Максим Марух - Игра Лазаря

– Если ты расскажешь ей…

– Если бы я хотела рассказать ей, мы бы здесь не стояли.

Марсен медленно повернулся к Лазарю, разинув рот и сузив глаза.

– Ну, ты и кидалово... Он же твой лучший друг! А если б его покалечили?

– Для этого и был придуман план «Б», – объяснил Лазарь, и понял, что оправдывается.

– Не ври! – возмутилась Яника. – План «Б» был придуман, чтобы ещё больше скомпрометировать Ника в глазах Дары. Ты знал, что он не услышит её. А если бы и услышал, его бы это уже не остановило. Как тут остановишься, когда только что собственными руками навсегда оттолкнул от себя Ангела?

Лазарь чувствовал, что его прижали к стенке. Он больше не хотел оправдываться. Оправдания – удел виноватых, а он виноватым себя ни в чём не считал.

– Если хочешь выигрывать в Игре, между «легко» и «правильно» привыкай выбирать второе, – сказал он. – Я – хочу.

– Так страстно, что готов рисковать ради этого жизнью лучшего друга? – вскричала Яника. – Ломать отношения лучшей подруги?

Лазарь впервые видел, как она теряет самообладание. И, не смотря ни на что, в этой новой для него ипостаси гнева она нравилась ему не меньше, чем в уже порядком поднадоевших «печали» и «счастья».

– Не я это придумал… – попытался вставить он, но Яника пропустила замечание мимо ушей.

– Готов лезть в душу к этому несчастному парню и самозабвенно уничтожать светлое, настоящее чувство – быть может, единственное в этой Игре, что действительно стоит спасти? Нет, Лазарь, так Игру не выиграть.

А вот и начинка шоколадки. Этот разговор – закономерное продолжение маленькой театральной импровизации в шалаше Хеспии, в искусственность которой Станиславский не поверил бы ни на секунду.

Лазарь позволили Янике отдышаться, и только потом спросил:

– Ты поэтому выбросила ключ?

Яника на мгновение затаила дыхание.

– Он бы так и так погиб, – уклончиво ответила она.

– Не факт, и тебе об этом известно. А значит, ты его пожалела. Значит, считаешь, что он пошёл бы на «Марафон» ещё раз. Значит, веришь в большую, чистую, вечную. Теперь понятно, что тебя так коробит в этой Игре.

– Я верю, что есть другие средства.

Неожиданно для самого себя Лазарь сорвался на крик:

– Да, целых пятьдесят! Но с этим не ко мне, а к Полу Саймону!

От неожиданности Яника вздрогнула. С прищуром посмотрела на Лазаря, как бы прикидывая, стоит продолжать разговор. Тонкие рыжие пряди выбились из растрёпанного пучка на затылке и невесомыми огненными былинками разлетелись по белой шее.

На Лазаря накатило необъяснимое желание аккуратно собрать эти былинки пальцами обратно в прядку и заложить за чуть оттопыренное волосами ушко.

– Сомневаюсь, что мы говорим сейчас об одних и тех же вещах, – наконец приняла решение она. – А значит, и самого разговора нет. Хочу только одно сказать: манипулировать близкими людьми для достижения абстрактной цели, за которую тебя никто по головке не погладит, а только ещё больше возненавидят – удел Ведущего Игры. Если ты работаешь его методами, то чем ты лучше?

Неожиданная мысль заворочалась в голове Лазаря, как королевский питон, почуявший свежую добычу. Как она сказала? Достижение абстрактной цели?

Похоже, он слишком глубоко ушёл в себя, потому что Яника устало добавила:

– Можешь не отвечать. Просто подумай на досуге.

Лазарь уже думал. Кольца питона разворачивались медленно, нужная мысль пряталась под самым последним. Что она говорила про манипулирование? «Мы манипулируем инсоном из яви, и сами моделируем вещи, которыми обычно оперирует Ведущий Игры». Абстрактные вещи…

– А ведь ты права, – протянул он, заворожённый собственной догадкой. – Я – Ведущий Игры.

Марс вытаращился на него так, словно бы он объявил себя Наполеоном Бонапартом.

– Я не это хотела сказать, – закачала головой Яника.

– Нет-нет – ты умница! – просиял Лазарь.

Питон развернул последнее кольцо, открыв мысль – окончательную и безупречную. Лазарь посмотрел на Янику и снова поборол неодолимое желание прикоснуться к её волосам.

– Кажется, я знаю, как появляются Алтари!

– Да? – почти не удивилась она. – И как же?

– Мы должны создать его! И чтобы сделать это, придётся убить надежду. Теперь я знаю, что будет на третьем свидании. Мы уничтожим последний процент из ста.

Лицо Яники потускнело.

– Спасибо, что подтвердил мои опасения, – едва слышно проговорила она. – Мы с тобой думаем о совершенно разных вещах.

Прежде чем Лазарь успел отвлечься от своей новой идеи, она отвернулась и быстро сбежала вниз по ступенькам.

6

На оставшиеся пять минут из выкроенных Аймой двадцати, Лазарь выгнал Инь и Ян из палаты и остался с Сенсом наедине. Присел на краешек кровати и постучал пальцем по загипсованной ноге.

– Советую найти линейку подлиннее. Пригодится, когда начнёт чесаться.

Губы Сенса растянула полная искренней благодарности полусонная улыбка.

– Спасибо за совет. Извини, но на третье свидание пойти не смогу, – попытался пошутить он. – Ну, ты понял – пойти.

Лазарь закатил глаза – нет ничего глупее, чем объяснять собственные шутки.

Сенс продолжал изображать из себя безмятежного идиота, но сейчас это было даже кстати. Лучшего момента, чтобы воспользоваться его жизнерадостным настроем, не найти.

– Это я подкинул Нику арматуру, – признался Лазарь. – Не в буквальном смысле, конечно. Я подкинул идею. Но это почти одно и то же.

Сенс всё ещё улыбался, но уже не так уверенно.

Лазарь пожал плечами:

– Кто ж знал, что этот рыжий хлюпик – бастард Чака Норриса? Думал, поиграете в догонялки вокруг машины, пока тебе это не надоест, и ты не засунешь ему эту арматуру в… – тут Лазарь понял, что снова оправдывается, и заставил себя замолчать. – Ладно, может, и догадывался. Кто ж знал, что ты такой хлюпик?

Улыбка Сенса перетекла в нечто среднее между кривой ухмылкой и инсультом правой половины тела. Лишь глаза оставались такими же затуманенными и спокойными. Лазаря это немного подбодрило.

– Не сказать, чтобы я очень удивлён, – наконец произнёс Сенс. – Знаешь, я и сам не ожидал от него такой прыти. Ну, думаю, сейчас попляшем немного, и я тебя уложу. Потом пропустил удар по ноге. За ним второй… ну, и понеслась. Никогда нельзя недооценивать противника. Со временем об этом забываешь, и тогда твою память освежают таким вот образом. Ладно, чего уж, – он примирительно пошевелили торчащими из гипсовой трубы пальцами, – твои извинения приняты.

– А кто сказал, что я извинялся? Да шучу я, шучу.

Сенс оглядел свои руки, загипсованные в такой позе, будто он собирался кого-то обнять, и его брови синхронно поползли к переносице.