Саймон Грин - Злые чары Синей Луны

Она начала вставлять сигарету в длинный мундштук, затем бросила, руки тряслись слишком сильно. Нельзя позволять себе выглядеть нервной.

– По-твоему, все придут?

Калли пожала плечами:

– Большинство явится из любопытства. Другой вопрос – удастся ли тебе заставить их слушать. Что ты станешь делать, если твоя затея не сработает? Подашь в отставку?

– Черта с два. Отдать моего сына в лапы какому-нибудь проклятому политикану? Нет, я лучше схвачу Стефена и шкатулку, набитую драгоценностями, и рвану куда глаза глядят. А Лес пусть варится в собственных неприятностях без меня. Но это – если меня вынудят. Пока теплится хоть малейшая надежда справиться с ситуацией, я останусь. Это хорошая страна. Она заслужила спасения. У нее такой потенциал! Куда больший, чем когда-либо имелся у Герцогства под горой при моем папочке. Так что давай постараемся сохранять оптимизм. По крайней мере некоторые из приглашенных должны оказаться моими друзьями. Или хотя бы людьми, верными трону. Да и тех, кто числится в стане врага, наверное, еще можно вразумить.

– Ты вправду так думаешь? – спросила Калли, занимая обычный пост по правую руку от королевы.

– Им придется выслушать меня. Слишком многое поставлено на карту, чтобы мы могли и дальше тешить каждый свое самолюбие.

– Вот уж не думала, что услышу подобное от тебя, – сухо заметила телохранительница.

Фелиция хохотнула:

– Времена и впрямь тяжелые, если последней надеждой страны оказываюсь я.

Она медленно потянулась, подняв руки над головой, и громко застонала, уронив их на колени.

– Боже праведный, как я устала! Только корсет и поддерживает меня в вертикальном положении. А когда закончится совещание, еще предстоит дневной объем бумажной канители. Рабочие на соляных копях – и то вкалывают меньше, чем я. Разумеется, им не приходится носить такую красивую одежду. – Она потерла глаза. – Не моя идея была заявиться сюда и плюхнуться на этот трон, но коль уж мне приходится носить корону, я стану такой королевой, какую они никогда не забудут. Я не могу допустить дальнейшего ослабления центральной власти. Кто-то должен возглавить правительство. В данный момент у нас слишком много политиков – и у каждого своя цель. Они рвут страну на части. Никакие решения не принимаются, то, что нужно сделать, не делается. Инфраструктура государства рушится – и только потому, что мои придворные не в состоянии поделить игрушки в песочнице! – Фелиция взглянула на Калли. – Этим я и собираюсь их припечатать. Убедительно звучит?

– Очень убедительно, очень точно, очень остро, – одобрила Калли. – У тебя дар, Флисс. Тебе надо было стать политиком.

– Думай, что говоришь. Однако, годы, проведенные при папенькином дворе, даром не прошли. Я могла бы еще поучить здешних интриганов изящному искусству плести заговоры. Дражайший папочка сослал бы меня, а то и убил, как Джулию, заподозри он хоть половину моих затей. И я многое усвоила из папиных речей. Что мне в нем нравилось – он понимал цену хорошей речи. Всегда нанимал лучших писателей. Мне бы сюда таких парочку. Харальд всегда сочинял сам. Ни в чем не хотел помощи. Типичное мужское поведение. Кто, по-твоему, поддержит меня, Калли?

– Сэр Вивиан верен трону и тебе, – медленно проговорила подруга. – Аллен Чанс – тоже. Хок и Фишер дружны с квестором, так что они, вероятно, последуют за ним. Тиффани – ведунья, поэтому в первую очередь всегда будет предана Сестринству. Вероятно, ей придется переспросить десять раз в Академии, прежде чем принять на себя обязательства по отношению к кому-либо. Но поскольку они с Чансом так влюблены друг в друга, сохраняется шанс, что она примет его сторону, если только не получит иных указаний от своего начальства. Ах, юная любовь!.. Трое так называемых ландграфов, Моррисон, Эстер и Пенделтон – злобные мелкие жабы, так и норовят ударить в спину. Им плевать на любые интересы, кроме своих собственных. Но их, не исключено, удастся подкупить или запугать, чтобы они хоть раз в жизни поступили правильно. Отец твой выпендрится по собственному усмотрению. Что до твоего козыря... – Калли невесело пожала плечами. – Кто знает, что вытворит Магус?

– Он нам нужен, – твердо заявила Фелиция. – Он – наша единственная защита, единственное оружие против нарастающих сил, которые угрожают Лесной стране. Если мы исхитримся убедить его встать на сторону трона...

– Чертовски большое «если».

...тогда никто не посмеет напасть на нас в открытую. А если Синяя Луна действительно возвращается, можно не сомневаться – кучка мастурбирующих демагогов из зала магов нас явно не спасет.

– Не уверена, что и Магус на это годится, – заметила Калли. – Да, он создал Трещину, но за все время своего пребывания здесь ничего не сделал с Опрокинутым Собором.

– Будем жить поэтапно, – урезонила ее Фелиция. – Я могу единовременно сосредоточиться только на одной проблеме, не то слечу с катушек. Порой я сомневаюсь, хватит ли мне сил и дальше нести корону.

– Ты должна быть сильной. Ведь прочие альтернативы еще хуже.

Королева невесело улыбнулась:

– Какого дьявола меня сюда занесло? Всю юность я боролась с властью и авторитетами, и вот я сама – царственная особа. Неужели все дети идут по стопам родителей?

– А это идея! – воскликнула Калли. – Используй папины методы. Объяви войну и вторгнись в Герцогство под горой! Или в Редхарт. Ничто так не сплачивает страну, как хорошая война!

Фелиция покачала головой:

– От тебя и впрямь никакого толку, Калли.

Сэр Роберт Хок, некогда мастер клинка и герой, прославленный в песнях и легендах, а теперь всего лишь мелкий политик с основательно подмоченной репутацией, сидел один у себя в квартире и тихо, устало, но с недвусмысленной ненавистью проклинал весь свет. День выдался долгий и тяжелый, а конца и краю ему не предвиделось. На столе громоздился ворох разнообразных мятых бумаг – информация, которую тщательно отобранные и подкупленные источники сочли достойной внимания.

Герцог представлял серьезную угрозу, Хок и Фишер наводили ужас, но Джерико Ламент был по-настоящему страшен. Все слыхали рассказы о бесконечной мстительности Пешехода, а каждый обитатель замка чувствовал себя в чем-то виноватым. Люди встревоженно перешептывались наедине и прилюдно и готовились к худшему. Никто не верил, что Пешеход явился в замок только для того, чтобы разобраться с Опрокинутым Собором. Гнев Божий пришел за виноватыми. Все знали, что он сделал в зале волшебников. Заговорщики собирались и твердили: «Сейчас или никогда. Ударим теперь, другого шанса может никогда не представиться». Никто еще не говорил вслух о гражданской войне, но думали все именно о ней.