Судья и палач - Елизавета Берестова
Арина выполнила просьбу. Они снова оказались ни с чем. Факт, что Лобзик пытался сдать кровь ни к чему их не привёл.
— Кровь к крови, — сказал Алеут, — мы использовали кровь в заклятии, и пришли к донорской станции. Логично. Что дальше?
— Не знаю, — призналась чародейка, — давай домой. Я что-то устала.
— А ты — молодец, — похвалил Фёдор, — не впала в панику, когда Зинаида на нас напала. Хорошо держалась.
— Думаешь, она говорила правду?
— Без сомненья. Лобзик ей даром не нужен, когда под рукой нормальная человеческая кровь.
— Я о другом. О том, что она никого ни разу не убивала.
— Может и так, — подумав, сказал Алеут, — вампиры, наверное, тоже разные. Не все готовы убивать без разбора. Она и нас не собиралась.
— А могла?
— Могла.
Они съели по мороженному, в парке стояла палатка, и в большие рожки накладывали шарики с разными вкусами.
— Как ты думаешь, что случилось с Лобзиком?
Фёдор задумался, потом сказал:
— Его убили.
— Зачем? — Рина цеплялась за последнюю возможность, — кому он нужен. Может, нашёл себе новую подружку?
— Если верить твоему и Зининому описанию, столь ароматному парню сие деяние реализовать сложно, — засмеялся Алеут, — да и от приятелей новые пассии обычно не отвращают, скорее наоборот — похвалиться тянет, — он стал серьёзным, — понимаешь, если кто-то пропадает без следа, — это очень плохой прогноз. У вас же нет рабства? — чародейка отрицательно покачала головой, — раньше могли в рабство продать, а сейчас — девяносто процентов за то, что Лобзика уже нет в живых.
Уставшая Рина проспала до самого вечера. А вечером к ним заявился неожиданный гость, о приходе которого возвестило тарахтение мотоцикла на их тихой улице.
— Не ждали? — спросила с улыбкой вампирша, — и сунула в руки чародейке пакет с банками пива и какими-то сушёными рыбными деликатесами, — вот мимо проезжала.
— Откуда адрес узнала? — подозрительно вопросил Фёдор, — не припоминаю, чтобы вам, мадемуазель, мы его говорили.
— По базе данных больницы пробила.
Вампирша скинула джинсовую куртку и прошла в дом.
— А говорят, вроде вампиры без специального приглашения через порог переступить не могут, — заметила Рина.
— Враньё, глупое, бессмысленное враньё. Вот ты можешь, он может, а мы, видите ли — нет, — Зинаида завертела головой, — если б с плохим пришла, может и кольнуло меня где, — она кивнула на паутинки охранных заклятий, — а я ж, так, посидеть.
— С какой это радости я должен распивать низкие напитки с peu connu вампиром? — Фёдор напустил на себя устало-аристократический вид, который несколько портили шорты и футболка.
— Малознакомым, говоришь, — усмехнулась Зинаида, — так стань хорошим знакомым. У меня, между прочим, родаки языками в детстве угнетали, так что словечками своими французским можешь не козырять.
Она выгрузила на стол банки с пивом.
— А к вам я, господа, пришла по нескольким причинам. С какой начать: с главной или второстепенной?
— С второстепенной, — Фёдор взял банку, покрутил в руках, а потом ловко откупорил, — не то я рискую потерять нить повествования. Особы женского пола склонны перегружать свой рассказ ненужными подробностями и отвлекаться по пустякам.
— Хорошо, — согласилась вампирша, — как будет угодно высокому господину. Ты не стесняйся, бери, — она кинула банку чародейке, — причина в том, что с вами я могу быть самой собой. Вы не представляете, как надоело всю жизнь словно шпиону в чужой стране следить за каждым сказанным словом, выражением лица. А вы знаете, кто я. Не шугаетесь, и не кидаетесь ноги целовать. Да, да, в буквальном смысле. Пересеклась однажды с одним извращенцем. Тот вообще хотел, чтоб я его во время секса кусала и кровь пила.
— Интересно, — съехидничал Алеут, — удобно. И обед, и удовольствие.
— Дурак, — кусок сушёного кальмара полетел в голову Фёдора, — тебе б такого. Я, натурально, прогнала урода, память ему подчистила и припугнула, чтоб других не искал. Из города пришлось уехать.
— Тебе лет сколько? — спросил Фёдор, который собирался обругать пиво, сказав, что им только лошадь поить. Но вопреки ожиданию напиток оказался хорош.
— А тебе? — сощурилась Зинаида, и Рина разглядела, наконец, какие у неё глаза. Они были светло-карими с тёмными ободками и россыпью мелких коричневых точек.
— Пусть сие останется моей маленькой тайной, — последовал ответ.
— А я скажу, — из чистого противоречия возразила вампирша, — родилась незадолго до начала двадцатого века в Петербурге. Дальше как-нибудь в другой раз.
Арина решила тоже подключиться к разговору.
— Вы кто по профессии?
— Давай без «вы». Когда ко мне молодые девчонки так обращаются, я вообще себя древней старушенцией чувствую. Лады? Я — фельдшерица, как говорили во времена моей молодости. Во время Первой мировой работала с Бурденко.
Она выпила практически залпом свою порцию.
— Потом на Канатиковой даче служила. А что? Идеальное, между прочим, местечко. Москва-река, парк, из больных — одни умалишённые. Они себя нередко сами травмируют, крови довольно было. Я к тому же пробирки в лаборатории, где анализы делали, мыть подрядилась. Вообще халява.
— Но, поскольку ты оказалась в Междуреченске, что-то пошло не так? — Фёдор зубами разорвал неподатливую упаковку снека.
— В точку, Феденька, — я ведь не ошиблась? Хоть Арина тебя не представила, я слышала, как она к тебе обращалась.
— Может я для кого и Феденька, только не для тебя, — осклабился Алеут, — не заслужила пока ласково по имени ко мне обращаться.
— И как же позволите звать-величать? Ваше превосходительство? Мусью Фёдор? — вампирша тоже за словом в карман не лезла.
— Фёдор, Американец, можно Алеут.
Зинаида раскрыла глаза на всю ширь.
— Тот самый Американец с двумя пистолетами? Не шутишь?
— Правда. Тот самый, — подтвердила Рина, — полковник Преображенского полка и друг Пушкина.
— Здорово. Повезло тебе, Аришка. Такого слугу отхватила.
— Ты про сумасшедший дом не дорассказала, — Фёдор смутился, — хорош мои достоинства при мне обсуждать.
— Так вот, — вампирша потянулась за банкой, — всё зашибись было, пока один псих ясновидящий не попался. Начал всем и каждому на меня пальцем тыкать и кровосоской обзывать. Такую бучу поднял, что начальство Гробовщиков вызвало, боялись, что я их контингент прореживаю. Что их прореживать-то было? Без антибиотиков тогда от бронхита и воспаления лёгких только так мёрли. Я подумала, что ничего никому не докажу, и сбежала. И всякий раз так!
— Понятно, — сказала Рина, — а главное, что.
— Я в недавно в центре ещё одного слугу видела, — сказала Зинаида, — не знаете, есть ещё
