Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке

«Сколько книг читано, — думал Стас, — альбомов перелистано, фильмов видано… И все-таки внезапно останавливаешься, словно молнией пораженный: вот она, Венеция! Совсем не такая, как на всех этих красочных картинках. Другая — величественная и прекрасная, романтическая и подернутая дымкой загадочности, идущей откуда-то из глубины веков… Хорошо сказал, а? Что-то в последнее время я стал высокопарно мыслить. К чему бы это?..»

Профессором, видимо, овладело похожее настроение:

— Да, дорогие мои. Когда-то здесь действительно бурлила жизнь… В этих прекрасных дворцах жили знатные люди. Представьте себе — дамы вон с тех с балконов приветствовали лодочников на канале. Здесь во всех областях жизни происходили битвы тщеславий за место под солнцем — в живописи, музыке, стеклодувном деле…

— Неужели местные жители так привыкли ко всей этой красоте, что она их уже не трогает? — спросил Вовка.

— Понимаешь… — ответил за профессора Стас. — Итальянцы, в отличие от нас, не посещают Италию. Они в ней живут. А ведь это совершенно разные вещи. Так что их вполне можно понять.

Исследовательский центр «Чизанелли»

— Ну вот ты и в Контуре, — тоном гостеприимного хозяина сказал странный дядька, похожий на Михеича, только вполне ухоженный.

Бурик подавлено молчал.

— Сними, пожалуйста, одежду, она должна пройти дезинфекцию. То же самое предстоит и нам с тобой. Меня зовут Джузеппе Фольи…

Бурик решил заставить себя говорить, как бы трудно это ни давалось.

— Да? — хрипло выдавил он из себя. — А я думал, что Михеич!

— «Микеич»… Честно говоря, впервые слышу. А что означает «Микеич»?

Бурик устало махнул рукой. Спорить не хотелось.

Джузеппе Фольи достал из кармана карточку и приложил ее к небольшой коробке возле двери. Дверь слегка придвинулась и бесшумно уползла вверх. За ней открылось помещение, облицованное светлым кафелем. «Совсем как станция «Войковская», — подумал Бурик. Это воспоминание всколыхнуло в нем новую волну непонимания и протеста.

— Что происходит? — воскликнул Бурик. — Где я? Объясните немедленно!

— Успокойся, — сказал Джузеппе. — Выпей вот это.

— Не буду я ничего пить! Сами пейте! Немедленно верните меня домой!

— Не волнуйся и прекрати истерику. Ты сразу вернешься домой, как только поможешь нам… А сейчас раздевайся, пожалуйста.

— Еще чего! — Бурик отскочил в сторону.

— Сейчас придет Магистр и…

— Да хоть бакалавр! Он что, этот… извращенец? Не буду я раздеваться! Как вы затащили меня сюда? У меня дома с ума сходят…

— Не сходят, — раздалось за спиной.

Бурик обернулся. Позади стоял тот самый мужчина в темном балахоне, что встретился ему на горной тропинке и привел сюда. Бурик невольно задержал взгляд на пышной седой шевелюре — совсем как на старинном портрете.

— Это вы Бакалавр? То есть этот… Магистр? — он недовольно стрельнул глазами в сторону Джузеппе. Мол, запутал меня совсем.

— Да, таково мое звание, — спокойно ответил вошедший. — Магистр Высшего градуса. И ты можешь называть меня так же.

— Верните меня домой! У меня… мама волнуется.

— Дома тебя не хватятся еще долго. Чуть позже ты поймешь, почему.

— А что, сейчас ума не хватит?

— У тебя хватит, — спокойно ответил Магистр.

— Ну так скажите!

— А ты уверен, что у тебя хватит сил в это поверить?

Бурик растерялся. Магистр подошел ближе.

— Пока что я скажу тебе одно. А ты постарайся поверить. Ты находишься в крупнейшем в Италии исследовательском центре. Он называется «Центр Чизанелли». Или просто «Чизанелли».

— Вы что, собираетесь меня исследовать?

— Нет. В этом нет необходимости — про тебя нам и так известно больше, чем нужно.

— Врете! — Бурик с удовольствием метнул это слово в пухловатое лицо Магистра.

Тот пожевал губами и сообщил:

— Мы знаем даже то, что ты тайно влюблен в свою одноклассницу, Анну Щербакову.

Бурик принялся густо краснеть, начиная с ушей. Постепенно краска залила все лицо и шею.

— Это неправда! Я… она…

— Да, она не обращает на тебя внимания. И о ней ты никому не рассказывал. Даже самому близкому другу. Разве нет? Ты пожалел для него эту тайну. В то время как он щедро делится с тобой всем…

Бурик чувствовал себя так, словно посреди урока с него упали штаны. Проклятье! Он никогда никому не говорил о том, что ему нравится эта Анька. Он никогда и никак не проявлял своего чувства. То есть вообще никак! Они об этом узнали. И то, что Добрыне не сказал… Неужели читают мысли?

— Нет, мы не читаем мысли, — сказал Магистр прежним тоном. — Существует множество других способов, значительно более тонких и эффективных… Позволь, я продолжу свой рассказ. Дело не в том, что центр «Чизанелли» самый большой и современный…

— Мне это совсем не интересно, — выдавил из себя Бурик.

— Я думаю, тебе станет интересно, когда ты узнаешь, что комплекс этих зданий построен на особой точке… Здесь пересекаются несколько силовых линий Вселенной. Давай пока назовем так, чтобы тебе было понятнее. Тебе придется привыкнуть к тому, что локальное время здесь течет совершенно иначе — оно как бы выпадает из натурального континуума…

— Не морочьте мне голову, — утомленно сказал Бурик. Он вдруг почувствовал дикую усталость и единственное желание — немедленно уснуть.

— Подготовьте комнату… — это было последнее, что услышал Бурик сквозь надвигающийся дремотный туман.

Бурик проснулся от странного звука. Словно комар пищал, будучи загнанным в параболическую тарелку, — писк его усиливался формой ловушки и воспринимался уже как плач. Бурик нехотя открыл глаза. Комната был продолговатой, с закругленными углами. Позади Бурика размещалось окно с красивым видом на горы. Бурик не сразу понял, что оно не настоящее — это была талантливая, тщательно выполненная имитация. Под потолком горел матовый светильник. Посреди комнаты находился стол. Справа стояла прикроватная тумбочка с настольной лампой и непонятным плоским прибором. Именно этот прибор издавал звук, разбудивший Бурика.

Бурик сел на кровати, помотал головой. Попытался вспомнить события вчерашнего дня. Раннее утро, восход, первая электричка… Заброшенный парк и Колесо. Этой ночью Колесо приснилось ему. Во сне оно казалось еще более огромным и зовущим. Не было ватной тишины. Бурик вспомнил, как гудели спицы Колеса, словно гигантские струны. Какой невидимый исполин перебирал их? «Наверное, ветер», — думал Бурик. Ветер налетал порывами, лохматил парковые деревья, будто гладил против шерсти огромное усталое животное. Струны Колеса пели. Бурик внезапно понял — это был Зов. Зов в Дорогу… Надо только набрать в легкие побольше воздуха и сделать шаг…