Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн

— Она влюблена в Чака Кастеллета. Потому и помогла Странникам бежать из города.

— Что⁈

Кандалы зазвенели, тело ударилось о стену совершенно отчетливо. Я поморщилась, и лицо снова на миг обожгло огнем под повязкой.

— Слушайте… Помолчите, все.

— Ты и тогда так делала. Просто закрыла на замок.

— Но это так не работает.

— Вычеркнула родителей, будто их не было.

— Думала, так проще.

Думала. И это правда работало. Их не вернешь — я и закрыла эту страницу. И жила дальше. Хорошо жила, кстати. Почему же теперь это верное счастье трещит по швам⁈

— У тебя внутри дыра. Не чувствуешь?

А теперь оказывается, что, может быть, зря закрыла… Что надо было, наоборот, подбивать Ис на экспедиции, брать все в свои руки. Что Фарр не просто так вечно выступал против королевских идей наконец сделать это.

— А чувствовала. Еще вчера вечером.

— Нет, это потому, что Чак разбил ей сердце.

— И Фарр разбил тебе сердце. Наврал, что родители мертвы!

Он не мог иначе тогда. Он сам не понимал…

— А они живы, ведь живы, Фарр, да?

— Просто он хотел быть героем.

Он и есть герой. Не верь, Тиль!

— Просто ты хотела верить, что все просто. А не искать решений.

— Ты так всегда делаешь. Живешь, как пойдет.

Ветреное зелье будто ушло на всю эту борьбу. Мне жутко захотелось заорать и затопать ногами. Все же, это работает. Плевать. Я осторожно опустилась на подозрительный пол, сосредоточиваясь на координации, забивая на все эти голоса.

— Ты их больше слушай, — пробормотала я Фарру.

— Поверь, я знаю, до чего они могут довести. Как ты?

Тогда. Девятнадцать лет назад. Маленький мальчик. И голоса. Свои, чужие, пугающие, сводящие с ума.

— Жить буду. Тяжело… было?

Фаррел грузно запыхтел, звеня кандалами.

— Для мальца — немного.

— Для взрослого тоже. И не немного. Я видела сегодня всего одну Ро. И уже… этого достаточно. Она ведь сильная, Фарр. И даже она.

Помолчали.

— Мы… выберемся, — сказал Фарр почти уверенно.

Я расхохоталась. И сразу волнистым эхом по всему телу и голове — особенно — полетели острые камни, вспарывая, ударяя и падая.

— Конечно… — просипела, сгинаясь пополам снова.

— Тиль… морские медведи тебя задери… я не могу помочь… Ты… держись…

Я пробормотала в темноту:

— Ты сам… цел?

— Цел, но немного ограничен в… движениях.

— Так ему и надо! — запели мотыльки размером с кулак.

— Так вам всем и надо!

Но я в такое не верила. Может, немножко — иначе они бы этого не говорили — но у меня слишком много дел, прежде чем помирать. Ларипетра. Звездная пыль. Электрическая проводимость.

— И не пытайтесь, — покачала я головой. — А вы… можете его освободить?

— Что⁈

— Тогда он мог бы помочь мне.

— А…

— Мы ведь с вами одно целое, разве нет?.. Нам надо выжить.

— Ты все равно останешься слепой.

— Не останусь.

— Со шрамами. Уродливая.

— И Чак на тебя даже смотреть не станет.

Я вздохнула. Вот имя Чака… мне было его жаль. Мне было себя жаль. Мне было нас жаль. Вообще, людей. И только с ларипетрой путь был… кристально ясен.

Даже всхлипнуть толком не получилось — через рот вышло как-то невнятно.

— Тиль… ты правда… О Видящий… Но чем, чем он вам так нравится?

Я попыталась своими лопастями схватить себя за плечи. Меня пробило морозом. Вот еще не хватало. Подобрала под себя ноги по-турецки, закачалась. Так легче.

— Ро нравишься ТЫ. Даже не сомневайся. Почему Жан-Пьери не могут переместиться в портал сейчас? Им нужна… звездная пыль? Это… что-то не так со стеклом далекозора, да?

Как я раньше не догадалась! Ведь доктор сказал — на маяке на краю света пыль, из нее сделано стекло далекозора. Дядя им воспользовался и сбежал. Фарр погнался, вернул далекозор и теперь этой переменной для уравнения недостаточно. Зачем еще плыть на маяк, как не за сырьем для стекла далекозора?..

Фарр фыркнул.

— Тебя, похоже, тоже надо брать в тайную канцелярию. Да, Ро его разбила… при нашей встрече.

— Некуда тебе теперь брать. Расскажи, — потребовала я. — Все.

— Все⁈

— А как же. То, что рассказала Ро, что было девятнадцать лет назад, что прочитал в архивах дяди… Все.

— Но это долго!

— А мы разве спешим?.. Расскажешь — и тогда, — я махнула туда, где должны были находиться воображаемые мотыльки размером с кулак, — они тебя освободят. Идет?

— Ну, ладно. Идет, — ответил один из мотыльков.

Глава 7

О свойствах электрических зарядов, раненной сирене и встрече со «Звездой Востока»

Море Белого Шепота, мерчевильские воды.

— Ты уверен, что взрывалась сама ларипетра? — уточнила я.

Разговор утомил, зато доставил столько информации для потомков, трактата и просто общего понимания ситуации, что мне начинающейся лихорадки не жалко.

Мотыльки унялись, но вот море — отнюдь. Море — наоборот — разбушевалось. Нас в нашем колодце защищали стены и гнилая солома. Хотя я уже пересчитала, вероятно, всех крыс — на счастье, зверьки были пугливы: иногда рабы их ловят, чтобы утолить голод и съедают сырыми. Так говорят. Бр-р.

Сирена пока себя в моей слепой реальности не обнаружила.

— Эйдан… твой дядя считает, что это из-за встречи двух потоков: солнечного ветра и зова сирен. Кристалл не выдерживает заряда.

Мне очень хотелось побарабанить пальцами по подбородку. Но, к сожалению, в обстоятельствах спеленатых ладоней это было невозможно.

Внезапно проснувшаяся тоска по дяде сжимала сердце в кулак и обескураживала — я и не догадывалась, что мне его не хватало.

Значит, ларипетра в принципе создает вокруг хозяина купол. Ментальный (или, вернее — изоляционный) при соприкосновении с деревом, буквальный — с серебром.

Я задумалась. Можно ли сказать, что ларипетра — «умный» камень? «Фонарик» Ро, как она называет браслет, действительно, не всегда светится одинаково. Может ударить по глазам, как оружие, может мягко подсветить дорогу. И это — эмпирически доказано — не связано с уровнем освещения. Будто… некая высшего уровня