Кертис Джоблинг - Последняя битва
Дрю отошел в сторону, ненадолго скрылся позади Гретхен. Когда он вернулся, в руке у него был Мунбренд.
– Что ты делаешь? – спросила Лисица из Хеджмура.
– То, что необходимо сделать, – ответил Дрю, вставая над лежащим лордом-кабаном.
– Ты не сможешь этого сделать, – полным ужаса, гнева и отвращения тоном сказала Гретхен.
– Он может, и он это сделает, – подал голос Гектор. – Винсент вернется. Я чувствую, он уже начинает шевелиться. Он управляет этим телом, я же не могу удержать контроль над ним. Этот мешок с костями принадлежит бесу Винсенту.
– Должен найтись какой-то другой способ все уладить, – сказала леди-лисица. – Не делай этого, Дрю. Уитли хотелось, чтобы ты спас Гектора, помнишь? Ей хотелось, чтобы ты его вылечил.
Дрю взглянул на Гретхен своими воспаленными, покрасневшими глазами. Подкинул в руке Мунбренд, и по клинку пробежали белые яркие язычки пламени.
– Вот так мы и спасем его, Гретхен. Это единственное лекарство, понимаешь?
Гретхен отвернулась в сторону, ей было невыносимо видеть Дрю, стоящего с мечом над своим другом. Гектор лежал спокойно, широко раскинув руки в стороны, глядя в темное ночное небо.
– Помнишь? – кашлянув, спросил Гектор. – Когда-то мы уже обсуждали с тобой этот момент.
– Разве?
– Пророчества давно предвещали этот день. Семиземелье расколото на части, идет братоубийственная война, мертвые ходят по земле, Свет против Тьмы. Я всегда думал, когда рос, что смогу стать воином Света – ну, это вина сидевшего во мне начитавшегося книжек романтика. Воин Света – это ты! Этот Белый кулак Айсгардена! Он на тебе как влитой, он очень идет тебе. А я… – Гектор пристально посмотрел на свою иссохшую почерневшую руку. – А я, выходит, оказался в этой битве на другой стороне. На ночной, – Гектор перевел взгляд на вервольфа. – Кто бы мог подумать, что какие-то древние паршивые пророчества в самом деле приведут нас сюда, э?
Дрю попытался улыбнуться, но не смог, из глаз у него текли слезы.
– Увидимся за круглым столом Бренна, – прошептал лорд-кабан из Редмайра, закрывая свои глаза. – Я люблю тебя, Дрю Ферран, мой король, мой брат, мой лучший друг.
Дрю смахнул рукавом слезы с глаз, высоко поднял сияющий белым огнем меч.
– Да простит меня Бренн.
И Мунбренд резко опустился вниз.
Глава 8
Последнее «Прощай!»
Долина Роббен – это редко заселенная территория, расположенная между предгорьями Стормдейла и пологими холмами Дейлиленда. За всю историю здесь никогда прежде не происходило ровным счетом ничего примечательного. Немногочисленные обитатели долины веками жили вдали друг от друга на своих фермах. Время в сонной долине и на берегах еще более сонного озера текло неторопливо, никаких перемен не происходило, поэтому неудивительно, что и жизнь добрых, законопослушных граждан Роббена текла так же спокойно и была столь же непримечательной. Однако все круто изменилось, когда с севера в этот край нагрянула война, и прямо на пороге сонного царства Роббена развернулась одна из главных битв за Семиземелье. В первый и единственный раз в мирной, не знавшей потрясений истории Роббена зеленая, красивая долина стала центром всеобщего внимания. А после великой победы превратилась в сцену, на которой развернулся праздник, подобного которому еще не знала Лиссия.
Участников войны было множество, они попали сюда со всех концов огромного континента. Отгремит праздник победы, и они вновь разбредутся по своим углам, чтобы до конца жизни вспоминать этот день торжества.
На празднике были верлорды из всех древнейших и благороднейших родов, а главными среди них считались те, кто представлял Дайрвуд, Бейрбоунс и Лонграйдингс. Главными. Но на призыв подняться на борьбу с врагами откликнулись, конечно же, и верлорды-затворники из Стурмланда, и Белые Медведи, и Белые Волки – все они тоже сражались плечом к плечу в дни великих испытаний. В войну включились даже немногие остававшиеся в живых лорды из Дейлиленда, которых возглавил барон Мервин. Дикие Коты из Роббена подтвердили свою старинную репутацию яростных бойцов и мастеров выживать в ситуациях, где другие неизбежно погибают. Да, велики и могучи были прославленные верлорды, громаден был их вклад в общее дело. И все же истинными победителями в войне были люди.
Верлорды от рождения обладают посланным им по воле Бренна даром, который делает их почти к бессмертными. Они очень долго живут, намного дольше любого из людей. Очень мало на свете такого, что может причинить верлорду сильный, тем более смертельный, вред. Это, пожалуй что, только серебро, магия да собственные клыки и когти верлордов. Правда, убить верлорда может также точно нанесенный прямо в сердце удар клинка или меч, отрубивший голову. Но, обладая сверхъестественной способностью быстро заживлять другие, смертельные для обычного человека, раны, практически неуязвимые для оружия, верлорды, разумеется, чувствуют себя на поле боя намного спокойнее и увереннее, чем простые смертные.
И тем не менее именно три человека, оказавшиеся в долине глубоко во вражеском тылу, не побоялись встретиться лицом к лицу с грозным Верховным лордом Обой, верлордом-пантерой из Браги. И не просто встретиться – они сумели победить его!
Конечно, в ту памятную ночь было совершено немало и других, сразу ставших легендарными, подвигов: речное сражение графа Веги, битва герцога Манфреда на болоте, сражение короля Фейсала на озерном берегу, вылазка передового отряда барона Мервина, и… Эти подвиги можно перечислять еще очень и очень долго, но все они бледнели рядом с победой над лордом Обой.
Лорд-пантера был убит и сброшен с обрыва в водопад Роббен простыми людьми – арбалетчиком из Стурмланда, бывшим, ныне вставшим на путь исправления разбойником и девочкой-беспризорницей из квартала бедняков в Хайклиффе. Эти трое стали главными героями, их будут прославлять во все ближайшие дни, недели и месяцы.
Конечно, Фрая, Карвера и Пик будут помнить и после того, как все они отправятся в долгий сон, но сейчас, в первые дни после победы, люди шли и ехали из разных, порой очень далеких мест только ради того, чтобы своими глазами увидеть этих героев, прикоснуться к ним. Юные и старые, робкие и слабые, все хотели быть здесь, праздновать вместе со своими земляками, поднимать тосты за славных героев недавней битвы. Ну, а те, кто не смог сюда добраться, столько раз будут рассказывать в ближайшие годы о том, что якобы тоже побывали на этом празднике, что в конце концов самих себя убедят в том, что так оно и было. Не будем их осуждать за это. Известное дело: ложь становится мифом, миф со временем становится историческим фактом. Что вы сказали? Правда? О, она имеет свойство меняться. Сначала это будет одна правда, потом станет другой, но все равно будет считаться правдой. Сейчас летописцы напишут, что в этой последней битве за Семиземелье участвовало пятьдесят тысяч бойцов. Но кто даст гарантию, что спустя сотню лет это число не увеличится раз этак в десять?
Дрю шел сквозь веселящуюся толпу, а в ушах у него звучали слова Бергана. Герцог был первым, с кем встретился Дрю, вернувшись в полевой лагерь верхом на Бравадо. Коня нашли на заснеженном поле за крепостными стенами Айсгардена – это спасло его от гибели в запруженном живыми мертвецами городе. Остальные члены команды Дрю все еще шагали к югу, направляясь в лагерь Волка на своих двоих. Дрю надеялся, что им удалось избежать столкновений с захватившими Айсгарден Детьми Голубого пламени – проще говоря, ожившими мертвецами. Проблема ходячих трупов оставалась, но Дрю надеялся решить ее в самом ближайшем времени, послав особый отряд на очистку города от всех следов деятельности Черной Руки. И только после этого стурмландцы смогут вернуться к себе на родину.
Смогут ли они когда-нибудь забыть о царившем в их городе ужасе – вопрос, конечно, сложный, но к делу отношения не имеющий.
В лагерь Дрю вернулся не самым первым, его опередил граф Карстен, доставивший тело Уитли ее отцу. Так что, когда Дрю встречали в лагере радостными криками, на душе у него было тяжело, а сердце превратилось в комок льда – ведь каждый новый шаг Бравадо приближал его к тяжелой, трудной встрече с лордом-медведем. Но разговор, который между ними состоялся, вышел совсем не таким, каким рисовал его себе Дрю.
– Она покинула лагерь по своей воле, Дрю, – сказал охваченный горем герцог, когда они с Дрю уединились в его палатке. Леди Грета и Милоки уже бальзамировали тело Уитли, готовили ее к последнему возвращению домой, в Брекенхольм. – Я ни в чем тебя не виню, мой мальчик. Ты бы смог отговорить ее – как и я сам тоже, – если бы знал о ее намерениях. Она сделала это ради любви, парень. И смерть ее не была напрасной, она спасла своих друзей, которые помогли спасти страну.
Они обнялись, скрытые брезентовыми стенками палатки от любопытных глаз веселящейся, поющей на улице толпы.
