Смерть во имя истины - Анна Велес

— Если бы он уходил из общины, — заметил Арам. — То мы бы уже знали это, так как у ворот всегда кто-то дежурит. Таков обычай.

— Верно, — Саймей опять улыбнулся юноше, стараясь улыбкой этой похвалить его. — Решим ли мы с тобой загадку, куда он мог тайно следовать из ночи в ночь? Покинул он кабинет примерно в два часа той ночи. Утреннюю службу служим мы в шесть. Пришел ты сюда, по словам твоим за полчаса до службы. Брат Веспас же говорил, будто мучения от яда терпел настоятель около трех часов.

— Но тогда получается…. — глаза юноши расширились от страшной догадки.

— Видимо путь до места, где принял смерть настоятель, недалек, — рассудил Саймей. — Он отпустил тебя, чуть притронулся к еде и отправился в путь. На месте же, только прибыв, получил он страшный удар… Далее…

— Брат Веспас сказал, будто некоторое время прибывал учитель мой без чувств, — напомнил Арам.

— Правильно, — подтвердил задумчиво Саймей. — Придя же в себя, отец Иоким был встречен кем-то, кто перевязал ему рану.

— Ты же подумал, будто я помог ему, — робко напомнил послушник. И Саймей опять подумал, что из-за своего быстрого ума, юноша не так послушен, как должен был быть, но Посланника это только радовало.

— Либо ты, либо брат Анатолий, как я уже и говорил — рассудил Посланник. — Однако же это мог быть и кто-то иной… После встречи той настоятель вернулся сюда. Зачем?

— Мысль моя о том, что до этого места ему было ближе, чем до личных покоев, — подумав, высказал юноша.

— Очень хорошо, — похвалил его рассуждения Саймей. — Но я считаю иначе. Ты говорил, Арам, что стило лежало на краю стола, а перед ним — бумаги. Ныне же чисто здесь.

— Брат Анатолий со дня смерти настоятеля ревностно следит за порядком здесь. Вы же заметили новые свечи и свежую воду. И тогда он навел порядок, чтобы занять себя и отвлечься от кручины, — Арам отвечал бойко, рассуждения Посланника захватили его.

— Давай-ка мы взглянем на вещи отца Иокима, — Саймей поднялся с табурета и шагнул к столу. — Где хранит он записи свои?

— На той полке, что у окна, — послушник тоже поднялся на ноги и проворно шагнул к стене, где лежали свитки. — Вот тот из них, что дописывал он в последние дни.

— Ты говорил, он слаб глазами, — вспомнил Саймей. — Много ли он мог написать?

— Он работал совсем мало, — рассказал Арам. — Не более получаса в день. Тут половина, если не больше, написаномоей рукой. Он вносил лишь самое важное.

— Бери его с собой, мы прочтем его позже, — распорядился Саймей. — А что в нем?

— Здесь описаны дни жизни общины нашей, — чуть сверившись с записями на свитке, сказал послушник.

— А где те записи, что делал ты в тот вечер? — чуть подумав, спросил Посланник.

— Я не знаю, — растерялся Арам. — То был не свиток, а листы, скрепленные в углу. На таких вели мы записи, что не могли вызвать интерес позже.

— А где стило? — Саймей осматривал стол.

— У наставника моего есть специальная полка, где хранит он все необходимое для письма, — и юноша указал на небольшую полку, чуть скрытую пологом окна.

Саймей прошел мимо стола к указанному месту, приоткрыв полог, начал он рассматривать вещи, что лежали там. Тут была и дощечка для удобства письма, когда необходимо было делать записи не за столом. Был нож. С изящной рукоятью. С помощью которого следовало точить стило. Было и само стило. Саймей удивился, насколько оно погнуто и как изуродован тот край, которым и делали записи.

— Полагаю, им и писал отец Иоким перед самой смертью, — передавая инструмент ученику, заметил он.

— Перед смертью? — юноша был изумлен. — Ты думаешь, учитель, будто наставник мой сюда возвратился за тем, что бы…он что-то писал?

— Об этом говорит мне это стило, — решительно сказал Посланник. — Видишь, как оно изломано? Руки уже плохо слушались его. Яд действовал все сильнее. И запись та должна быть коротка.

— Брат Веспас говорил, что пробыл настоятель здесь недолго, — юноша задумчиво кивнул. — Если кто напал на наставника моего и нанес ему ту страшную рану, то возвратясь сюда с таким трудом, отец Иоким мог написать лишь имя злодея.

— Или что-то о тайных делах своих, с надеждой, что кто-то это дело продолжит, — произнося эти слова, Посланник смотрел неотрывно на скрепленные листы, которые держал в руках. — Арам, пойди сюда.

Юноша проворно подскочил к нему и тоже посмотрел на бумаги.

— Это и есть те записи, что писал я в тот вечер, — подтвердил он догадку Саймея. — Но почему лист здесь оборван? И так неровно…

— Я и хотел знать, не ты ли отрывал его, — Саймей положил листы на место.

— Они нам не нужны? — послушник был удивлен. Но ждал он и чего-то нового, что открылось Посланнику.

— Лист порван или самим настоятелем или братом Анатолием, — объяснил ему Саймей. — Но брат Анатолий аккуратен. Значит, начертав что-то именно здесь, внизу листа, настоятель, теряя силы, оторвал его. …. И весть, оставленная им, страшна. О ней и шептал брат Анатолий, когда ты нашел их здесь в то печальное утро. Этого не может быть…Так он говорил тогда?

— Но о чем это? — юноша был обеспокоен, послание таковое казалось ему зловещим.

— Это мы узнаем у брата Анатолия, — Саймей решительно направился к дверям. — Веди меня, ученик.

Как пояснил Арам по дороге, когда спешили они к брату Анатолию, старейшины общины жили в небольшом здании вечного серо-белого цвета, сразу за трапезной, на достойном расстоянии, чтобы запахи еды не проникали в покои и не соблазняли умы старейшин. Таким образом, монастырь оказался выстроен в классической форме, разнообразием которой не отличалась ни одна община страны фарсов. Все они были скорее похожи на крепости, чем на мирные селения братьев. И лишь, взращенный силами и потом братьев, сад так менял пространство общинного жилья. Здание, где расположились покои старейшин, было, наверное, самым богатым в пределах монастыря, если не считать Храма. Богатыми оказались и сами покои, куда вступили Посланник и ученик его. Утварь блестела позолотой, яркими пятнами поражали взор ковры и покрывала. И тут все было подчинено идеальному порядку, какой был свойственен секретарю усопшего настоятеля. В этот поздний час, брат Анатолий коротал время до ночной службы в обществе брата Беньямина. Оба они были удивлены столь решительным вторжением сюда Посланника.

— Что-то случилось, брат Саймей? — слегка встревожено спросил брат Беньямин.

— О