Анна Дашевская - Кастрюлька с неприятностями

Сад кончался метрах в шестистах от дома, дальше был высокая металлическая решетка, а после нее начинался город: там шумела, смеялась и пела Барса.

Хозяйка дома не любила шум, смех и в особенности пение.

Женщина подошла к зеркалу и задумчиво посмотрела на свое отражение. Сейчас, здесь, в собственной спальне, в доме, где до утра не появится никто, она скинула все привычные маски. Сейчас она выглядела так, как должна была бы: очень немолодая, очень ухоженная дама без капли природной красоты. Седые волосы росли редкими кустиками, обвисшие щеки наводили на мысли о бульдогах, а болотно-зеленые глаза под полуприкрытыми веками взирали на окружающий мир без какой-либо приязни.

— Если вдуматься, — сказала она вслух сама себе, и голос прозвучал резко, — если вдуматься, то уже лет триста, как я должна была бы покоиться на Вышеградском кладбище. Рядом с папочкой и мамочкой.

Она вспомнила, как нашла в небольшой отцовской библиотеке тонкую книжку на неизвестном никому языке. Брат тогда посмеялся над ней:

— Мартышка, это книга заклинаний на древнем языке орков! Никто в Праге не умеет на нем говорить и читать!

— Даже пастор Пикарт?

— Даже сам раби Бен Бецалель! А тебе и вовсе незачем это читать, женщины не бывают магами!

Марта тогда страшно разозлилась на брата, и сама себе поклялась, что настанет день, когда она прочтет все заклинания из этой тоненькой книжечки.

И прочла. Услышала, как звучат жутковатые, неровные фразы. Увидела, как от одного движения ее пальца мгновенно превращается в прах и пыль молодой и здоровый человек. Почувствовала, как опьяняет сила.

Врал братец, женщины бывают магами. Она стала магом, еще и посильнее его самого.

Раскрыв сумочку, женщина вытащила из нее несколько конвертов и перебрала их, бросая просмотренное в камин:

— Магнуссен… Нет, дружок, на Христианию мы больше не рассчитываем. Ковальски… Гренель… Бендржих…

С каждым следующим конвертом ее лицо мрачнело. Наконец последний полетел в огонь, сопровождаемый энергичной, но совершенно непристойной фразой.

Слегка успокоившись, хозяйка дома налила себе вина из стоящего рядом с кроватью графина, отпила несколько глотков и сказала, глядя сквозь рубиновую жидкость на огонь:

— Подумать только, даже от братца, оказывается, может быть польза! Если бы не его опыты с эльфами, мне пришлось бы поменять планы! Конечно, это не совсем то… Но, если мои идиоты-помощники не сумеют добыть никого из королевских семейств, я обойдусь и эльфийской кровью. До Имболка еще два месяца, я все успею подготовить. Ах, Лавиния, Лавиния, как же ты мне надоела!

Вино сегодня явственно горчило, и она отставила бокал.

Ну, да, оглядываясь назад, она понимала, что многое стоило бы сделать иначе. Может быть, даже и менее жестоко. Впрочем, перед собой можно не лицемерить: вот уж о чем она никогда не задумывалась, так это о какой-то моральной стороне того, что делала. В конце концов, ощущение собственного могущества пьянит куда сильнее вина, так что о нравственной стороне дела можно уже забыть. Скоро, скоро ее могущество возрастет неизмеримо, осталось несколько шагов.

Надо ложиться спать. Завтра она начнет новый раунд игры, и вот уж его-то она точно выиграет.

Примечания

1

Стихи Михаила Анчарова