Милена Оливсон - Резистент
– Что стало с теми записями?
– Они здесь, со мной. Будь у меня оборудование, я уже давно сделала бы вакцину для всех, кто в ней нуждается.
– И как теперь быть? – я хмурю брови.
– Для этого мы и хотим пробраться в Центр. Всего пара часов – и все будет готово.
– А Бернев хотел вернуть тебя, чтобы ты все же сделала эту вакцину для него… – догадываюсь я.
– А еще потому, что все мои записи пропали. Я уничтожила их, когда за мной пришли охранники. Одно нажатие кнопки – и вся информация стерта. Знаешь, будь Бернев умнее, я обменяла бы себя на вас, и у него уже была бы вакцина. Но он пожадничал.
– И остался ни с чем!
– А теперь мы заберем у него и Центр. Ты даже не представляешь, как он пожалеет.
– А что потом? Какие у нас… планы?
– В коммуне ты можешь сама решать, чем заниматься. Я попросила тебя стать разведчицей в Центре, лишила тебя права выбирать. Но теперь это только твое дело.
Я не впервые задумываюсь о том, кем хочу быть. Но на этот раз у меня есть ответ:
– Я могу помогать тебе?
– Ты хочешь стать медиком? – она удивленно поднимает бровь.
Я не знаю точно, хочу ли я этого. Но чем еще я могу заниматься? Я вспоминаю, как Ната без конца читала свои медицинские книжки, смотрела картинки с латинскими подписями; как наизусть рассказывала главы моей сестре. Может, если бы я не рвалась в разведчики, а осталась бы медиком, ничего бы не случилось. Может, Ната была бы жива, хотя мы обе сейчас были бы в Центре. И мне кажется, что я должна поступить именно так – стать врачом. Возможно, спасти несколько жизней вместо того, чтобы калечить.
А еще я хочу помочь Агате. Надеюсь, я смогу быть хоть чем-то полезной.
– Да, хочу, – твердо говорю я. – Вряд ли я буду быстро учиться, но хотя бы попробую.
– Рада это слышать.
Агата присаживается на корточки рядом с суховатым деревом и принимается копать землю маленькой железной лопаткой. Скоро она добирается до нежных белых корешков и принимается вытаскивать их пальцами. Я держу миску, в которую она складывает добычу. Не так уж и плохо быть ее помощницей: она спокойная, доброжелательная, всегда поможет советом. Наверное, я даже смогу стать ее подругой.
Когда мы возвращаемся в лагерь, миска заполнена доверху, и время идет к обеду.
– Мы подстрелили еще одного кролика, – сообщает Кирилл. На плече у него старое ружье, майка взмокла от пота.
Из-за его широкой спины показывается Адам; я тут же опускаю глаза, но потом заставляю себя взглянуть на него.
– Привет, – говорит Адам, как ни в чем не бывало.
– Привет, – слишком тихо отвечаю я.
Мы обедаем, рассевшись вокруг костра, который тут, похоже, горит круглые сутки. На обед – наваристый и жирный мясной суп из пластиковых мисок. Наверное, все, что здесь есть, – посуду, палатки, одежду, постели, – нашли в развалинах городов. Еще у коммуны есть три машины. Беглецы неплохо обжились даже на этом временном месте.
После обеда я отправляюсь на прогулку по лагерю. Пора понять, что тут к чему.
Между двумя палатками стоит длинный деревянный стол, сделанный грубо и небрежно, словно наспех. За столом сидит Руслан, рядом с ним – Ник; глаза парней прикованы к бумагам на столе. Рядом, словно не у дел, стоит, облокотившись на стол, Кирилл.
Любопытство заставляет меня подойти ближе и взглянуть на бумаги, но они мало о чем говорят мне, – какие-то чертежи и схемы с неаккуратными пометками.
– Это план перемещения по Центру, – словно прочитав мои мысли, говорит Ник. – Мы планируем вторжение.
– Тебе тоже предстоит его заучить, – добавляет Руслан.
Иногда мне кажется, что я не смогу заставить себя вернуться в Центр. Но когда я вспоминаю лицо Бернева, понимаю, что должна. Должна отомстить за тех, кого он убил, и спасти тех, кто пока жив.
– И какой план? – я склоняюсь над схемой.
– С вечера в Центр пробирается Агата и кто-нибудь, чтобы ее прикрыть.
– Я, – вставляет Кирилл.
– Мы это еще обсудим, – возражает Руслан. – Так вот, после этого мы ждем сигнала. Если все пойдет как надо и Агату не заметят, она успеет закончить свою работу и уйти. Тогда вступаем мы.
– А если не успеет?
– Если ее засекут или что-то пойдет не так, она даст сигнал, и наши люди поднимут тревогу, чтобы отвлечь охрану и дать Агате еще немного времени. В любом случае дальше мы – Кирилл, Адам и несколько других парней – заложим взрывчатку под «Соларом» и «Венерой» и заблокируем выходы из этих корпусов. Далее мы сообщим Берневу наши требования: он должен отпустить всех, кто захочет уйти, и дать им все необходимое для жизни, иначе его Центр взлетит на воздух.
– Бернев не играет по правилам, – качаю головой я, – он может найти способ обойти сделку.
– Не найдет, у нас все схвачено, – отвечает Кирилл.
– А где в этом плане мое место?
– Ты вместе с другими будешь в штурмовом отряде. Попробуй вывести из Центра как можно больше людей.
– А потом? Когда Агата закончит работу, что мы будем делать?
– Если ей все удастся, у нас будет настоящая вакцина. Выждем время и свяжемся с нашими друзьями из городского сопротивления. У них много возможностей, они смогут распространить вакцину среди простых людей.
Я киваю. Мне хочется верить, что все пойдет так, как надо. До сих пор все мои планы шли насмарку, и я уже устала разочаровываться.
Я хочу вернуться к себе, но возле моей палатки маячит мрачный Адам. Похоже, он в скверном настроении.
– У меня чувство, что ты сторонишься меня весь день, – заявляет он, загораживая мне вход.
– Вовсе нет. Сегодня просто было много всего, и я…
– Ты знаешь, что я к тебе чувствую.
Вопрос или нет? Никогда не научусь различать.
– Знаю. И дело не в том, что ты мне не нравишься. Совсем нет, наоборот. Просто сейчас не самое простое время, я сама не знаю, как себя вести. Я не могу разобраться…
– Так раздели это время со мной. Может, хватит все держать внутри? Разве не для того нужны близкие люди, чтобы быть с нами в непростые времена?
И это он не умеет говорить нужные вещи в нужное время? Да он прирожденный оратор. И, как всегда, заставляет меня почувствовать стыд.
– Ты прав. Ты прав, прости меня. Знаешь, мне все еще кажется, что мы в Центре, и нам скоро конец.
– Но все закончилось. Мне тоже было непросто: Агата и другие мои друзья не доверяли мне, приходилось постоянно притворяться и делать вид, что я забыл о погибшей сестре. Не знаю, справился бы я, если бы не встретил тебя.
Сглатываю ком в горле. Я столько времени жалела себя, что забыла о других. Неужели я помогла ему просто тем, что появилась в его жизни? Адам заслужил поддержку не меньше, чем я, пусть даже он сильный и мужественный. А я никогда не подставляла ему плечо, потому что думала только о своем страхе и своих потерях.
Мне кажется, я его не заслуживаю.
Мне становится тяжело на душе, зато Адам успокаивается. Он неопределенно машет рукой и уходит по своим делам.
Иванны в палатке нет. А я бы хотела сейчас поговорить с ней. Зато есть незнакомая девочка, которая выглядит чуть старше меня, темноволосая и зеленоглазая.
– Привет, не мешаю? – спрашиваю я. С соседками лучше быть осторожнее, вдруг они – Алиса.
– Это ведь твоя палатка тоже, – пожимает плечами девочка.
– Я Вероника, – протягиваю руку.
– Маша. У тебя все есть? Одежда, полотенце?
Я качаю головой.
– Погоди минуту. У нас тут есть вещи, их никто не носит.
Она вытаскивает из угла большую картонную коробку с обтрепавшимися краями:
– Можешь выбрать себе одежду из этой. Тут негусто, конечно, но может, что-то подойдет.
Я запускаю руки в коробку, извлекаю на свет пару маек, шорты, джинсы, какие-то платки. Вещи выглядят неплохо, но они точно не новые. Кто носил их раньше? Может, какая-то погибшая девушка из коммуны? Лучше об этом не задумываться.
Отбираю себе шорты и майку: пока лето, еще пригодятся. Примеряю – вполне впору.
В разрезе палатки появляется голова Гарри.
– Мы идем на пробежку, ты с нами?
Пора бы вернуться к тренировкам. Нет, нагрузок в последние дни мне было достаточно, но снова тренироваться с друзьями – значит снова жить нормальной жизнью.
– Да, конечно!
Быстро переодеваюсь и выбегаю во двор. Гарри успел собрать небольшую группу для тренировок: Ник, Олег и еще двое парней. Мы делаем два круга вокруг лагеря и возвращаемся, уставшие и запыхавшиеся, но довольные. В лагере как раз поджидает ужин.
– Где Кирилл?
– Пошел на холм, чтобы связаться с Пентесом, – отвечает женщина с короткой стрижкой, разливая по мискам суп. И добавляет: – Что-то он долго.
Не знаю, почему, но меня это настораживает. Может, Кирилл с дикарями встретился?
Я встречаюсь взглядом с Агатой и вижу ту же напряженность. Теперь мне ложка в рот не лезет. Но вот Кирилл появляется – злой, нервный. Что-то случилось.
– Что там? – взволнованно спрашивает Агата.
– Плохи дела, – ее брат садится на землю рядом и быстро ест свою порцию, как будто спешит. – Они объявили набор в службу охраны. Теперь любой мужчина сможет караулить Центр, а платят они хорошо.
