Судья и палач - Елизавета Берестова
На земле они оказались одновременно. Фёдор толкнул чародейку к себе за спину и проговорил:
— Что же это вы, уважаемая, от пациентов в окно убегаете?
— Видала я в гробу таких пациентов, — проговорила женщина удивительно мелодичным голосом. Она была невысока ростом, одета в широкие брюки и футболку размера на два больше, нежели ей требовалось. Внимание на себя обращали чисто-алые волосы, непослушной копной натуральных кудрей стоявшие вокруг головы и красивое лицо с тонкими острыми чертами. Выглядела она как младшекурсница, — отойди от машины, а то хуже будет.
— Рина, она — вампир, — спокойно и негромко проговорил Алеут, — нападёт, не мельтеши и не лезь под руку.
Чародейка слегка отвела взгляд от красной головы и явственно увидела правоту Фёдора. Баба оказалась вампиром. Не то, чтобы она выглядела истлевшим трупом или кровососом из компьютерной игры, просто Рина видела, что Франтасьева З. П. — вампир. Как сразу видела, что кошка — это кошка, а пчела — пчела.
Вампирша равнодушно посмотрела на небо и внезапно бросилась на Фёдора. Её движение было настолько стремительным, что Рине показалось, будто она размазалась в пространстве. Алеут уклонился, в его руках появились уже знакомые дуэльные пистолеты с серебряными накладками по рукоятям (Должно быть — Лепаж, — не к месту подумалось чародейке).
— Пульки-то хоть серебряные припас? — издевательски поинтересовалась вампирша и снова напала на Фёдора, пытаясь полоснуть по лицу руками с длинными ногтями.
Но рост играл против неё: наклон головы, удар и она снова оказалась вдалеке от вожделенного средства передвижения.
— Получишь — узнаешь, — осклабился Толстой и выстрелил. Он целился по ногам.
Вампирша словно растворилась на секунду, прыгнула с кошачьей грацией, пригнувшись, словно видела летящие пули, и попыталась ударить снизу. Фёдор отскочил, но так, чтобы быть всё время между противником и мотоциклом. Рина поняла, он не хочет убивать её, по крайней мере до того, как медсестра скажет, когда Лобзик приходил сюда сдавать кровь. За всё это время на красивом лице вампирши не дрогнул ни один мускул, оно оставалось спокойным и прекрасным, словно лицо манекена в витрине дорогого магазина одежды. Вампирша бросилась снова, махнула рукой у лица Алеута, уклонилась и вдруг оказалась за спиной Рины, чародейка почувствовала, как чужие пальцы сжали её горло.
— Ну всё, — проговорил мелодичный голос у неё за спиной, — парниша, отойди от моего мотоцикла и убери свои пукалки подальше. Пускай тебе я сделать ничего не могу, но бабёнку твою порву мгновенно.
— Ты чего вообще на нас кидаться стала? — спросил Алеут, но пистолеты убирать не подумал.
— Станешь кидаться, когда тебя начинают убивать! От вас за версту Гробовщиками разит. Я подумала — казнить пришли.
— Ага, — усмехнулся Алеут, — видать, есть за что!
— Нету, — ответила вампирша, — как раз вот за мной ни одного жмура нет. Да только разве таким, как вы, это докажешь!
— Постойте, — проговорила Рина, ощутив, как ослабла хватка на её горле, — ни я, ни Фёдор Иванович не имеем никакого отношения к похоронным агентствам. Я — Чародейка Поволжья, разыскиваю пропавшего человека, а вы на нас набросились.
— Поклянись! — потребовала вампирша и чуть кольнула ногтем в шею, — если ты и правда чародейка, поклянись.
— А то ты и так не видишь, — Алеут подошёл и картинно, двумя пальцами отвёл руку вампирши от шеи Рины, — кончай уже комедию ломать. Ошиблась, с кем не бывает.
— Я клянусь, — сказала чародейка, — что я, Арина Вячеславовна Воронцова — Чародейка Поволжья не имела и не имею причины и цели лишать жизни Франтасьеву …?
— Зинаиду Прокофьевну, — мрачно подсказала вампирша.
— Франтасьеву Зинаиду Прокофьевну, — повторила Рина, — пока она не совершила ничего, нарушающего законов Российской империи.
— Ну теперь твоя душенька довольна? — Фёдор убрал пистолеты.
Вампирша зыркнула на него (её прекрасная маска куда-то испарилась) и сказала:
— Лады, пошли ко мне. Там и покалякаем.
— А вы не боитесь так вот по стенам скакать среди бела дня? — чтобы нарушить неловкое молчание по дороге спросила Рина.
— В колодце безопасно. Тут окна только с чёрной лестницы выходят, а ею редко кто пользуется. Если б кого почуяла постороннего, память подчистила бы. Я ведь, как вы уже изволили догадаться, — вампир, умею людям мозги дурить.
В кабинете забора крови Зинаида облачилась во врачебный халат и спрятала под шапочку алые кудри, превратившись заурядную медсестру.
— У вас своя работа, у меня — своя, — пояснила она переодевание, — валяйте, чего хотели?
Арина обстоятельно, но без излишних подробностей обрисовала ситуацию, подкрепив слова показом компаса с издохшим (на этот раз бесповоротно и окончательно) червяком.
— Естественно, я помню вашего хмыря, — кивнула вампирша, — приходил на днях. Я их братию вижу сразу. Псина — псина вонючая и есть. А этот вздумал мне тут комедию ломать, мол, приезжий из дальней губернии, паспорт якобы у него в поезде карманники украли, а он решил отечеству послужить, кровь сдать. Я послушала-послушала и выдала блохастой твари по первое число. Сказала, что собачья кровь Российской империи пока что без надобности, чтоб рожи этой небритой я больше в своём кабинете не видела. И припугнула, мол, ещё раз мне на глаза покажешься, лететь будешь ласточкой со второго этажа прямо в окно. Лобзик этот, или как там его, даже извинился. Но кабинет после я полчаса проветривала. Это хуже, чем когда Сергей со скорой покурить забегает.
— И больше вы его не встречали? — уточнила Рина, чувствуя себя в роли следователя из полицейского сериала.
— Нет, после не видала.
Дверь без стука отворилась и заглянул парень в форме Скорой помощи:
— Зинуля, тебе с мясом брать или с капустой? — фамильярно спросил блондин с коротко остриженными волосами.
— Мне — чебурек, — ответила вампирша, — и сгинь, не видишь, у меня люди.
— Ещё один вопрос, — сказала Рина, когда нежданный посетитель ушёл, — вы приняли нас за каких-то гробовщиков. Кто это?
— Это те, кто казнят нас, когда есть за что, — мрачно проговорила Зина, — да и вас тоже. Знаешь, поди, что с чародеями-отщепенцами делают? — Рина отрицательно мотнула головой, — убивают. Я как на парня твоего глянула, сразу поняла — не человек, на тебе печать государева. Перепугалась, думаю, всё — крышка. Убьют. Мы, вампиры, — изгои и для людей, и для прочих. Хоть и дали нам кое-какие права, а всё равно, узнает кто — одна дорога уходить, бежать, на новом месте всё начинать заново. Думаешь, мне, чтоб наесться литры крови нужны? Ни фига. Грамм пятьдесят на три дня хватает. Здесь удобно. Приходят всякие: у кого
