Владимир Романовский - Полезный Груз

Захихикать он не успел – Муравьев с разворота ударил его тыльной стороной руки, схватил руку, держащую оружие, и не дав согбенному насмешнику спохватиться, отскочить, распрямиться, и ударить ногой, пихнул его коленом в лицо – очень удачно: захрустели хрящи.

Остальные двое гостей были при оружии, но явно не предполагали, что им придется им пользоваться. Им нужно было время, чтобы вынуть оружие – или собраться в боевую стойку, и Муравьев не собирался им это время предоставлять. Мужчина поменял позицию ног и выставил вперед плечо – и при этом висящий на шее мини-противогаз помешал ему оценить стойку боковым зрением. Он скосил глаза, и в этот момент Муравьев, метнувшись к нему, нанес ему несколько коротких, но по силе и степени жестокости очень эффективных, ударов, завершив комбинацию захватом кожаных лацканов и ударом головой.

Последний противник – женского полу – поменяла «вольно» на «сейчас я тебя порву на много частей» и навалилась на Муравьева, и Муравьев, обходительный, галантный, даже не подумал ее щадить, и искалечил бы ее на всю жизнь, если бы Пиночет не крикнула:

– Она нам нужна!

Муравьев отпустил жертву, и она, ойкнув, осела перед ним на пол.

Вытерев кровь с губы – гостья успела его достать каким-то дурацким продвинутым ударом, каким учат кирасиры своих боевиков, чтобы они людей ломали – Муравьев взял со стола нож, зашел к припавшей на одно колено Пиночету за спину, и перерезал пластиковый трос, соединяющий пластиковые наручники. Он помог ей подняться на ноги, развернул ее к свету, и глаза ее расширились предупреждающе – но было поздно. Муравьева ударили сзади в голову тяжелым предметом, сознание мигнуло и погасло.

Через некоторое время – Муравьев не знал, сколько прошло секунд, часов, дней – включился слух, он почувствовал, что лежит на спине, и услышал встревоженный дымчатый женский голос, повторяющий «Витенька … Витенька…» ощутил ласковую, приятно пахнущую руку у себя на лбу, и открыл глаза.

Человек со сломанным кровавым носом сидел, связанный, на полу, прислонившись спиной к стене, и двигал головой – был в сознании. Другой человек – дискобол – лежал на полу ничком, не двигаясь. Гостья, применяющая продвинутые удары к людям, не сделавшим ей ничего худого, связанная, лежала неподалеку на боку, кровя носом и силясь открыть заплывший глаз.

Витенька перевел глаза на встревоженное лицо Пиночета и сказал:

– Хочу креветок и чешского пива.

Его поцеловали в губы, в щеку, в скулу, еще раз в щеку, и прижали его голову к голой груди таким образом, что левый сосок уперся ему в правый глаз, а дышать он мог только левой ноздрей. Он заворочался. Его отпустили, и он приподнялся на локтях. Его взяли за плечо и помогли принять сидячее положение.

– Сколько времени прошло? – спросил он.

Пиночет поняла, и сказала:

– Минут пять.

– Помогите мне встать, пожалуйста.

Он поднялся на ноги и некоторое время стоял недвижно, держа равновесие. Сделал шаг, и его качнуло. Пиночет заботливо схватила его за локоть, а свободную руку положила ему на живот. Муравьев двинулся к незваной гостье, лежащей на боку.

– Кто из вас должен сообщить о выполнении приказа? – спросил он.

Пиночет напялила на себя длинную, ниже колен, майку, неизвестно откуда взявшуюся, присела возле гостьи, взяла ее за шиворот, и подняла в сидячее положение. Взяв гостью за ухо, она сказала:

– Говори. Оторву ведь. Ты или Тредьяковский? Не ври! – Наклонившись к самому его уху, она крикнула, – Отвечай, сволочь!

– Что ты орешь, сука! – возмутилась связанная гостья. – Совсем охуела?

– Кто рапортующий? Отвечай!

– Я.

– Врешь.

– Не вру.

– Не врёт, – подтвердил Муравьев. – Звони, краля. Звони, и говори все кодовые слова, которые следует говорить по успешному завершению операции, а то она тебе сейчас что-нибудь оторвет или выдернет. Она такая.

– А может не нужно звонить? – спросила Пиночет задумчиво. – Может, сразу ее по голове? Все равно мы здесь не останемся.

Связанная очень удивилась ее словам, и сказала:

– Ты чего, Пиночет? Ты совсем страх потеряла? Ты знаешь, что тебе за это будет?

– Хуже, чем было бы, если бы вы меня здесь прикончили?

– Нужна ты нам! Нас послали … знаешь, зачем.

– Взять Чайковскую под контроль.

– Ну ты даешь, Пиночет! Это вообще государственная измена!

– Международная. Мозг не щёки, в пудре не нуждаются, – отрезала Пиночет. – Звони, сука.

И она крутанула ухо гостьи, и гостья зажмурилась, обнажила зубы и десны, и издала носом и горлом звук, похожий на тот, который издает певец, «давая петуха». И сказала, жмурясь:

– Я пОняла, пОняла! Перестань!

– ПОняла – неправильно. Надо говорить понЯла.

И Пиночет еще раз крутанула ухо гостьи, чтобы гостье стало больнее и страшнее, и гостье было страшно и больно.

– Капитан, дайте мне нож, – сказала Пиночет.

– Подонок, – сказала сквозь зубы, боясь, гостья.

Муравьев взял нож, которым давеча освобождал Пиночет от уз или пут (уз или пут?) и протянул хозяйке.

Из нагрудного кармана куртки гостьи Пиночет выхватила связь, поиграла кнопками, нашла нужный номер. Острие кухонного ножа она вставила без нажима в ухо гостье, а трубку приложила к другому уху. И предупредила, многозначительно поводя бровями:

– Натуральным голосом. А то смотри мне.

В динамике раздался мужской голос.

– Да.

Связанная сказала в микрофон:

– Шеф, все нормально. Пакет оформлен, котик. Какие будут указания?

Из динамика спросили (Пиночет и Муравьев услышали):

– Потери по пути были?

– Нет.

– Что с протестанткой нашей?

– Сама невинность. Но прикреплена к кроватке и делает баиньки.

– Доставь пакет к нам. Не суетитесь.

Пиночет очень слегка повернула нож. Разыгрывая удивление, гостья сказала:

– Мы не суетимся, котик. С чего ты взял? Будем минут через двадцать. Ну, пока.

На другом конце сказали:

– Ждем, – и отключились.

– Ее возьмем с собой, – предложил Муравьев. – И одного из поверженных.

Пиночет мотнула головой.

– Нет.

– Если возьмем, через полчаса сюда приедут, никого не обнаружат, и решат, что задержка произошла в дороге, а не здесь.

– Это верно. И все равно – нет.

– Почему?

Пиночет вздохнула.

– Нельзя. Одевайтесь, капитан. Пойдем отсюда. Какая хорошая квартира была, как жалко. – Она посмотрела на поверженных и добавила с чувством: – Суки.

– Да, – согласился Муравьев.

– Как у вас получилось так быстро очухаться? Меня эти бляди приводили в чувство нашатырем и еще какой-то гадостью.

Муравьев засмеялся и сказал: