Виктор Костин - Люди и Нелюди

– И много его у матери? – На фоне, скажем, чистоты и правильности Валери факт, что она еще и богатая при этом, оказывается, как-то даже на фоне нехватки ресурсов у меня сейчас и не цепляет сильно, но сказать-то что-то надо Валери, в конце концов муж я или не муж, пусть и будущий, ей.

– Есть, а что? – неопределенно дергает плечами Валери.

– Да вот думаю в оборот пустить. – Сдались мне ее деньги, знаю я, что такое ферма, был у нас колхоз и мать заведующей. В четыре утра дойка, а в полпятого свет выключили, кто в курсе, тот знает, что это значит. Вот и тут, думаю, та ферма – доход не доход, а гемор еще тот, нафиг, короче.

И Валери как раз в тему.

– Тогда это к жене, а я, и не женой к тебе иду. – Опять неопределенное пожатие плечами.

– Первой любовницей.

– И что? Совместное проживание.

– А то, что это я здесь, понимаешь, последний медик собираю, – я завожусь, хотя секунду назад и ничего не хотел, но бес противоречия и про, блин, Кастело, что мозг проел о некоторых ушлых, а она мне тут будет рассказывать.

Вижу – испугалась. – Я это, если надо, я матери скажу, хорошо, Витоли? – сдает назад Валери и говорит испуганно.

– Ладно, тогда потом поговорим. – Вспышка злости буквально ни с того ни с сего как возникла, так и прошла. – Все, все, Валери, не надо ничего, я просто спросил, а то вдруг, как этот твой Мелизио. Не надо мне ничего, даст твоя мать – хорошо, нет – и без этого обойдемся, не переживай.

Валери стоит.

– Я это, что хотела, у мамы ферма и хозяйство большое. Она правда добрая, но там и проблем много с хозяйством и с фермой… Я что сказать хотела: я считаю очень хорошо, и, если надо, я всегда помогу. Вы же вот, – Валери даже на «вы» перешла, – считаете много, потом устаете, а у вас с математикой плохо, я знаю, а я помогу, я умею и никому ничего не скажу. Правда-правда, и в договоре можно специально указать, что против своего нельзя, даже на суде, я знаю, там такой пункт есть. Это только если государственный, ну халифатец, тогда конечно. Но вы же не шпион не халифатец? – Валери, со страхом.

– Нет, Валери, я точно не шпион, иди, ладно, я понял тебя.

– Я это, что мне тогда делать? – Валери с сомнением и надеждой в глазах.

– Восьмого числа договор подписываем, не переживай. С Марти сама договаривайся, уговаривай, это на тебе, она твоя подруга, поняла? Все, иди давай тогда.

Вышел и сам к ним, вопросительно смотрят.

– Я к своим родителям поеду, обрадую их, буду через час, может, и два, так что не волнуйтесь зря.

Вышел, пошел такси искать, благо рынок рядом, вон и паровички в ряд стоят, целых три. И знакомый таксист тут как тут.

– Что желает милорд? – Понятно, клиента на деньги разводит, знает же, что ни милард я ни разу.

– Да вот прокатиться хочу, – киваю на его аппарат.

Он чешет затылок: – И куда?

– А где брал прошлый раз, – я, неспешно обходя тачку. Ну, не наши машины, все же нечто вроде полуторки времен войны, только пониже, и колеса, хоть и на спицах, конечно, но толстоваты, спицы – нечто вроде трубок дюймовых и, вроде, чем-то блестящим покрыто, латунью, вроде, или краска такая желтая.

– Это пять серебряков будет, – продолжает таксист.

– А не жирно будет? Ну с прошлого я торопился, а сейчас вон за пять медек паровика подожду, если что, и по рельсам.

– Аргумент, весомый у господина, – соглашается таксист, – но меньше чем за два не повезу, машина дорогая, сиденья – кожа молодого сможа, – упирается ушлый таксист.

– Ладно, пойдет завязую переговоры.

Едем, таксист, как порядочный, рассказывает и про лошадей, и про погоду, и что весна скоро.

– И что господин там на окраине забыл?

– Живу я там?

Он, подозрительно: – А здесь?

– И здесь. – Я улыбаюсь.

– А это как?

– Ну там отец, здесь жена.

Он, подозрительно: – Но господину мало лет еще.

– Ну вот поэтому только одна любовница и есть еще, а что? – чуть не смеюсь, но сдерживаюсь. Шутка хорошая, но чувствую, опять Витоли вылазит, туды его растуды.

Таксист дальше молчит всю дорогу после этого, как в рот воды набрал. По приезде говорю:

– Сейчас шесть, если в восемь будешь здесь, получишь три серебряка, а то, сам понимаешь, там красивые бесхозные девушки, а я здесь такой одинокий, непорядок получается.

– Хорошо, господин, я подъеду. – И улетел, только пар повалил из трубы.

Зашел в дом, что-то у меня здесь и правда как чужое все. Посидел, сварил себе чай, кофе не стал, я и так больше половины забрал с собой, поэтому пусть родители пьют, что забирать все, сижу, листаю журнал, что завалялся из детства, про боло, взгрустнулось даже.

Заходят родители, мать, с тревогой:

– Случилось что? Поссорился с Марти?

– Да нет, мам, все нормально, – а на душе кошки скребут, ведь все угадала мать.

Сидим.

– Есть будешь? – мама предлагает.

– Нет, я поел уже, покормили, чай вот с вами только попью. – Они едят, помолчали, потом говорят: – Что-то расскажешь или в зал пойдем?

– Да лучше здесь, как раньше, я хоть детство вспомню.

– Эх ребенок, детство он вспомнит, а ты забыл его уже что ли? – Это отец иронизирует.

– Да, получается, как-то все сложно. Это, я по делу в общем приехал.

– Да мы и поняли. Деньги нужны, да, сынок?

– Ну, это вам решать, – дергаю чуть плечом. – Отчитаюсь сначала, а потом вы мне скажете, нужны они или нет. Первое, – я продолжаю, – с Бригидой я рассчитался полностью, это наши с ней проблемы, вы уже не должны совсем.

– Она, я слышала, замуж вышла за владельца магазина, – это мама.

– Да, мебельного, договор уже подписали, – я уточняю, что узнал из первых рук.

– Тогда понятно, – мама кивает.

– Ну вот как-то так, – я с мамой соглашаюсь.

– Да, действительно с ней нам повезло вдвойне, – отец подал слово, чтобы не молчать или скорее похвастать перед матерью.

– Ладно, дальше с Натали Сергеевной тоже. Нет, я занимаюсь, получается ну не очень, но я стараюсь.

– Хорошо стараешься? – мама хмурится. – Трудно, сынок? – она, как всегда, поддерживает меня.

– Ничего, мама, я справлюсь.

– Да с ней мы рассчитались полностью, – это отец.

– Я знаю. Гесика уже ругали, – чуть накаляю я обстановку.

– Как ругали? – мать удивленно.

– Ну она его при мне в коридор вывела и отчитывала. Мне было хорошо слышно.

– Ну мы свое дело сделали, дальше ты сам, сынок, – это отец.

– Спасибо, папа, я стараюсь. Я что приехал сказать: я же живу в квартире, и мы купили мебель себе хорошую, и очень, – решил уточнить, оттягивая главное, зачем собственно и приехал.

– И насколько хорошую? – это отец, о чем-то уже догадываясь.

– Ну в тысячу не уложились, если что.

– Ого, сынок, это шикарная мебель, – папа качает головой задумчиво и впечатленно.

– Да, папа, и ее еще и много было. Спасибо Бригиде, сделала скидку, поэтому было несильно намного больше тысячи злотов.

– Несильно намного – это на сколько? – отец, поперхнувшись построением предложения, переспрашивает.

– Сто еще и все, – я чеканю с плеча.

– Я понял, сынок, это нам с Кастело оплачивать все надо, это я так понимаю?

– Ну Кастело хотел сам, если что, – грустно констатирую я в тон отцу.

– И что решили?

– Ну я половину беру себе. – Уточнять, что только 500, я не стал, это уже мелочи для меня.

– Э, сынок, ты заплатишь 550 злотов? – удивляется отец.

– Пап, это, не волнуйся, я заплачу сам. Тут другая проблема. Кастело сказал: «Я покупаю мебель, а твои родители пусть одевают Марти», вот. Поэтому в этот выходной надо бы пройтись по магазинам, и, сами понимаете, Марти девушка не бедная, – вздыхая и помня все ее запросы, – и вкусы у нее соответствующие. По мебели вы уже видите. По одежде не так страшно, но на сумму меньше 250, конечно, не сильно рассчитывайте, хотя я и буду стараться.

– Да, сынок, ты в последнее время только с радостными новостями.

– Не волнуйтесь, по крайней мере половину я компенсирую, не сразу, но за пару месяцев отдам.

– Сынок, а ты не много зарабатываешь? 550 да еще 125, и сам ты тоже что-то тратишь. Мы такие деньги и за год не зарабатываем, а, сынок?

– Ничего, я пока молодой, выдержу, а там видно будет. Я в общем-то не ради этого приезжал, это так, цветочки, мелочи в общем. Я здесь, папа, мама, по-крупному попал, вот приехал вам сказать. – И замолкаю.

– Сынок, – перепугалась мать, – неужели тебя СБ империи уже ищет или…

– Нет, мама, не СБ правда, но Кастело пообещал убить на дуэли, и это не шутка совсем.

– Сын, что ты Марти сделал, говори? – это отец.

– Э, это, ничего не сделал, – я даже растерялся.

– А за что он хочет тебя убить?

– Женюсь я, папа, вот такие дела.

– Ну и женись, мы же договор подписали – а со свадьбой чего торопиться тогда?

– Да нет, не в свадьбе дело, я себе любовницу нашел, – я кривлюсь, самому ведь стыдно, черт, а что делать? Сам влез, вот сам и расхлебываю теперь.

– Э… – длинная папина пауза.

Опять «э…» – это и мамина следом. – Сынок, ты же раньше боло любил? Мячик там погонять по полю?