Саймон Грин - Злые чары Синей Луны

Сэр Роберт хмурился. Если в Лесу разразится междоусобица, то при таком количестве группировок сражения затянутся на многие годы. Они разорвут страну на части, расколют семьи, восстановят соседа на соседа. От страны останутся только выжженные деревни и пропитанные кровью поля. И один Бог знает, выживет ли кто-нибудь, чтобы увидеть конец этой бойни.

Сэр Роберт сердито выругался. Не для того он столько лет назад сражался с демонами, снова и снова рискуя жизнью. Не для того, чтобы страна, которую он любил и за которую воевал, погибла в глупой, ненужной «гражданке». Должен существовать способ остановить это безумие, пока ситуация еще не вышла из-под контроля окончательно. Наверняка он может что-то сделать... Если бы только не проклятая усталость...

Надо поспать. Хотя бы вздремнуть. Просто лечь, вытянуть ноги и расслабиться, пусть ненадолго. Но советник не мог перестать думать, планировать, прикидывать... Он сидел в кресле, а его сознание работало на бешеной скорости, подстегнутое всеми принятыми им за день стимуляторами. Нынче в Лесной политике недостаточно быть просто человеком. Слишком много надо выяснить, обработать, слишком о многом следует договориться.

Сэр Роберт отпер потайную дверцу в письменном столе и взглянул на разложенные перед ним всевозможные разноцветные таблетки. Все цвета радуги, чтобы помочь ему заснуть или разбудить его, вернуть ему красноречие и поддержать остроту восприятия. Но где среди всего этого химического великолепия он сам? Неужели ему осталось только выбирать, какую пилюлю принять следующей? Он вздохнул и выбрал три черные таблетки. Просто успокоительное. Оно поможет отдохнуть, успокоит галдящие мысли в голове. В итоге он принял четыре, запив остатками хорошего бренди.

Советник тяжело опустился на край незастеленной кровати и медленно стянул сапоги. Сладостная истома растеклась по всему телу, смывая дневные заботы. Он рухнул на постель, не потрудившись раздеться. Так приятно на время перестать беспокоиться о чем бы то ни было. Но как он ни устал, как ни теребил его сон, словно настырный ребенок, водоворот мыслей в голове все не унимался. Трое несостоявшихся ландграфов пропали. Новость однозначно плохая. Значит, они залегли на дно и в данный момент деятельно планируют такое, что безусловно ему не понравится. Но в конечном счете они дилетанты. И, по идее, не должны обладать способностью вот так бесследно исчезать. Даже его сеть шпионов и информаторов не сумела их отыскать.

Всегда остается вероятность, что с ними что-то стряслось. У троих ландграфов врагов в замке хватало. Что ж, если ему повезло, то они просто мертвы. А вот если ему серьезно не повезло, то их передали сэру Вивиану, этому образцу чести и долга, и в данный момент они выкладывают все, что знают, на допросе с пристрастием. А они нагородят что угодно, лишь бы свалить ответственность на их доброго друга и конфидента сэра Роберта Хока.

Советник понимал, что следовало бы встревожиться, но не мог себя заставить. Зачем смотреть на жизнь так мрачно? Ландграфы наверняка скоро объявятся. Они всегда так делали. Как фальшивые монеты или неходовой товар. Может, просто пустить все на самотек? Ему не настолько нужны их деньги. Нет, на самом деле нужны, но он наверняка найдет их где-нибудь еще. И без такого риска. Не то чтобы ему требовалось оплачивать какие-либо дорогостоящие пристрастия. Он так и не успел обзавестись сколь-нибудь интересными пороками, да и склонности к тому не имел. Большая часть заработанного сразу уходила на различные демократические дела. Народовластие оставалось, пожалуй, единственным, во что он еще верил. При том, что в самом себе он начал сомневаться уже давно.

Прошло много времени с тех пор, как он считал себя достойным веры.

Мысли дрейфовали, медленно расползались. Черные таблетки действительно помогали. Старая кровать казалась роскошно мягкой, а тело слишком тяжелым, чтобы пошевельнуться. Случались дни, когда быстротечный момент болезненной легкости между сном и бодрствованием оказывался единственным, достойным предвкушения отрезком времени за целый день. Сон томно манил пальчиком, обещая облегчение от всех дневных забот, и сэр Роберт уже почти нырнул в него, когда какая-то сволочь громко постучала в дверь.

Первой четкой мыслью сэра Роберта было не обращать на нахала внимания – в надежде, что тот поймет намек и уйдет. Но стук раздался снова, почти сразу же, и вдвое громче. Настойчивый, высокомерный сигнал гонца, чье послание оказалось столь важно, что он был готов стучать до второго пришествия... или до тех пор, пока милосердный и сострадательный Господь не поразит его молнией. Поскольку скорая вероятность и того, и другого события была ничтожно мала, сэр Роберт громко застонал и заставил себя подняться с кровати. Это заняло некоторое время. Тело, казалось, весило тонну, а ноги болтались где-то очень далеко от головы. Усилием воли разлепляя глаза, советник проковылял к двери и прислонился к ней, прежде чем отпереть замок и потянуть на себя ручку. По-прежнему подпирая косяк, он наградил посланца самым мрачным взглядом.

– Молись, чтобы твое сообщение оказалось важным, а не то, клянусь, я вырву тебе селезенку и сожру у тебя на глазах.

Королевский гонец смерил его не менее злобным взглядом и, нимало не тронутый, вручил адресату свиток, скрепленный личной печатью королевы. Сэр Роберт машинально взял послание и тупо смотрел на него, пока курьер критически разглядывал его самого.

– Мне велено дождаться вашего ответа, сэр Роберт, – официально произнес он.

– Тише, – простонал несчастный. – Если ты разбудишь меня окончательно, мы оба об этом пожалеем.

Он повернулся к гонцу спиной и прошаркал к столу. В последний момент ему пришлось ухватиться за край столешницы, чтобы не упасть. Советник медленно опустился в кресло и принялся возиться с королевской печатью неловкими затекшими пальцами. Ни в коем случае не следовало принимать столько черных. Он до неприличия долго ковырялся с сургучом, затем наконец изловчился сломать его, порвав при этом и плотную бумагу.

Гонец наблюдал за всем этим, стоя в дверях и храня каменное молчание.

Сэр Роберт заставил себя сосредоточиться на рукописном тексте. От королевы. Приказ явиться на особое заседание. Немедленно, а то и раньше. Никакие извинения не принимаются. Написано было собственноручно Фелицией, а не придворным писцом, следовательно, вызов частный. Секретный. Сэр Роберт испытывал глупое удовлетворение от своей способности проследить все эти скрытые смыслы. Особое, тайное совещание означало, что обсуждаться будут вещи важные. Которые ему нужно знать. Поэтому, разумеется, надо идти. Только вот... хорошие это новости или плохие? Похвала или обвинение? И как много известно королеве о том, что он делал и говорил в последнее время?