Саша Вайсс - Кровь моего врага
Даже находясь в глубоком обмороке, она до белизны сжимала губы и сердито хмурилась. Глаза впали – видимо, она не ела пару дней, – а на щеке пылал назревающий синяк, отчего толстый шрам стал выглядеть еще отвратительнее. Словно жирный белый червь, каким-то образом влезший под кожу. Исаир не сдержался и провел пальцем по бугристой поверхности. Затем склонился к смуглому лицу совсем близко, так, что почувствовал кожей слабое, едва различимое дыхание. От ее волос пахло грязью и потом, но, как ни странно, Исаир вдохнул этот запах еще раз и с наслаждением. Наверное, он слишком долго сидел без женщин.
– Все-таки иногда я слишком мягок, – вздохнул он, поднялся с колен и, немного подумав, развязал пояс штанов.
Далеко на севере, среди заснеженных горных вершин, меж которых одиноко выл ветер, затерялась пещера. Вход в нее темнел на дне самого глубокого ущелья, которого ни разу не касался тусклый дневной свет. Столетиями эта пещера была погружена во тьму и молчаливо хранила свою тайну.
Но в ту ночь комната, спрятанная в лабиринтах подземных переходов, осветилась, а сидевшая в ее центре фигура дрогнула, подняв в воздух густое облако пыли. Тонкая корка на лице пошла трещинами, обозначая рот, нос, а затем и глаза, чей острый взгляд живо ощупал комнату.
– Мальчик… – раздался тихий хрип. – Мальчик… Ко мне, мальчик…
Где-то во тьме сводов пещеры разнеслось хлопанье крыльев, и на иссушенную руку старца с шумом опустилась крупная летучая мышь. Посеревшие пальцы тихо хрустнули под давлением когтей, но очнувшийся даже не поморщился. Он с трудом поднял вторую руку и потрепал бестию по черному загривку.
– Мне нужно тело, мальчик, – наконец изрек он.
Редкие капли дождя затекали за шиворот, сползали по разбитым щекам, смешиваясь с черным месивом грязи. Туда же падали и слезы, поток которых Мадея была бессильна остановить. Она даже не знала, от чего плачет в большей степени, – от боли или от обиды, знала лишь, что подобного унижения не испытывала никогда. Никогда еще на нее не накидывались во время вполне мирного разговора. Подло, трусливо, исподтишка… И никогда еще ее не избивал дху. Перед глазами до сих пор стояло его ухмылявшееся лицо с бледной кожей, пряди длинных белых волос, щекотавшие лицо, когда он склонялся ближе, и пронизывающий, полный ненависти взгляд… Мадея ощерилась и резко села, так, что голова закружилась. Затем недоуменно принюхалась.
Откуда-то исходил знакомый резкий запах. Эта вонь окружала ее со всех сторон и не исчезала, несмотря на бивший в спину ветер. Принюхавшись еще раз, Мадея похолодела. Плащ, штаны, сапоги – вся покрытая грязью одежда до самого тела была пропитана мочой.
– Гребаный выродок! – Глаза вновь застлала пелена, а к горлу подступил ком. Почувствовав, что вот-вот снова разревется, девушка глубоко вздохнула и, стиснув зубы, поднялась с колен.
Этот ублюдок не стоил ее слез, ни одной из них. Узнал ее по голосу, ясно, как день. Понял, кто по воле судьбы попал в его лапы, и решил отыграться, теперь уже без помощи заклинаний. Как будто ей было мало пожара в К'хаане, который превратил ее жизнь в сущий цирк.
Шмыгнув носом, Мадея скинула облитый мочой плащ и огляделась. Сумку она нашла в траве ближе к дороге, вывернутую наизнанку. Неподалеку валялся мятый, черный от гари котелок, на дне которого еще оставалось немного жижи. Ее же котелка видно не было. Дху забрал все, не оставив ни единой крошки еды, ни одеяла, ни золота, ни древнего церемониального жезла, который она выкрала из дома Альдира накануне побега. Эта пропажа печалила Мадею больше всего, – продав жезл, она могла бы купить хорошего коня. Теперь у нее не было даже одеяла. Без колебаний отбросив мысль о возвращении в К'хаан, девушка прошлась обратно к брошенному плащу и подняла его, несмотря на стекавшие струи грязной воды. Хуже быть уже вряд ли могло.
Горькая злоба жгла ее изнутри, нарастая с каждым сделанным по направлению к Артаису шагом. Косые нити дождя били по лицу, сапоги давно промокли, но Мадея продолжала упрямо идти по раскисшей дороге. Оглядывая поля, над которыми низко проносились тяжелые тучи, она в который раз пыталась до конца осознать все произошедшее.
Наверное, она это все заслужила. Ничто никогда не происходило просто так, без воли высшего провидения, – так учил старейшина, когда Мадея была совсем маленькой. Все, что произошло за последние дни, было карой за нечто, содеянное ею в прошлом.
– За что, Манве? – наконец вырвалось у нее. Резко остановившись, девушка зажмурилась и разрыдалась, словно пытаясь извергнуть всю ту горечь, которая ее переполняла.
Капли дождя омывали тело, чертя холодные дорожки по коже. Им вторил ледяной осколок, засевший в груди. Старейшины называли его Осколком Истины, который мог дать великое знание, а мог и уничтожить весь Внешний Мир в мгновение ока. Сама Мадея лишь чувствовала отвратительное нечто внутри, изредка дававшее о себе знать. Она провела рукой по груди, и пульсация осколка утихла.
– Все бы отдала, лишь бы избавиться от тебя, мерзость… – пробормотала она и в попытке вытереть слезы еще больше размазала грязь по лицу. Пора было двигаться дальше. Несмотря ни на что, она была еще жива и почти здорова. И она могла дойти до чертова Артаиса, даже если ей понадобится целая вечность, полная беспросветного дождя.
Дождь, впрочем, скоро закончился, и дорогу затянула молочная дымка тумана. На рассвете рассеялся и он, уступив ярким солнечным лучам. Постепенно согревшись, Мадея пошла быстрее. В речке под мостом она отмылась и постирала одежду, затем продолжила путь.
Ближе к полудню Мадея нагнала фургон, запряженный парой быков. Медленно переваливаясь с кочки на кочку, конструкция угрожающе скрипела и изредка подпрыгивала на камнях, звеня чем-то под выцветшим навесом. Поводья держал престарелый дед в шляпе с широкими полями. Заметив девушку, он расплылся в улыбке, обнажив пару насквозь гнилых зубов.
– Что с тобой случилось, красавица?
Бросив короткий взгляд в его сторону, Мадея отвернулась, не желая разговаривать, и прибавила шагу.
– Батюшки! Да ты же вся в синяках, доченька! – курлыкал заботливый голос деда.
– Ничего, переживу, – буркнула Мадея. Доченька… По возрасту он, скорее, годился ей в сыны, а то и во внуки.
Прислушавшись к боли в ноющих ногах, Мадея задумалась. Может, и не было ничего плохого в том, что она поговорит с человеком? А может, он сумел бы ей даже пригодиться… Еще раз украдкой глянув на старика, Мадея осторожно проговорила:
– Ночью на меня напали. Избили и забрали все вещи. Даже котелок… – От пристального взгляда деда, казалось, не спасал даже капюшон, отчего девушка съежилась. – Теперь вот… иду.
– Вижу, что идешь, хорошая моя. – Он поднял узловатый палец, словно собираясь изречь великую мудрость. – Повезло тебе. Переломали бы ноги твои, так бы и осталась валяться в поле. Люд из нашей деревни постоянно покойничков находит, особливо рядом с этим трактом, чтоб его… – Он кивнул в такт раскачивавшейся телеге. – Повезло тебе…
Старик хлестнул быков. Те же лишь покосились на своего мучителя и продолжили идти с той же скоростью. Мадея шагала рядом, слушая жужжание весенних жуков, вылетавших из травы.
– Куда направляешься-то? – Наконец прервал тишину дед.
– В Артаис.
Он удивленно крякнул, а затем хрипло рассмеялся.
– И что тебе там делать в таком рванье и без золота, а? Возвращайся-ка ты домой, милая, к мамкиной юбке. Всяко лучше будет.
– А это уже не твоего ума дело, – буркнула Мадея и снова ускорила шаг. Она ненавидела, когда лезли в ее дела, тем более с ненужными советами, которыми каждый почему-то так и норовил ее закормить. Но старика, похоже, грубость не обидела.
– Да постой ты! Ишь, гордячка какая! Садись рядышком, я тебя подвезу. – Встретив недоуменный взгляд Мадеи, он пожал костлявыми плечами. – Я тудась на Южный рынок еду. Садись, не обижу.
Разве такой мог обидеть? Эльфийка едва не расхохоталась ему в лицо. Этот дед был готов развалиться от малейшего дуновения ветра, а не то что причинить кому-то вред.
– Хорошо. – Она легко залезла на козлы и уселась рядом с ним. – Долго ехать?
– Думается мне, к завтрашнему утру будем. – Старик задумчиво почесал бороду. – А я-то всегда думал, что эльфы – неторопливый народ… – Заметив реакцию Мадеи, он успокаивающе поднял руки. – Не волнуйся, ничего я супротив вашего племени не имею, просто по говору угадал… Сиди спокойно. Помнится, как-то раз пошел я к вашему лесу, значит, нужно было мне… Что же мне было нужно-то?.. Вот память… А! – громко воскликнул он, отчего один из быков насмешливо фыркнул. – Овцы разбежались, и одна из них, зараза мохнатая, чтоб ее черти подрали, удрала прямо к вашему, значит, лесу…
За спиной, из темноты под навесом, донесся слабый шорох. Мадея прислушалась, но звук больше не повторился.
