Терентий Гравин - Азарт
Мы понимали. Особенно мелкий возликовал:
– Ух ты! Получается, что мы гауланов сто восьмидесятого левела нашинковали?! Здорово! Мы с тобой, Максим-Адриано, точно в Хрониках земель Пурпурной Смерти записаны навечно!
Но меня интересовало другое, и я уставился в глаза рыцаря:
– Так ты с нами или остаёшься здесь?
Видно было, что паладин не столько думает над моим вопросом, как прислушивается к себе. Ощущения исцеления, да ещё и подтверждённые магическими умениями или принадлежностью к светлому богу Сарцену, ему однозначно нравились. Он чувствовал, что быстро поправляется и приходит в привычную для себя боевую форму. А это не могло не отразиться на пробуждении тщеславия:
– Мы останемся в одной команде и будем сражаться с тёмными силами вместе, если моё лидерство будет неоспоримым!
Сколько пафоса! Сколько самомнения!
Мы с напарником не выдержали и скривились, мол, не хочешь – да и ладно. Ещё и добавили, словно нас только двое и никто нас не подслушивает:
– Оно нам надо – с кем-то там сражаться да искать себе приключений на задницу?
– Триста пятнадцать лет – не надо! Нам бы – куда спокойней да потише…
– Да где черешни потолще и солнышка побольше…
– Значит, что, собираемся?
– И поживее! Только… – Я достал из пояса ещё два хуторских кольца. – Давай вначале свои уровни самоисцеления поднимем… Доставай свои!.. А эти, – кивок на используемые рыцарем. – заберём у него, когда на ноги встанет.
Почему-то я не сомневался, что на себя точно кольца надену без труда. Намёки гулей и их откровенная боязнь нашей боевой пары позволяла надеяться на свой заоблачный, пусть и неизвестно откуда взявшийся уровень. Командир хирда гулей утверждал, что у меня «чуть ли не в два раза высший» левел. А дальше арифметика простая: его сто пятьдесят умножаем на два и отнимаем то самое «чуть ли». Так или иначе – вожделенный двухсотый получался.
Когда я спокойно надел «малые» кольца, а Пятница протянул мне свои, лежащие у него на ладонях, наступил момент истины. Черевик уставился на нас так, что казалось, его глаза сейчас так и вывалятся из орбит.
Первое кольцо я надел парню на левую руку и сделал усилие, словно пальцами обжимаю снаружи. Вначале чуть-чуть, потом сильней, затем уже с изрядным усилием, но с минуту – никакой реакции. Рыцарь уже было вздохнул и собрался улыбаться, а сам Александр хотел сказать нечто утешительное вслух, как тут кольцо под моими пальцами разогрелось, стало резко уменьшаться, а потом плавно обхватило запястье.
– Не жмёт? – словно занимался обычным делом, поинтересовался я, приступая к надеванию второго амулета.
– Не-а! – расплылся в счастливой улыбке мой напарник, дождался закрепления полного комплекта «Малого круга» и с хитрой ухмылкой предложил: – А давай прямо сейчас отправимся и окончательно оприходуем этого многоголового червячишку?
Где-то в душе я был с ним согласен. Но вслух возразил:
– Не стоит. И напалма жалко, его у нас не так уж много, да и гули потом без присмотра по околицам вновь начнут шастать. А оно нам надо? Вот пусть и сидят себе в башне.
Глава 34
На ловца и зверь звереет
Вопреки всему, эффект от возложения двух колец «Малого круга» существовал и для здоровых тел и сказался чуть ли не сразу. Мы одновременно почувствовали прилив бодрости, и сонливость, преследующая нас после практически бессонной ночи, ушла.
Мы с Санькой вскочили на ноги, браво передёрнули плечами и ринулись наперегонки наружу. В дверях я бросил через плечо:
– Черевик! Ты там выздоравливай пока и думай! Потом выделим тебе пайку в дорогу! – и помчался дальше, не слушая недовольное восклицание:
– Меня зовут Чайревик!
Мне уже, честно говоря, было глубоко плевать, как его зовут и что он надумает. С нашими возросшими возможностями можно было ничего не бояться. В меру, конечно, и без фанатизма. Никто не спорит – хорошо иметь в команде такого знатока магии и артефактов, но мы же справлялись раньше и без него? Вот и дальше справимся.
Александр был того же мнения:
– Разонравился мне этот тип, – признался он, когда мы стали на кухне готовить припасы в дорогу. – Мутный какой-то и слишком пафосный… – На моё равнодушное пожатие плеч парень продолжил пояснения: – Решать, конечно, тебе, ты лидер, да ещё и с таким уровнем, что никому не снилось. Но зачем такому тщеславному, как он, доверять спину? Проще самому почаще оглядываться.
– Как скажешь, эксперт, – польстил я ему. – Нам его помощь не нужна, справимся… Вон тот горох тоже берём, на хуторе я такого не видел.
Вот так мы и метались, стараясь, чтобы один из нас постоянно находился во дворе. Лошадки тоже оживились, предчувствуя скорый выезд на луговые просторы, а пузатая Яблонька вообще умудрилась у меня несколько раз на пути возникнуть, словно предупреждая: «Меня взять не забудь!» Даже когда мы стали седлать первых и самых выносливых товарок, Яблонька подошла и встала так, словно требовала и на себя седло.
– Ну и чего тебя на подвиги потянуло? – Я не поленился ее погладить и угостить сухариками. – Тебе своё потомство беречь надо, так что будешь бежать налегке, даже без уздечки. Ты ведь от нас не сбежишь?
Кобыла фыркнула с возмущением, мол, куда я денусь, да и отошла в сторонку, словно успокоившись. Не удивлюсь, если она меня поняла: если не слова, то эмоции точно.
Постепенно на столах под краем навеса скапливались сумы с продуктами, тюки с каким-то барахлом, и я с ужасом осознал, что почти каждая лошадь будет везти почти максимальный груз. А ведь мы планировали чисто символическую поклажу, нисколько не отягощающую наше путешествие. И откуда такое количество только набралось?
Мы собрались возле столов и стали делить реквизированное на прииске добро на количество лошадей. Естественно, не обошлось без шумных споров и пререканий. Мнения о степени важности того или иного продукта разделились. В разгар очередной перепалки к нам нагрянули гости. И хорошо, что к тому моменту рыцарь прошёл полное исцеление, вышел из прохода в казармы и стоял в дверях. Любовался, так сказать, здравым взглядом на суматоху и прислушивался к спорам. Потому первым и заметил опасность, выбросил руку вперёд и скорей промычал, чем выкрикнул:
– Там… там… это!
Оказалось, что таких гулей в своей жизни паладин не видел. В «Центре Вселенной» гули выглядели иначе и мельче. Когда мы в прошлый раз провозили его мимо башни, он уже чувствовал себя отвратительно и был сосредоточен на том, чтобы не упасть с лошади. Поедателя трупов он тоже не рассмотрел. Вот теперь и не смог чётко классифицировать увиденное.
А там было чему удивляться. Два гуля тянули за оглоблю внушительную повозку. На ней восседал третий шестилапый сгусток холодца и держал в руках заготовленное тело ссохшегося лысого гнома. А сзади повозки, величественно, неспешно полз и сам Поедатель. Они двигались тихо, чуть быстрей скорости мерно идущего пешехода, и как только расстояние до повозки сокращалось до четырёх-пяти метров, гуль бросал тело на землю. Сросшееся переплетение змеиных и гномских голов тут же набрасывалось и с мерзким звуком харчило останки, замедляясь на несколько мгновений.
Как мы и опасались, хитрые мысли присущи не только нашим умным головам – холодец на ножках тоже умеет думать. А может, гулям кто-то и подсказать успел. Но в тот момент мы уже мчались к крайней павозке с нашей стороны баррикады, где у нас лежали наготове ёмкости с горючкой.
Много времени ушло на разжигание факела, но мы всё равно успели. Гули резко ускорились, сбрасывая трупы, словно вешки обозначенного пути, а три последних тела зашвырнули под баррикаду и частично на неё. Тут же бросили повозку и метнулись в стороны, пытаясь по самому низу крутого откоса прорваться мимо исполинской туши Поедателя.
В свою очередь это нам позволило освободить руки от оружия. Ведь при худшем развитии событий гули могли броситься на нас, перемахнув преграду из телег, и вступить в бой. Удивляюсь, как они до этого не додумались? Шанс на победу у них был высокий: всего лишь отвлечь нас, чтобы толстый червяк успел сломать баррикаду. Опасаясь именно этого, я держал меч, а Пятница – своё копьё. Но как только враги стали выполнять манёвр отхода, напарник подхватил свой арбалет и мастерским выстрелом подбил одного из гулей. Жаль, что рана была не смертельной, но подранил он его серьёзно… Болт вошёл сзади идеально посредине, на уровне верхней части зубастого рта – между глаз, только с тыла. Именно там, как чисто случайно выяснилось, у гулей находилась их – гулиная… гулёная или как её там? – ахиллесова пята!
Шестилапый уродец рухнул, а потом с какими-то конвульсивными движениями попытался отползти как можно дальше от надвигающегося Поедателя. Скорей всего это у него даже получилось бы, но к сражению присоединился Чайревик. С разгону взбежав на гребень баррикады, он ударил по недобитку каким-то белым, похожим на бильярдный, шаром. И этого зубастику хватило. Раздался оглушительный взрыв – и верхней части корпуса как не бывало. К мёртвому гулю тут же двинулся Поедатель, очевидно, решив, что свежая мертвечинка вкуснее сушеных гномов.
