Вход для посторонних (СИ) - Бор Евгения

— Такие по домам сидят и „чахнут над златом“.

— Может он переехать в столицу захотел.

— Тогда бы себе личный экипаж нанял. На экипаж хватило бы?

— И не на один. Здесь много. Не так много, как у меня в сокровищнице, но всё равно много.

— Вот и кажется мне, что богатство это плохо пахнет…

— Деньги, говорят, не пахнут, — чувствовалось, что Алькино беспокойство достучалось до сознания Мелины.

— Ещё как пахнут. Смердят просто. Особенно если у вора украдены.

— Но мы же ничего не крали. Случайно мешки перепутались. И потом, мы ведь последний из грязи выловили. Значит это наш мешок украли.

— Это ты потом расскажешь тем, кто за своим придёт. Если успеешь, конечно, — последние слова Алька произнесла зловещим шёпотом.

— Ты!.. Ты говоришь ужасные вещи, — взвизгнула Мелина, — у тебя паранойя. Ты её из своего мира сюда затащила.

— Может быть и паранойя, но поверь мне, лучше быть живым параноиком, чем неживым…

— Так что же нам делать?

— Надо найти хозяина этого богатства и самим всё вернуть. Так сказать — в знак доброй воли.

— Думаешь поможет?

— Надеюсь.

— А может сбежим? — в родовитой наследнице было, неожиданно, много авантюризма.

— И далеко убежать успеем? Ах, да, до Фарисата всего два твоих пальца. Можно и пешком, — не смогла сдержать иронию Алька.

— Чего ты на меня злишься? Это твои ручки загребущие в чужой мешок вцепились.

— Если уж искать виноватых, то все претензии к Королевской почте.

— Им наши претензии до одного места.

— Мне твои тоже. Пошли ужинать, на пустой желудок думается тяжко.

— Понимаешь… Тут у нас тоже проблема. Но маленькая. Совсем маленькая, — Мелина мялась, словно время тянула, вернее Алькины нервы пружиной закручивала.

— Не тяни уже, — хотелось добавить „а то хуже будет“, но сдержалась.

— Вот, — и Мелина повернула Алькину голову.

На кровати, растопырив конечности, лежало нечто, очертаниями напоминающее знакомые штаны, но похожие больше на полотно абстракциониста, а ещё точнее, на робу художника этого жанра.

— Я это не одену, — выпучив глаза от ужаса, воскликнула Алька.

— Так ведь у нас другого ничего нет. Это только с первого взгляда выглядит… — Мелина задумалась, подыскивая подходящее слово, но Алька не дала закончить.

— И со второго не лучше, и с третьего…

— А я вроде как уже привыкла…

— Поверь мне, если я пойду ужинать голой, то произведу меньший фурор, чем в этом.

— Ты слишком консервативна. Твой долг, как представителя иного мира, нести на своих плечах дух перемен и инноваций…

— И не надо напыщенными фразами свою некомпетентность прикрывать. Даже если бы я на каждом углу кричала, что я из параллельного мира, я бы это на себя не одела.

— Можно подумать, что твой туалет был лучше…

— Мой туалет был уместен, а этому, даже в моём мире, место только на арене цирка.

— А давай мы тебя выдадим за клоуна.

— Даже клоуны в таком виде по ресторанам не ходят. Лучше думай как всё исправить.

— Я уже пробовала. Не выходит.

— Ещё пробуй. Пробуй, пока не получится. До утра время есть.

— Сама пробуй! — злость Мелины полыхнула яркими искрами, — я сделала всё что смогла. Не нравится? Сиди голодной. Я пошла спать.

— То есть как это спать? А с этим, что делать будем? — Алька перевела взгляд на груду золота.

— Делай, что хочешь, а мне надоело.

— Собственные ошибки исправлять надоело? — прошипела возмущённая Алька.

— Моя ошибка, что я с тобой связалась. Ты грубая и невоспитанная девчонка, которая только и умеет, что хамить и командовать. И всё это мне надоело. Со мной никто и никогда не смел так разговаривать. И ты не смеешь.

— Ах, простите ваше, как вас там… Совсем из головы вылетело, что вы у нас наследная. Вот если бы и сама вслед полетела…

— Полечу, когда тебе голову проломят…

— Интересно куда? — упоминание проломленной головы, как ни странно, успокоило.

— Не важно куда. Главное от тебя подальше, — Мелина всё ещё полыхала гневом, но не так интенсивно.

— Желаю удачи. Пусть твоя следующая жертва будет более вежливой и покладистой.

Алька утёрла катящиеся из глаз слёзы.

Плакать ей совсем не хотелось. Хотелось вонзить пальцы в точёные плечики и трясти, трясти чтоб аж челюсти щёлкали.

Знала, что по понятным причинам осуществить мечту не получится. Грустно конечно, но не до слёз же.

Слёзы капали, удивляя Альку своей неуместностью. Наконец сообразила — слёзы то не её, вернее её, но не она плачет. Это Мелина, используя её, Алькину слезоточивость, себя жалеет.

— Я тебе не нянька чтобы сопли за тобой подтирать, — Алька напряглась, стараясь перехватить контроль над слёзовыделением, но без особого успеха. Даже наоборот, слёзы уже не капали — текли сплошным потоком.

— Тоже мне, нашла время и место, — Алька уже не сердилась, но и обида не забывалась, — хочешь спать — спи, раз помочь не хочешь.

— Хочу, но не знаю как, — взвыла ведьма, захлёбываясь слезами.

— Хорошо, что хоть хочешь. А то развела тут сырость…

— Это не сырость — это истерика.

— Истерикой делу не поможешь. Думать надо.

— Я и думаю о том, что никому я не нужна, что всем мешаю только. Что не любит меня никто..о..о…

— А ты? Ты кого любишь? Кроме себя конечно.

— Я?.. — вопрос Мелину озадачил. Даже рыдания стихли, — Я всех люблю. Всех, кто мне зла не желает.

— Как я понимаю, таких совсем немного. Или ты всех малознакомых любишь? Потому, что те, кто близко с тобой знаком, нежных чувств к тебе испытывать не могут.

— Меня мама любила…

— Мамы не считаются.

— А мне считать больше некого. Сирота я. Нет у меня никого больше. е… — опять взвыла Мелина.

— Все мы, рано, или поздно осиротеем. Кстати, о сиротах. У меня возникла идея.

Алька стремительно бросилась к двери в соседнюю комнату и отбросила щеколду.

— Сиана, открой, пожалуйста. Поговорить надо, — в ответ тишина, — Сиана, мне помощь твоя нужна, — и Алька навалилась на хлипкую дверь.

Раздался мебельный скрежет и приглушённый визг.

— Сиана, — Алька терпеливо вещала в узкую щель, — я, по-моему, не давала тебе оснований сомневаться в моих честных намереньях. Просто поговорить ты можешь? Как человека прошу.

— Господин Аль, умоляю вас, будьте милостивы. Не отбирайте у меня то, что осталось от моих чести и достоинства, — голос девушки звенел от волнения.

— Ну не дура ли, — тяжело вздохнула Алька и, сдерживая раздражение, продолжила увещевать нервную соседку, — не пострадает твоя честь, клянусь. Просто выслушай. Не хочешь дверь открывать — не надо. Только истерить прекрати.

— Я вас слушаю, — вняла увещеваниям Сиана, — только соблюдайте приличия.

— Ох уж эти приличия… Блюду я, блюду, — проворчала Алька, устраиваясь у дверного косяка для долгой беседы, — У меня здесь проблема возникла, а ты говорила, что у тебя полный сундук барахла всякого. Так вот, не могла бы ты одно из своих платьев мне занять? Я верну. Завтра же и верну. Честное слово.

— Зачем вам моё платье? — искренне удивилась Сиана.

— Мне одеть нечего, — пояснила Алька, чувствуя, что без разъяснений не обойтись, — то в чём была одеть невозможно, а мешок с вещами я потеряла.

За дверью сперва было тихо. Алька уже надежду терять начала. Потом зашуршало, завозилось и в узкую щель просунулась бледная мордашка.

— Мне кажется, или я вас неправильно поняла? — светлые глаза, расширенные удивлением, пробежались по увёрнутой в полотенце фигуре и, потемнев, полезли на лоб.

— Ну и что в этом особенного? Сама же говорила, что мужчиной быть лучше, — Алька независимо передёрнула плечами.

— Да, но я не это имела ввиду, — Сиана уже на придерживала дверь, скорее наоборот — дверь удерживала девушку.

— Почему? Очень простой и надёжный способ. Если хочешь, могу советом помочь.

— Нет. Спасибо. Не надо. Я уже как-нибудь так останусь.

— Ну как хочешь. Мне бы на ужин спустится… Займи что-нибудь из своих запасов.