Виктор Костин - Люди и Нелюди
– Даже так? – это для меня новость.
– Да, это я знаю, не смотри на меня, у меня высшее образование, и это я изучала специально.
– Расскажешь? Мне интересно.
– Нет, подписка, – качает снова головой Натали.
– Ладно, понял, я соглашаюсь.
– Хотя, если хочешь, мне терять нечего, с тобой-то мы считай одно целое.
– Хорошо, если поеду, я спрошу, а так лишние знания – лишние печали.
– Откуда выражение?
– Издалека, Натали, издалека.
– Ты далеко жил?
– Да, Натали, я очень, очень далеко жил.
– Там энерджазины есть?
– Только в сказках. – Поясняю.
– Да? И что там? – Натали Сергеевна.
– Там страшно, люди воюют, убивают, кровь и грязь. Дворянской чести давно нет, зато страшное оружие есть и навалом.
– Ну оружие – это не страшно, энерджазины прекрасно справляются своей магией против пушек, даже наших мощных, которые с наших боевых кораблей.
– Да, это, да, это страшно. Но это тебе, а что ты скажешь об оружии размером с твою вот сумку. Может, чуть больше, которое при взрыве не оставит камня на камне от всей нашей столицы, и потом еще много-много лет на этом месте нельзя будет долго находиться?
– Да, страшное оружие, но его еще надо привезти, машины не везде пройдут и вода не везде есть.
– Натали, что вы знаете о космосе?
– Это что такое?
– Луна вот или Селена, еще та что поменьше.
– Это – что ученые говорят, куски камня, церковь – что богиня любви своего возлюбленного туда поместила, ну эту легенду должен знать и ты.
– Да, вот и я про то, представьте, что я туда положил эти бомбы и бросаю оттуда куда хочу и паровички ваши смешные мне совсем не нужны для этого.
– Там летают люди по небу?
– Да, это быстро и в принципе любой может купить билет.
– И быстро летают? – чуть помолчав. – У нас тоже есть дирижабли, это пока секретные разработки, но это, я понимаю, не для тебя.
– Ну, до энерджазинов, я думаю, часов за 12 долетит, – прикидываю скорость и расстояние.
– Э, часов за 12… не дней даже.
– Да, это пассажирский военный и за четыре часа.
– Это бомбу можно сбросить за 4 часа куда угодно?
– Нет, бомбу такую нельзя. – Хмыкаю вспоминая ракеты и спутники.
– Почему? Если четыре часа ваши военные летят… – Натали недоумевает.
– Потому что время полета бомбы – половина часа в любую точку той планеты, Натали.
– Тебя там и убили, да?
– Да, скорее всего, я не знаю точно. – Пожимаю плечами, неприятно мне как-то воспоминание это.
– Ты был взрослый или ребенок?
– Чуть моложе тебя, Натали, хотя, я думаю, время у нас разное, поэтому мы, как бы ровесники выходим, – видя непонимание слова, я его по-русски произнес, поясняю: – одногодки значит.
– Да, теперь я понимаю тебя. У тебя была там семья, жены, дети?
– Жены были.
– У вас сколько можно иметь?
– Где я жил, только одну, в других странах столько, сколько позволяют деньги. Везде по-разному.
– Да, спасибо тебе.
– За что, Натали?
– За доверие.
– Ладно, пойду я.
– Иди, Вит… или как тебя там…
– Как вас, вторая часть вашего имени и есть мое имя, пошел я, Натали.
Тоскливо мне что-то стало, вроде, выговорился, потому как держать эту тайну уже не мог. Правду говорят, скажи человеку тайну и запрети ее рассказывать кому-либо, и человек либо умрет, либо сойдет с ума от этого знания. Это точно, я теперь понял и для себя эту истину.
Вот выговорился, отвел душу, а теперь?
Все, Витоли, пошли решать проблемы, что мы накосячили, елки-палки, бедная Марти, она хоть в курсе своей, нашей довольно гадкой, как выяснилось, шутки и ее будущих последствий?
Прихожу – ругаются.
Ну ладно, я в душ, пока-пока всем, – они даже не оглянулись, хотя видели меня. Наконец помылся, пошел на кухню – еда стоит и никого.
Пошел звать.
– Девушки, пойдемте уже есть.
– О, Витоли, а у нас… – это Марти.
– Вот поужинаем и тогда.
– Но у нас… – Марти, как всегда, не отлипнет, если ей надо что-то.
– После, на кухню шагом марш. – Отпустили рабочего и пошли, Марти все порывалась сказать, что она думает, но потом передумала. Сели, пришлось даже подогревать еду, но ничего.
– Что за проблемы?
– Понимаешь, Витоли, я придумала две расстановки. Одна и другая хороши, а какую выбрать, не знаю. Вот хочу, хотела тебе показать.
– Вот и покажешь. – Машу рукой, лишь бы отстала.
– Да, а вдруг другая лучше?
– Покажешь ее, – та чуть ли не срывается бежать за рабочим. – Подожди, покажешь позже.
– Это как? – Марти не понимает.
– Вот побудет эта композиция твоя декаду-две, потом другая, вот тогда и выберешь, а сейчас ты не знаешь ни достоинств одной, ни недостатков другой, ни той, ни другой, понимаешь?
– Ой да, какой ты снова умный, Витоли.
– Да-да, вот по поводу моего ума я и хотел поговорить.
– Э, может, пойдем, потом? – прозрачный намек на Валери.
– Да я бы с радостью, Марти, но, к сожалению, если пойдем наверх, то опять только втроем.
– Это почему еще?
– Да по поводу шутки сегодняшней.
– А что, хорошая шутка, все весь день шушукались про нас. Мы с Валери здорово повеселились, правда, Валери? – Марти смотрит на Валери и улыбается весело.
– Да, очень было, очень весело. Все спрашивают, и что-как подписали, мы им такого наговорили, – Валери подтверждает тихо и осторожно.
– Хоть примерно помнишь?
– Ну не все, но было весело.
– Придется вспоминать и записать все.
– Это зачем? – оторопевает Марти.
– Потому что сегодня у меня был не урок математики.
– Да, а где ты был? – явно непонимая и осматривая меня. На предмет чего только?
– Был у Натали Сергеевны на уроке этикета и дворянской чести, два часа был, если что, мне хватило, – хмурюсь я. – Принеси, пожалуйста, кодекс или туда пойдем, я думаю, чай и там можно попить.
– Хорошо, я – чайник, вы – все остальное.
Толпой подымаемся. Расставляем чашки, наливаем мы с Валери на пару. Марти ищет кодекс, сидим пьем. Они поглядывают, когда уже не выдерживает и Валери. Марта – та совсем извертелась. Беру и раскрываю первый параграф и основные положения. Они обе читают:
– Но ведь это была шутка.
– Да, была. Над кем?
– Это мы хотели пошутить над обществом.
– Э, над одноклассниками, школой, учителями и все, все. Третий закон гласит, что нельзя шутить в целом над государством. Только над весьма ограниченной группой людей или отдельным человеком, но не унижая его чести и достоинства, или придется отвечать.
– А чье достоинство мы уни-зи-л-и-и? – и замолкает. Потом удивленно смотрит, но это же шутка была, мы же…
– Что мы? – я останавливаю ее.
– Но как же быть?
– Вот я и говорю. Как быть.
– Это ты разговаривал с Натали Сергеевной.
– Да, – киваю.
– Что она сказала?
– Сказала, что это уже не шутка.
– Да, это я поняла.
– И она сказала, что надо сделать?
– Попросить прощения.
– У кого, – Марти с надеждой.
– Попросить, ну это у кого, – я в ответ.
– …? – Марти.
– Вот-вот, и я про это, – я, хмуро, вспоминая разгон от Натали Сергеевны.
– Тогда это не шутка получается.
– Тогда – да. Это вот и получается, договор надо выполнять.
– Но как же. Это же шутка.
– Шутка. Ага.
Марти сидела и плакала, она было кинулась на Валери, потом прильнула ко мне на плечо и снова навзрыд заплакала, время от времени стукая кулачком мне по спине.
Валери сидела и смотрела. Она ничего пока не понимала, но уже начинала догадываться, и на ее лицо наползала улыбка, пришлось притянуть Марти и быстро поцеловать.
Потому что эту улыбку Марти точно никогда не простит Валери. Это я понимал, поняла и Валери, поэтому она постаралась быстро убрать улыбку и проявить участие, но и я никогда, наверное, тоже не забуду ее эту улыбку.
Кто же кого надурил и поймал, а?
Я точно никогда не получу ответа на этот мной незаданный Валери вопрос.
Мысленно обращаюсь к Натали Сергеевне: – Ты, может, и была права. И не дурак ли я, но на этот вопрос… я, к сожалению, уже знаю ответ.
Поздно ночью уже и Марти заснула умиротворенная и счастливая. Как же ей мало для счастья надо. Мне же все мысль не давала покоя: стоило так открываться перед Натали Сергеевной? Вроде, и доверие она вызывает, и любовь какая-никакая между нами имеется, но вот поди ж ты. Хотя наболтал и я, но понимаю сейчас, что прапорщик Сергей постепенно растворяется в обалдуе Витоли и получается такая смесь циника-идеалиста с мальчиком обалдуем.
Очень гремучая смесь, и в сегодняшнем разговоре было скорее больше от Витоли, чем от Сергея. Никогда не любил Сергей хвастаться, не та профессия у него по жизни была.
Это Витоли мог часами на уроках рассуждать, как он пробил по воротам или как он станет великим художником, но это если не станет еще более великим болистом и не иметь за это никаких последствий.
Ладно, сделанного не вернешь, а война план покажет.
Глава 43
24.03.101 г. Четверг
