Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке

«И как же его есть-то?» — подумал Стас, глядя на компактное чудовище, угрюмо взирающее на него из-под салатового листа. Впрочем, короткий инструктаж, тут же проведенный Сарачено, быстро избавил его от комплекса общения с принесенным ракообразным.

— Скажите, профессор, а почему Антонио не вернулся в Венецию, когда страсти поутихли? — спросил Вовка, аппетитно высасывая содержимое изящной лапки.

— Трудно понять… — ответил Сарачено. — Наверное, это было ни к чему.

— То есть как? Ведь он мог со временем достичь новых высот, снова организовать какой-нибудь музыкальный приют…

— Увы, Владимир. Слишком много на него вылили грязи. Такая память длится долго. Она как отрицательная энергия — живет столько же, сколько и положительная, — он помахал в воздухе щипчиками для омаров. — Закон сохранения. Доказано Ломоносовым…

— Жаль, — огорченно сказал Вовка.

— Да, безумно жаль. И потом, как говорят у вас в России, два раза в одну и ту же реку не входят.

— Доказано Чапаевым… — не удержался Стас, с хрустом разламывая щипцами хвостовой панцирь.

Вовка сжал зубы, чтобы не рассмеяться во весь голос, но профессор, не стесняясь, сам расхохотался на весь ресторан.

— Браво, Станислав! Мне импонирует ваша веселая манера восприятия серьезных вещей — многое само собой становится понятным, не правда ли?

Исследовательский центр «Чизанелли».

Коридоры были темными и сырыми. Под ногами хлюпали мелкие противные лужи. «Тупик…» — сказал мальчик. Бурик не видел его лица, но слышал тяжкое дыхание у плеча. Это был младший брат. Братик…

Сзади что-то загудело и с грохотом обвалилось. Каменная перегородка вырвалась из стены напротив и перекрыла путь назад. Они оказались заперты в треугольной комнате-ловушке и, дрожа, ожидали прихода Магистра. Он должен был появиться с минуты на минуту. Весть о Большой Серебряной Плетке Магистра неслась недобрая.

Братик начал всхлипывать. «Они не посмеют — мы рыцари», — сказал Бурик, чтобы успокоить его. И тихонько повторил уже для себя: «Мы рыцари…»

Внезапно помещение залилось ярким светом, и Серебряная Плетка указала прямо на Бурика. Магистр что-то спрашивал. Что-то очень важное — от ответа зависело все.

«Я могу молчать еще секунду-две-три, — скакали мысли в голове у Бурика, — а потом надо будет ответить. И жизнь моя на этом закончится… Последний миг перед казнью… Как бы растянуть эту паузу до бесконечности, молчать и ничего не говорить?.. А в голову лезут всякие посторонние глупые мысли, не давая сосредоточиться на главном…»

И вдруг откуда-то издалека донеслось: «Мы рыцари…» Эти слова удалялись со слабым эхом и словно звали за собой.

Бурик открыл глаза. Плафон под потолком неярко светился. Правая рука слегка затекла.

«Нельзя же вот так все время дрыхнуть! — разозлился на себя Бурик. — Который день в полусне, и снится всякая мура…» И вдруг осекся, вспомнив братика. Нет, братик — это не мура! Странно, откуда во сне взялся братик? Ведь у Бурика отродясь не было ни братьев, ни сестер.

Продолжая размышлять над этим, он встал, плеснул в лицо водой из умывальника в углу, утерся рукавом и открыл дверь.

В коридоре было пусто. Толстые ковры с длинным мягким ворсом скрадывали звуки шагов. Вдалеке матово блестела дверь с полупрозрачными стеклами. Табличка справа гласила, что это вход в Главную лабораторию. Бурик засомневался — стоит ли идти дальше. Войти и посмотреть, что там делается? А если поймают? Что тогда? Однако здоровое мальчишеское любопытство одержало верх. Бурик сделал несмелый шаг вперед, как вдруг заметил на полупрозрачной двери тень — с той стороны кто-то стремительно приближался. Сейчас его увидят! А может, уже увидели и идут сюда, чтобы наказать? Ну уж нет, он не доставит им такого удовольствия. Бурик отпрянул от двери и юркнул в неглубокую нишу в стене. В спину уперлись какие-то краны или вентили. Двери разошлись и с мягким шорохом сошлись обратно. Мимо Бурика плавно прошествовал Магистр, которого Бурик мысленно окрестил «главврачом». Бурик вжался в нишу, и Магистр прошел мимо, не почувствовав его присутствия.

Бурик несколько раз глубоко вздохнул и осторожно вышел из своего убежища. Кажется, путь был свободен. «В конце концов, — думал он, — если меня кто увидит, скажу, что заблудился. А если начнут выяснять, что я здесь делаю, скажу — поиграть хотел». Эти нехитрые мысли неожиданно принесли полное спокойствие. Бурик подошел к дверям, которые с легким шорохом раздвинулись, и шагнул вперед.

Перед ним открылось огромное помещение, уставленное компьютерами, сдержанно мерцавшими мониторами и каким-то вовсе непонятным оборудованием — здесь были и опутанные проводами кресла вроде стоматологических, и большие агрегаты, напоминающие насосы… В большом стеклянном резервуаре, стоявшем на металлических ножках, лежал почерневший от времени человеческий череп. На него были направлены изогнутые пластины. Бурик содрогнулся и поспешил отвести взгляд.

В углу он увидел странный цилиндрической формы агрегат, напоминавший… что же он напоминал? Наверное, большие такие серебристые резервуары, которые часто стоят близ железнодорожных путей… Бурик никогда не понимал их назначения. Да и не стремился как-то… Он внимательно посмотрел на странный агрегат. Нет, это была не «вертикальная цистерна» с железной дороги. Но в тоже время Бурик точно знал, что где-то уже видел нечто подобное. Если не то же самое… Вот этот похожий на пароходный иллюминатор посредине… Иллюминатор!

Бурик задрожал всем телом. Он вспомнил, как сжимал края такого же иллюминатора, а за ним непонятная сила расправлялась с каким-то мальчишкой, его ровесником. «Aiutami…» — вспомнил Бурик его безмолвный крик. И смутное чувство невольного предательства, которое до сих пор не отпускало его после того странного сна.

Бурик попытался вспомнить лицо того мальчишки, который мгновенно состарился на его глазах. Удивительно, но сейчас это удалось сразу и без усилий — неровная рыжеватая челка, немного оттопыренные уши, карие открытые глаза… Вот только тоска в этих глазах была такая, что хоть пропадай! Бурик поморщился, словно от застарелой боли, и понял — пора выбираться отсюда.

Выйдя в коридор, он огляделся по сторонам, поднял глаза к потолку и обмер — прямо на него был нацелен глазок небольшой телекамеры.

«Попался… — пронеслось в голове. — Теперь меня не пощадят».

Ему вдруг сделалось удивительно спокойно. Он отвернулся от камеры и пошел по коридору, прекрасно сознавая, что идет не в ту сторону, откуда пришел.