ОЛ - Змеиный князь
– Если жеребец чувствует себя более уверенно благодаря ногам, то пусть они и послужат ему в поединке.
Сын ночи без устали скакал возле Верна и атаковал со всех сторон. Такой опытный боец, как Верн, легко справлялся с ударами, что сыпались на него отовсюду, но будь кто-нибудь другой на его месте, неизвестно, смог бы он устоять против нападок прыткого жеребца.
Мал проснулся с воспоминанием о любящем взгляде оборотня. Она покинула принца посреди ночи. Лежащий рядом леопард приоткрыл глаза и зевнул, обнажив мощные клыки. Затем он встал и потянулся всем телом. Жмурясь от ярких лучей восходящего солнца, леопард подошел к чашке, стоящей на земле, и стал аккуратно лакать воду. Морквард еще спал, Верн разжигал костер, Хуфтор совершал утреннее омовение, а капитан с Илин успели покинуть место ночлега. Это был самый обычный день. Один из тех, что были уже многократно прожиты в Египте, и тех, что Малу еще предстояло провести, совершая долгое путешествие в окружении преданных друзей. Но сегодня утром к нему впервые пришел вкус постоянства. Подобно солнцу, беспрерывно совершающему движение по небосводу, отряд пилигримов день за днем неизменно преодолевал выпадающие на их долю препятствия. Пилигримы шли по пути, который мог порой казаться однообразным и бессмысленным, но с каждым шагом они впитывали незримую силу пройденных дорог. Они вставали за ними бесконечной чередой и давали волю выдерживать испытания, и надежду на достижение конца пути. Каждый раз, получив очередную встряску, пилигримы возвращались к спасительному постоянству и обретали желанный покой. Для всех привычка становилась источником победы над самим собой, успокаивала ум и собирала внутреннюю силу. Она позволяла выдержать новый день, таящий в себе неизвестность будущего. Утренняя трапеза проходила в молчании, становясь точкой отсчета, позволяющей позабыть обиды прошлого и начать с чистого листа.
К полудню пилигримы доехали до арабского поселения. Они застали в нем жителей, обеспокоенных прибывающей в Ниле водой. Арабы боялись, что она достигнет их жилищ. И рано или поздно им придется покинуть насиженные места.
– Вот уже два года мы терпим бедствие и переносим дома все дальше от реки, – объяснял хозяин постоялого двора. – Один мудрый человек предсказал, что в этом году воды Нила до нас не дойдут, а вот в следующем река так далеко выйдет из берегов, что от нашей деревни не останется и следа. Ее просто смоет.
Хозяин показал жестом, как это произойдет, и сопроводил его булькающим выкриком, желая усилить впечатление от сказанных слов.
– Большое наводнение станет бедствием для всей Галары и Сабии, – добавила жена хозяина. – Земля покроется водой и пригодными для жилья останутся только города, построенные на больших холмах. Они будут выступать из воды наподобие островов.
– Но скоро мы перестанем бояться наступления воды, – многозначительно произнес хозяин. Помолчав, он пояснил, – Мы сделаем себе плавающие дома…
За обедом Хуфтор рассказал спутникам о том, как в это время года разливается Нил:
– От реки тянется бесчисленное множество протоков. Если бы в этой деревне жили египтяне, они бы встречали разлив Нила с великой радостью. В то время как другие бурные реки, разливаясь, обращают на побережье разрушительную силу, Нил наоборот, орошает высохшие земли и обогащает их животворным слоем. А если река медлит с разливом, то это и есть самая настоящая беда. Значит, Нил гневается, и его надо умилостивить, иначе лишенные влаги земли так и останутся невозделанными. Когда же роса Нила спускается с небес, то все ликуют. Никто не знает, почему вода в нем прибывает с такой силой. Старики говорят, что исток самой большой реки теряется среди ручейков дождевого леса, где крокодилы трутся боками и откусывают друг другу хвосты. Там же обитает повелитель Нила – бог с головой крокодила – Себек.
К ночи пилигримы достигли места, что, по словам Хуфтора, находилось в двух днях пути от города Айя. К Малу пришла оборотень, на этот раз похитившая тело арабской девушки. Ее глаза, осанка и походка как обычно напоминали те, что были присущи Маргарите. Вместе с леопардом они отправились на ночную прогулку.
– Как странно: я иду к тебе, а ты сопровождаешь меня на этом пути. И хотя я могу дотронуться до тебя, ты по-прежнему далека, – сказал Мал.
Оборотень в ответ рассмеялась, оттолкнула Мала и отскочила в сторону:
– Теперь ты далек от меня!
Мал подошел к ней, и девушка отступила. Мал снова приблизился, но оборотень, смеясь, убежала. И сколько Мал не гнался за ней, Маргарита так и не подпустила к себе, то позволяя сблизиться, то внезапно отдаляясь.
– Остановись! – крикнул Мал.
– Догони! – кричала ему в ответ оборотень.
– Постой!
– Иди за мной!
Мал так и не смог догнать ее. Оборотень скрылась в ночной темноте. Запыхавшись от погони, Мал вернулся к леопарду. Зверь был спокоен и молчалив.
– Почему она убегает от меня? – спросил Мал.
– Ты много говоришь, – отвечал леопард.
На следующий день пилигримы встретили на дороге всадников. Они вели невольников, закованных в цепи. У каждого был отрублен указательный палец на левой руке. Изуродованные пленники не вызвали у Мала ни капли сострадания. Позвякивающее цепями шествие скрылось из вида, и Хуфтор пояснил:
– Указательные пальцы на левой руке отрубают преступникам города Айя. Чаще всего здесь приходится наказывать за воровство, грабеж и работорговлю. Закон возмездия, принятый в городе Айя, гласит, что с преступниками следует поступать так, как они поступали с честными людьми. Тех, кто посмеет убить человека, ждет неминуемая смерть. Тому, кто грабит, отрубают палец, сбривают волосы и голым выпускают на городскую площадь. Если толпа будет милостива, то преступник может легко отделаться, если чаша народного гнева перелилась через край, то грабителя закидают камнями или забьют палками. Мы встретили бывших работорговцев – теперь их самих сделали рабами.
– Всякого сброда хватает и в других городах, отчего же Айя получил прозвище города пройдох?
– Здесь их больше, чем везде. Озеро, что разлилось у подножия города, богато жемчугом. Оно притягивает к себе тех, кто жаждет легкой наживы, и кишмя кишит торговцами как из Сабии, так и из Халдеи.
– Так вот оно что! Но ты мне не говорил об этом раньше.
– А ты меня об этом не спрашивал, Мал, – отвечал проводник.
Чем ближе они подъезжали к городу, тем оживленнее становилась дорога. По ней следовали как мусульмане, так и христиане – и те, и другие были вооружены с головы до ног. Показались каменистые холмы, и Хуфтор сообщил:
– Там, за ними – земля озера.
Леопард по-прежнему сопровождал пилигримов. Проходящие мимом люди с любопытством глазели на зверя, и, желая избавить их от лишних страхов, Мал пошел рядом с тысячеглазым. Шаг за шагом они приближались к городу Айя. К вечеру до них донеслась свежесть, исходящая от большой воды. Вскоре путники увидели быстро темнеющую в лучах закатного солнца гладь, простирающуюся до самого горизонта.
– Вот мы и достигли озера. Там дальше протекает Нил, питающий его своими водами, – и Хуфтор указал в сторону солнечного диска, на глазах пилигримов погружающегося в воду.
– Оно похоже на море – такое же бескрайнее, – сказал капитан.
– И все-таки это озеро. Но те, кто живет вдоль побережья, часто называют его морем. Хотя вода в нем пресная, а рыбы водятся те же, что и в других озерах, наполняемых нильской водой. На северной стороне от озера исходит проток, сотворенный руками халдеев. Он соединяется с Атлантическим морем, а на западной, где мы сейчас и находимся, вода из озера течет в другой рукотворный канал. Вот туда-то нам и надо попасть.
Пилигримы отправились за Хуфтором, и вскоре перед ними предстал город без крепостных стен. Каменные дома, кожаные шатры и даже мечеть были построены на холме. Ни одна возвышенность – единственное место спасения во время половодья – не пустовала. Дом правителя города располагался сразу на нескольких холмах и состоял из трех башен, соединенных между собой галереями.
– Мал, будет лучше, если твое имя не узнают в этом городе. Иначе оно мигом долетит до Крака, и тогда враги смогут подготовиться к твоему появлению, – предупредил Хуфтор.
– Ты, как всегда, проявляешь верх благоразумия, – согласился Мал, – но ведь вы как-то должны обращаться ко мне.
– Мал, ты напоминаешь мне одного моего французского товарища из университета, – сказал капитан.
– И как его звали?
– Тибо-де Марли.
– Великолепно, – сказал Мал, – я принимаю это имя, и отныне буду зваться Тибо-де Марли.
Хуфтор привел их на постоялый двор, также расположенный на холме. Пока они взбирались на него, Мал захотел пить. Когда вместе с лошадьми и верблюдами они достигли строения, навстречу им вышел хозяин. Он увидел леопарда и оторопел.
