Дмитрий Баюшев - Клиника Сперанского

   Новиков позвонил Уханову. Тот отвечал свистящим шепотом, у них в Госдуме того и гляди должно было начаться заседание комитета, и рядом сидело много лишних ушей.

   - У него в гостинице был компьютер? - спросил Новиков.

   - Нет.

   - На работе?

   - Был, - ответил Уханов. - Но исчез. Как делишки?

   - Пока не густо.

   - Вечером после восьми навещу, - сказал Уханов. - Кстати, позвоните Кузнецову. Вот его служебный телефон...

   Продиктовал телефон и тут же отключился, не дав Новикову возразить. Ведь осталась еще пара клиентов, которые освободятся после работы - один на Пражской, другой в Филях. Попробуй успей до восьми.

   Новиков набрал номер, продиктованный Ухановым, попал на даму-секретаря, попросил соединить с Кузнецовым, но тот уже взял трубку, пророкотал: "Слушаю".

   - Следователь Сергеев, - сказал Новиков.

   - Куда пропали, следователь Сергеев? - с напором перебил его Кузнецов. - Через полчаса встречаемся у входа в ГУМ на Красной Площади. Форма парадная.

   Бросил трубку, оставив Новикова в большом недоумении. Долбанутый, что ли? Да нет, Уханов не стал бы давать телефон шизоида.

   Через полчаса Новиков стоял у входа в ГУМ и глазел на группу мелких япошек, которые дружно ходили за долговязым гидом по Красной Площади.

   - Привет, Андрюха, - сказали сзади, и Новиков, обернувшись, сразу узнал Юру Кузнецова.

   Разумеется, за десять лет он сильно окреп, возмужал, превратился в квадратного загорелого мужика с пегими волосами, белозубой улыбкой и властным голосом начальника, но всё равно это был Юрка Кузнецов из параллельного класса, который поехал поступать в МГУ, да так и осел в Москве. В Пензе он не появлялся и ни с кем не переписывался, из чего однокашники сделали вывод - забронзовел, подлюга.

   Ну кто бы мог подумать? В Москве каждый пятый Кузнецов, а именно этот оказался бывшим приятелем.

   - Ну, Игорек, ну, поросенок, - сказал Новиков, пожимая жесткую, как доска, пятерню Кузнецова. - Хоть бы предупредил.

   - Конспирация, брат, - расплылся Кузнецов. - Надо было проследить, не тащится ли за тобой хвост.

   - И что? Тащится?

   Кузнецов помрачнел.

   - Думай как хочешь, старик, но Лисов помер, а Шмаку загрызла собака, - ответил он.

   - Постой, постой, - обескуражено сказал Новиков. - Как помер, как загрызла?.. Ну, с собакой, положим, может быть несчастный случай, но отчего вдруг помер Лисов? Ничего не понимаю.

   - Понять трудно - никаких следов нет. И всё же я полагаю, что это насилие.

   - Вы что - за мной следите?- догадался Новиков.

   - Не следим, а по возможности страхуем, - поправил его Кузнецов. - Пойдем, старик, где-нибудь посидим, покалякаем. Бутылочку возьмем ради такого случая. А, старик?

   - Пошли лучше ко мне в номер, - предложил Новиков.

Глава 17. Легкие шаги

   Кузнецов и еще один молодой, но смекалистый чекист, Александр Гуцало, - это было всё, что осталось от прежней бравой команды из пяти комитетчиков, занимающихся расследованием гибели Лопатина. Расследование, затеянное депутатом Ухановым, было неофициальным. Официальные органы ничего криминального в смерти Лопатина не обнаружили, а потому инициативу Уханова посчитали никчемной, более того - вредной, будирующей общественное мнение.

   Палки в колеса не ставили, однако из каждого промаха раздували здоровенного слона. А когда один за другим начали погибать члены бригады, всерьез посоветовали Уханову прекратить самодеятельность.

   Вот тогда Кузнецов вспомнил про Игоря Кислова. Пензенских чекистов в Москве не знали ни представители власти, ни авторитеты.

   - Ты-то сам из игры выходишь? - выслушав его, спросил Новиков.

   - Временно, - ответил Кузнецов. - Пока будешь работать один.

   Новиков кивнул. Бутылку они так и не взяли, хотя Кузнецов предупредил секретаршу, что уезжает в Долгопрудный и сегодня на работу вряд ли вернется.

   - Значит, на Лубянке пашешь? - уточнил Новиков.

   - Начальником отдела, - ответил Кузнецов. - После загранки сразу сюда. Даже передохнуть не дали, сволочи.

   - Загранка - это где?

   - Великобритания.

   - О-о, - уважительно сказал Новиков. - В английском, помнится, ты всегда волок. Так вот ты куда пропал, старикан. Ни слуху от тебя, ни духу.

   Кузнецов развел руками - конспирация, мол.

   - А теперь, Юрок, я тебя буду пытать, - заявил Новиков. - Не возражаешь?..

   Через полчаса стало ясно, что Кузнецов владеет информацией в чуть большей степени, чем Новиков, и это однозначно говорило о том, что концы очень тщательно спрятаны в воду. Кузнецов располагал неизвестными деталями, но это были всего лишь детали, голые факты, не несущие в себе скрытых пружин, возбуждающих работу мысли. Правда, он много чего знал о московском периоде жизни Лопатина, тут ему честь и хвала, хорошо поработал. Встречи Лопатина с Катей Арабесковой не были для него тайной, а с бабкой Кати он лично общался по телефону и очаровал её. Он, гад, так и сказал: "очаровал".

   - А мне она пообещала голову оторвать, - сказал Новиков.

   - Ну, что ты, это она шутит, - отозвался Кузнецов. - Очень милая старушка.

   - Со сдвигом по фазе.

   - К старикам нужен особый подход, - назидательно произнес Кузнецов. - Когда ты это усвоишь, они сразу станут милыми и обаятельными. Надо твердо запомнить одно: они такие же люди, как и мы, только гораздо лучше нас, потому что лишены возможности грешить. Отгрешили своё, и теперь тихо ждут смерти. А нам, кобелям, всего мало - баб, денег, водки. Э-э, да что говорить.

   Махнул рукой.

   - Это точно, - согласился Новиков. - Ты, Юрок, стал такой мудрый, аж страшно.

   - Учись, пока я жив.

   Кузнецов встал с кресла, с хрустом потянулся, подошел к окну. Сказал:

   - Вид у тебя, конечно, классный. Интересно, надолго ли это?

   - Ты о чем? - спросил Новиков, тоже поднимаясь.

   - Да вот об этом виде из окна, - ответил Кузнецов. - Времена нынче больно смутные. Не находишь?

   - Не нахожу.

   - Рад за тебя, - Кузнецов посмотрел на часы и, вдруг озаботившись, заторопившись куда-то, сказал: - Пора, пора, старик. Домой не приглашаю - сам знаешь почему. Звони.

   И, пожав своей доской новиковскую руку, резво утопал из номера. Экий, правое слово, слоняра стал. В Англии успел побывать, ну скажите на милость.

   Новиков подошел к щеркалу, произнес, старательно артикулируя:

   - Ду ю спик инглиш?

   Поморщился от своего произношения и вдруг вспомнил про Лисова и Шмаку.

   Торопясь, набрал телефон Дударева, выждал девять звонков и понял: всё, нету больше Семена Адамыча. Но в трубке раздалось вдруг: "Алло, алло".