Кровавая сделка - Хельга Лайс
– Ты почему стоишь здесь? И где Милена?
– Она ушла домой.
– А, как прошёл ужин?
– Ну, честно говоря, неудачно. Кажется, я пришёлся не по вкусу.
– Ничего, у тебя ещё будет шанс понравиться. Самое главное, что Милена любит тебя, а не её отец.
– Наверное, ты права.
В этот момент Максим впервые увидел Леру в качестве взрослого человека. До сих пор он не осознавал толком, что сестра становится женщиной. Нет уже той маленькой испуганной девочки, которую шпыняли двоюродные сестры. Теперь она стоит перед ним и успокаивает его, зрелого бугая.
Лера неожиданно для него чмокнула его в щеку и ушла в свою комнату. Максим вспомнил о Милене и снова опечалился. Чем он так провинился, что теперь вынужден вести жизнь с страшными секретами, в которые никто не поверит в здравом уме?
Глава 16
– Опять это самое, Бобров?
– Да, эта чертовщина, похоже, никогда не закончится! Наш отдел рискует обзавестись «глухарями» с размером в Марс! – с досадой ответил Грачеву не любящий поражения помощник. – В этом маленьком городишке и такие похожие счёты с чужой жизнью! Я решительно отказываюсь считать это совпадением! Может, мы зря отбросили вариант с неким таинственным убийцей, по совместительству магом?
– Что ты подразумеваешь под «убийцей-магом»? Ты же не веришь в эту чепуху? Лучше верь в доброго дедушку с длинной белой бородой и в красной шубе.
– Я хотел сказать «фокусником». Знаете, как Гарри Гудини.
– То есть считаешь, что кому-то под силу одурачить нас с помощью неких фокусов? Да брось, Андрей! У каждого фокуса есть обьяснение, а у нас и того нет. Слишком скучно как для трюков. Никаких тебе записочек, ни серпантина, ни кроликов. Нет шика в этих убийствах.
– Тогда как это происходит по-вашему?
– Если бы я знал, то наверное мы не стояли бы с тобой сейчас на месте преступления.
Грачев с Андреем стояли во дворе, где лежали парень лет 20 и женщина в два раза старше его. У убитого в районе промежности темнело огромное пятно из крови и разорванного самого важного для мужчины органа. Женщина же валялась с пробитым черепом у стола, один из углов которого был заляпан кровью и мозговой жидкостью. Зрелище отвратительно даже для бывалых.
– Какой ужас! – пробормотал новенький полицейский. – Как люди могут быть такими жестокими по отношению друг к другу?
Бледное лицо выражало непосильную душевную ношу из ужаса и отвращения. Грачев похлопал его по плечу.
– Люди и к самим себе не менее жестоки. Стреляются из ружья, морят себя голодом, ложатся на операционный стол, чтобы пилить носы…
Когда к трупам подошли другие полицейские, новичка уже вовсю трясло. На моменте, когда женщину перевернули, чтобы изучить рану, он отбежал в сторону высоких кустов. До Грачева и Боброва донёсся звук рвоты. Андрей иронично ухмыльнулся.
– Ничего, все мы были такими. Чувствительными, как маленькие девчонки.
– Ну, я не был таким, ибо я поступил на службу, будучи в понимании, что меня ждут не ванильные киселя, а жестокие картины. Кишки, ограбленные бабушки, изнасилования…
Ухмылка с лица Боброва тут же стёрлась. Он не отвечая ничего, повернулся в сторону новичка, который продолжил стоять в сторонке.
– Знаешь, Бобров, – начал Грачев, не замечая того, что тот не слушал его. – Я тут подумал и нашёл, что ты возможно не так и уж бредишь.
Наконец-то новичок нашёл в себе силы вернуться на место. Лицо не спешило обзаводиться красками, оставаясь таким же бледным. Только после этого Бобров обратил своё внимание на шефа.
– Вы что-то сказали, а то я не расслышал?
– Слуховой аппарат себе купи. Не расслышал он. – Бросил Грачев без злобы в голосе. Повторять он просто ненавидел.
Бобров стойко выдержал очередную колкость. Он успокаивал себя тем, что внушил себе, что шеф встал не с той ноги. Его взор переместился на женщину. Возле неё лежал блендер.
– Теперь я вряд ли смогу сбивать себе пюре на завтрак.
И было от чего ужаснуться. В лопастях угадывались ошмётки детородного органа. Грачев кивнул, но скорее своим мыслям. Картина обоюдного убийства не представляла для него какой-то интерес. Ему казалось очевидным: баба из-за каких-то своих садистских побуждений блендером лишила парня достоинства, на что тот в попытке спастись толкнул её, а та упала башкой об угол стола. Парень потерял слишком много крови, а помочь ему было некому. Расследовать собственно было нечего.
– Как бы это закончить? – буркнул Грачев себе под нос. – Такими темпами в городе не останется ни одной живой души.
Он знал, точнее, предполагал выход из данной тупиковой тенденции. Но его душа противилась такому варианту.
Глава 17
Прошло три недели. На улице всё плавилось от невыносимой жары. Даже неугомонные собаки практически не подавали голос, а люди скрывались по домам, сидя под кондиционерами. Не становилось легче и ночью. Свежий ночной воздух не успевал охладить нагретое и раскалённое за день, так что мучение длилось круглосуточно.
Открыв глаза, Максим увидел Милену, преисполненную страхом и волнения. Её лицо перекосилось, а глаза смотрели на него как на ожившую мумию.
– Милена, что случилось?
– Ты…что? Не дышал, не просыпался и… – она запиналась, беспомощно раскачиваясь вперёд, – мне показалось, что ты того…
Максим не успел дать ей правдоподобное объяснение, как в дверном проёме показалась Лера. Её юное лицо было в вмятинах от подушки, а волнистые волосы торчали во все стороны.
– Милена, почему ты кричала?
– Прости, Лера, просто твой брат… Я не могла до него достучаться.
– А, так это он не впервые. Я как-то застала его с открытыми глазами и бесчувственного, и это меня едва не довело меня до сердечного приступа. – Лера охотно делилась с Миленой о своих эмоциях, упрямо не замечая укоризненный взгляд брата. – Наверное, дурачится. Кстати, он у меня так и не попросил прощение за столь дурацкий номер. Думаешь, куда звонить, а он ведёт себя как ни в чём не бывало.
Милена, нахмурив брови, повернулась к Максиму.
– Это правда?
– Милена, это не то, что ты думаешь! Стой, куда же ты собираешься? – запаниковал Максим, когда Милена вскочила и начала одеваться. – Лера, да уйди же к себе в комнату!
– Хорош отрываться на сестре, особенно после того, что я услышала о тебе!
Хоть Лере было приятно, что Милена встала на её сторону, всё же ушла в свою комнату, откуда внимательно прислушивалась к доносящимся до неё обрывкам назревающего скандала. Голоса тех становились громче и
