Саша Вайсс - Кровь моего врага
– Да и шут с ней. Камень у меня, и это главное. О, смотри, наш герой проснулся! С добрым утречком тебя!
Исаир открыл глаза, не в силах поверить в услышанное. Приподнявшись, он с нескрываемой ненавистью уставился на застывших вне круга Тощего и его хозяина.
– Вы должны были оживить ее! – хрипло выкрикнул он. – Оживить, долбаные уроды!
– Ничего мы тебе не должны, – отрезал бородатый и продемонстрировал крупный кристалл, то и дело озарявшийся изнутри алым огнем. – Вот от этого мы тебя избавили, будь счастлив.
– О нет, у него сейчас губы затрясутся… – протянул Тощий. – Послушай, друг, мы оказали тебе великую услугу. Подумай сам – теперь ты без Осколка, свободен и не обременен никакими обязательствами. Жив, в конце концов. На самом деле мы думали, что ты тоже не выдержал заклинания…
– Оживите ее!
– Да послушай же! – Бородатый тоскливо закатил глаза. – Это невозможно, понимаешь? Невозможно вернуть душу мертвой плоти. Ту же самую душу, по крайней мере.
– Сука, ты же обещал… – прошипел Исаир. Осознав, что до сих пор сжимает рукоять ритуального кинжала, он ухватил его поудобнее.
– Что-то я не помню никаких обещаний. – Маг повернулся к Тощему. – Мы разве что-то обещали? Нет? По-моему, тоже… – Заметив движение Исаира, он покачал головой. – Только не говори, что ты убьешь меня этим скребком. Тело при большом везении ты, может, и продырявишь, но для меня тело – это ничто. Пшик. Оболочка. И таких оболочек сотни и тысячи…
Камень в его руке горел все ярче, невольно притягивая взгляд Исаира.
– …Могу даже забрать твою оболочку, если потребуется.
– Кстати, неплохая идея, хозяин, – отозвался Тощий.
Этот кристалл пульсировал, словно сердце. Одно большое сердце, родившееся ценой стольких смертей и потерь. Оно было отвратительно.
Исаир ухватил кинжал за лезвие.
– Да пошли вы все… – процедил он и резким движением метнул оружие. Он целился не в самодовольные рожи мага и его подручного и не в их сердца – если они вообще были, – он метился в Камень, этот ненавистный кусок своей плоти, принесший столько горя…
И, как ни странно, кинжал попал в цель.
Высвободившаяся энергия отбросила Кассилуса назад и прокатилась ревущей волной, сметая и испепеляя все на своем пути. Когда стена раскаленной энергии прошла, Исаир остался без волос и большей части одежды. Воняло паленой шерстью. За воем высвободившейся энергии угадывались крики мага и его подручного. Увидев следующую волну, он лег на обгоревшее тело Мадеи и закрыл глаза.
Наверное, это был конец. Долгожданный конец бесконечной пытки.
Ждать пришлось недолго.
Эпилог
Теплый ветер… Теплый весенний ветер, смешанный с едким запахом костра. Шепот гигантских деревьев.
Исаир сжал ладонь в кулак, и перчатки натянулись на костяшках, словно вторая кожа. Грубая ткань капюшона касалась лица. Все представлялось до странного… знакомым.
Он медленно открыл глаза.
Над ним темной стеной нависал К’хаан. Лучи закатного солнца терялись среди его могучих стволов, поглощенные царившей там древней тьмой. Исаир тщетно попытался унять дрожь в руках.
– Эй, ты! – из-за густых ветвей раздался голос, от звука которого он даже прекратил дышать. – Человек! Ты же сам знаешь, сколько мы здесь сидим! Черт возьми, вали уже отсюда и не мозоль нам глаза!
Едва уловимый скрип тетивы отчего-то напомнил о лесной дороге, припорошенной снегом. Искрящейся, покрытой пятнами крови.
– Нет… – еле слышно выдохнул Исаир. Рядом с его ногой в траву вонзилась стрела, но он даже не пошевелился. Лишь впился взглядом в темные кроны деревьев, пытаясь разглядеть хрупкую фигуру, затаившуюся среди ветвей. Увидеть ее живой. Той, которой она была до их проклятой встречи.
– В следующий раз я не промахнусь, обещаю!
Она не помнила ничего. Ее не убивали. Не истязали в подвалах Артаиса. Она еще не сбегала из К’хаана, не видела ужасов войны с шедим и не спасалась от дриад…
– Вали отсюда! Найди себе другое место для при…
Исаир медленно поднял руку, все еще силясь увидеть девушку.
– Я… я ухожу, не стреляй. – Он умолк, стараясь успокоиться. – Я все понял и ухожу!
Он развернулся и как можно скорее двинулся прочь, не разбирая дороги. Сума со всеми вещами осталась лежать у костра, но Исаир не хотел возвращаться. Ничего, он найдет другую сумку и другие вещи… Порыв ветра сорвал капюшон, разметав волосы по плечам, заставил их хлестнуть по лицу.
– Вот дерьмо… – Исаир тихо фыркнул и стиснул зубы. Даже уйти не мог нормально. Ему нужно было радоваться, что все так удачно закончилось, а он… Перед мысленным взором невольно всплыло лицо мага. Да, оставалось еще одно дельце…
Далеко позади зашелестела трава. Кто-то приближался.
– Подожди! Не уходи!
Когда Исаир остановился, голос за его спиной проговорил:
– Исаир… Не оставляй меня. Пожалуйста.
Обернувшись, он ухмыльнулся. Ее глаза были все такими же зелеными.
Словно молодая листва.
Темнота переливалась тонкой дымкой, сворачиваясь в причудливые образы…
Повешенный раскачивался на дереве в такт дуновениям теплого ветра… Карета, запряженная четверкой черных коней, стремительно пронеслась мимо в ночной мгле, оставив за собой кровавый шлейф, на мгновение затмивший картину… Темноволосый юноша с печальными глазами тонул во тьме. Из той же тьмы возникло искаженное яростью лицо, на котором сверкали льдисто-голубые сапфиры…
Хафиз Хорсоф Парвиз резко сел, но, стукнувшись головой о низкий потолок, рухнул обратно. Затем уставился на камни, составлявшие внешнюю стенку его гробницы.
После нескольких минут усердной работы, в ходе которой он потерял последние остатки своей превратившейся в прах плоти, он наконец ступил на гладкие плиты склепа. Оглядев восковые лица существ, лежавших в гробах, Хафиз уселся обратно в нишу.
«Живы…» – сказал бы он, останься у него голосовые связки. Но их не осталось, и вампиру спустя некоторое время пришлось выбираться на поверхность в поисках новых.
Ночь в Парящих Птицах была тиха. Почти.
Фахрус проснулся от грохота распахнутой двери и было схватился за меч, всегда лежавший у изголовья кровати. Но на пороге комнаты стоял лишь его растрепанный девятнадцатилетний сын. Линд воззрился на него блестящими от слез глазами так, словно не видел с добрый десяток лет.
– Отец… – он наконец выдавил из себя и бросился Фахрусу на шею. Зарывшись носом в его ночную рубаху, он громко зарыдал.
– Тебе приснился кошмар? – буркнул Фахрус, неловко прижав сына к себе.
– Ага… – всхлипнул тот, не поднимая лица.
Да уж… Линд никогда не отличался особой эмоциональностью, так что кошмар должен был быть просто ужасающим.
С той самой ночи сын изменился, стал задумчив и рассеян. Фахрус часто замечал его гуляющим по холмам, лежавшим к востоку от городка.
Еще через месяц он отправился на обучение в Артаис.
Тирит открыл глаза и уставился на языки пламени, плясавшие в камине у самых пальцев его вытянутых ног. Перевел взгляд на картину над камином, изображавшую рассвет на поверхности Внешнего Мира, затем на широкое кресло с истертой обшивкой, в котором он сидел.
Комната Исаира. Вот где он находился. После того как Избранный сбежал, Тирит часто заходил в его дом. Иногда он зажигал камин, разгоняя тени на стенах и прогревая помещение, а иногда засыпал на узкой кровати в углу, даже не расстилая ее.
Тирит вздохнул. Оглядев комнату напоследок, он натянул еще не просохшие сапоги, забрал кинжал, лежавший на каминной полке, и направился к выходу. Нужно было собирать вещи.
Далеко на севере, меж покрытых снегом горных вершин, где одиноко выл ледяной ветер, в затерянной пещере осветилась комната. Сидевшая в ней фигура дрогнула, подняв в воздух густое облако пыли. Тонкая корка вековой грязи на лице пошла трещинами, обозначая рот.
– Мальчик… – раздался тихий хрип, постепенно прорезавшийся в яростный крик. – Мальчик!.. Ко мне, тварь!
Старик вскинул иссохшие руки и что было сил обрушил их на резные подлокотники кресла. Не выдержав удара, древние кости с тихим хрустом сломались.
– Нам предстоит много работы! Очень много, мальчик! И кое-кто будет сильно опечален, когда она закончится, клянусь!
