шевелением пальцев. Потом что-то в её лице заставило профессора уточнить: — Безопасность передачи трансляций. Когда будешь уходить, попроси санитарку принести ещё той горькой дряни, которой меня без конца поят. А лучше чего-нибудь покрепче, я смертельно устал, — мужчина бессильно уронил голову на колени. Видимо, шейные позвонки отправились вслед за предшественниками.
— Берегите себя, — только и смогла вымолвить Меральда, прежде чем покинуть палату.
Она вернула накидку говорливой прислужнице и честно передала просьбу профессора, слово в слово, не погнушавшись прервать очередной бессмысленный монолог.
— Ему очень плохо. Может, стоит установить в комнате дополнительный изумруд? Я оплачу, если нужно, — учитывая расценки здравницы, ученица уже продумывала, как занять мисты у Алеса Роза и не продать в процессе собственную честь. Однако ответ её удивил.
— К сожалению, у нас нет изумрудов. В Мираже проблемы со снабжением, и это касается не только поставок камней. Вот, например…
Дальше студентка уже не слушала. Что это за здравница такая — без изумрудов, оказывающая услуги по прерыванию беременности, да ещё и лекарем без исцеляющего камня.
Брат герцога любезно распрощался с Мольгрин и даже запечатлел поцелуй на её толстых пальцах. Когда Меральда покидала зелёную обитель под руку с профессором из Хэндская, то почти слышала, как с противным бульком лопаются мечты лекарки, точно передутые мыльные пузыри. Мстительность никогда не была частью её натуры, но в этот раз девушку посетило мерзкое и одновременно приятное чувство свершившегося возмездия. Она позволила себе эту маленькую слабость только потому, что знала наверняка: флирт Алеса не подразумевал ничего серьёзного. Он льстил и сорил комплиментами, как из бесконечного конфетти, зачастую слишком переигрывая, но объекты временного обожания, как правило, этого не замечали.
— Честно говоря, я надеялся, что Бравиати сможет уточнить, как образовалась травма у твоего дружка. Действительно ли он сам свалился или его кто-то пристукнул, — они тряслись в карете по неровной мостовой, распустив занавески на широких окнах. Визави вытянул ноги так, что ученице пришлось поджать свои под сиденье. — Архангелы не стали искать предмет, раскрошивший его затылок, но по записям можно прикинуть высоту, с которой тот шлёпнулся, и вычислить траекторию. В общем, оба варианта имеют место быть в равной степени. Но в отчёте лекаришка охарактеризовал травму как бытовую, а значит, и рассматривать её будут, как указано в заключении. Линейный перелом основания черепа и повреждение мягких тканей в результате падения. В сознании, речь внятная, реакция зрачков живая, признаков полной или частичной утраты памяти не наблюдается.
— Почему вы этим занимаетесь? — вдруг спросила Меральда.
— А чем ещё мне заниматься? — усмехнулся блондин. — Теории криминалистики выделяют всего два часа в неделю. Между прочим, так и спиться недолго.
— Вы лжёте, — девушка нахмурилась. — У вас есть какой-то личный интерес, но я пока не понимаю, в чём он состоит.
— Ты меня разгадала, — засмеялся Роз, вскидывая руки, словно добровольно сдавался в плен. — Хочу заслужить благосклонность одной ослепительной красавицы.
Меральда осознавала, что это очередной выхлоп неиссякаемого конфетти, но всё равно смутилась. Уже давно перевалило за полдень, а она до сих пор не умывалась. Спутанные волосы, грязные ноги, огроменное пальто и дурацкая шляпа опустили напрочь отсутствующий шарм до минусового значения.
— Вы ведь понимаете, что я влюблена в Хотиса? — с вызовом бросила она, надеясь пресечь будущие попытки обольщения от неисправимого кобельеро.
— Так даже интереснее, — мурлыкнул Алес, опасно склонившись к её лицу. Девушка отвернулась, вдруг заинтересовавшись кисточками на шторах.
— Профессор Орисо считает, что в библиотеке вместо книг представлены овеществлённые трансляции.
— С чего бы это? — лениво поинтересовался Роз, откидываясь на сиденье.
— Он изучал полимерные книги с тактильным текстом и уверяет, будто символы менялись. Физически, визуально и даже в отснятых записях на его синке, — она по-прежнему смотрела в сторону, не желая встречаться взглядом с собеседником.
— И без ценза? Хотя нет, я вообще не собираюсь рассматривать эту чепуху всерьёз, — профессор зевнул. — Почему бы тебе не проверить его бредовую гипотезу прямо сейчас? Заодно смиришься с мыслью, что иногда у людей просто сифонит крыша.
Король всемогущий! Она ведь действительно может сравнить трансляции на своём браслете с реальными воспоминаниями. Нужно лишь сосредоточиться и немного поднапрячь память, что практически невозможно сделать на полном ходу по разухабистой дороге.
— Профессор, а где-нибудь в городе можно купить канцелярские принадлежности? — если записи Вана Орисо подстраивались под фактические, для чистоты эксперимента ей следовало пользоваться только своим восприятием, а не транслировать его на синк. Соотносить по памяти незнакомый набор штрихов и точек было несколько сложно, а вот начертать их от руки представлялось куда более простым и надёжным способом.
— Поищем, — лаконично изрёк Роз. То ли самостоятельно пришёл к тому же выводу, что и Меральда, то ли его вовсе не интересовала причина неожиданной просьбы. Но студентка допускала и третий вариант.
— Почему вы не носите браслет?
— Он не подходит к моему имиджу.
Что-то примерно такое она и ожидала услышать. До сих пор Алес не был склонен к откровенности, с чего бы вдруг ему рассказывать о пропавшей матери, чьей специальностью являлась безопасность данных. Меральда крайне смутно представляла себе основы работы синков. Их изготавливали из специального металла, добавляли ценз и систему инициации, которую следовало проходить при покупке. Своего рода документы, кошелёк, личный дневник, центр развлечений и третья воображаемая рука для таких же воображаемых действий в едином ключе. Картриджи позволяли хранить записи отдельно от браслета, закрытые, открытые, платёжные, с доступом только на вход или только на выход. Наверное, эти ограничения и подразумевали криптографию. Ведь никто не пытается подставить синк и перехватить деньги, когда пассажир оплачивает проезд в экспрессе. Особый допуск к информации имели разве что архангелы, и то вряд ли абсолютный. Кроме того, любые их действия строго регламентировались законом. Они ведь даже двигаются с определённой скоростью, чего уж тут говорить. В его нежелании — или опасении? — лишний раз пользоваться браслетом девушка усмотрела связь с судьбой родительницы и теперь никак не могла отделаться от этой паршивой мысли. Сколько Алесу лет? Двадцать пять? Тридцать? Что он сумел запомнить, а главное — понять своим детским умом? Или упорядочил и проанализировал воспоминания, уже
