Дело о фальшивых монетах из чистого золота - Лариса Куницына
Отложив папку, Марк достал снизу бумаги. Перебрав их, он убедился, что это записки от каких-то дам, снова счета и несколько писем от мужчин, судя по содержанию, его бывших сослуживцев.
В другом ящике лежала деревянная коробка с гусиными перьями, огнивом, маленьким ножом и щипцами для снятия нагара. В глубине он обнаружил маленькую шкатулку, в которой лежали несколько драгоценных перстней, ожерелье с крыльями святой Лурдес и серебряные пряжки для перчаток.
— Это всё? — Марк с удивлением взглянул на стоявшего рядом слугу. — Больше никаких бумаг?
— Они пропали, ваша светлость, — с мрачным видом пояснил Пулен. — Здесь было несколько папок, но их больше нет.
— Когда они пропали?
— После смерти господина. Ночью меня вызвали в магистрат на допрос и продержали там несколько часов, а когда я вернулся, в квартире всё было перевёрнуто вверх дном, а те папки пропали. Я спросил о них господина де Вивьера, подумал, что может это он устроил здесь обыск и забрал их, но он сказал, что это кто-то другой и обещал разобраться.
— Ты знаешь, что было в тех папках?
Слуга мотнул головой.
— Гаспар, — позвал Марк и, когда великан появился на пороге, распорядился: — Поговори с хозяйкой и соседями. Узнай, кто ночью, когда убили шерифа, обыскивал его квартиру.
Тот кивнул и ушёл выполнять поручение, а Марк снова осмотрел стол и неожиданно увидел на краю под бюваром толстую книгу. Достав её, он с удивлением осмотрел кожаную обложку, на которой золотым тиснением было написано: «Феликс Крепо. О порядке вещей и природе человека». Это был не так давно напечатанный философский трактат. Марк сам ещё не читал его, хотя слышал о настоятеле храма святого Христофора в Реймсе и его новом учении.
Пролистав плотные страницы, набранные красивым чётким шрифтом, он заметил на полях какие-то рисунки. Часть их была сделана пером, но некоторые тонко прорисованы красками. В основном это были забавные картинки с разными животными и людьми, вплетённые в орнамент монограммы и миниатюрные женские головки. Марк какое-то время рассматривал их, а заодно искал, нет ли где каких-либо надписей.
Книга была новой, и вряд ли кто-то владел ею до капитана Лакруа, по крайней мере, так долго, чтоб успеть так расписать её. К тому же сам капитан обладал немалым талантом к рисованию, а значит, эти рисунки, которые принято называть маргиналиями, нарисовал он сам.
— Откуда у него эта книга? — спросил Марк, взглянув на Пулена.
— Он привёз её из Сен-Марко.
— А что не так с этой книгой? — тут же заинтересовался Лионель.
— Ничего, — пожал плечами Марк. — Я слышал о том, что её издали, и хотел заказать для своей библиотеки, но не успел. Вы не увлекаетесь новой философией? Нет? Жаль, потому что Феликс Крепо — один из самых необычных философов нашего времени. Я заберу эту книгу и почитаю на досуге. Что там, Демаре? — крикнул он. — Есть что-нибудь интересное?
— Ничего, ваша светлость, — сообщил тот, заглянув в кабинет. — Всё прибрано, вещи в порядке. Никаких тайников мы не нашли.
Вскоре после этого вернулся Гаспар и доложил:
— Я поговорил с хозяйкой. Той ночью явились сыщики из полиции магистрата, сообщили о смерти шерифа и увели Пулена с собой. Вскоре после этого явились другие, сунули ей под нос какую-то бумагу и сказали, что у них приказ обыскать квартиру шерифа и изъять документы.
— Чей приказ?
— Она не может сказать. То ли не поняла, то ли не расслышала, а может, они и не сказали. Лиц тоже не помнит, возле двери было темно, а они надвинули шляпы на глаза. Протопали наверх и открыли дверь ключом. Она не решилась подняться. Соседка, девица, что живёт здесь с матерью, сказала, что они слышали шаги нескольких мужчин и шум в комнатах шерифа, словно кто-то двигал мебель, но выйти побоялись. Стряпчего дома нет, старый секретарь магистрата сказал, что принял сонный отвар и крепко спал, ничего не слышал. Учитель тоже что-то слышал, но он в этот час проверял работы учеников и не стал отвлекаться. А портной снизу сказал, что той ночью у него никого не было дома, он с женой и детьми навещал родителей, которые живут в Лемелене. Скорее всего, так и есть, потому что их салон закрыт, и они все вместе разбирают дорожные сундуки.
— Значит, какие-то неизвестные явились с неким приказом и забрали все бумаги? — уточнил Марк и вопросительно взглянул на Лионеля.
— Это не наши люди, ваше сиятельство! — прижав руку к груди, воскликнул тот. — Я понятия не имею, кто бы это мог быть! И почему он держал какие-то важные бумаги в доме? В магистрате у него есть сейф и, если он хотел что-то скрыть…
— Мы уже не узнаем о мотивах его действий, — перебил Марк и поднялся. — Пулен, пойдёшь с нами, я хочу допросить тебя, а потом решим, что с тобой делать.
Взяв со стола книгу, он направился к выходу.
Уже стемнело. Марк молча шёл по улице, прислушиваясь к суетливой болтовне де Вивьера, который доказывал, что он не приказывал обыскивать квартиру шерифа, сетовал на неосторожность покойного, хранившего важные документы дома, и беспокоился, что они опаздывают к обеду. Этот молодой человек уже порядком ему надоел, и он раздумывал, как бы от него избавиться под благовидным предлогом. Он понял, что Пулен ничего не хочет говорить при нём, и, скорее всего, документы в тех пропавших папках были связаны с тайным расследованием Лакруа, которое он вёл по поручению графа Раймунда. А это было расследование незаконной деятельности прево Пуату барона де Вивьера, и то, что бумаги пропали, было на руку, прежде всего, ему.
Дальше мысли Марка перескочили на Пьера Мелансона. Этот хрупкий изнеженный мальчик вряд ли смог бы убить капитана Лакруа, даже если б напал на него неожиданно в тёмном переулке. К тому же той же ночью квартира убитого была обыскана и пропали важные документы. Кто той ночью мог знать о смерти шерифа, кроме того, кто его убил, а также полиции магистрата, подчиняющейся прево? Похоже, с убийством Лакруа тоже всё непросто, и его придётся
