Диана Ибрагимова - Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна)
Конечно, не стоило ждать, что этот паршивец Факел кому-то придётся по душе. Зенфред внутренне возликовал, но когда он опустился в воспоминания Линэ, радость утихла. Зенфред Райелд представал в её глазах неуклюжим трусливым тюфяком. Её тошнило, когда эта свинья, прячась между колоннами, пялилась на неё, едва не истекая слюной. Из-за воздыхателя мокроштанника над Линэ до сих пор посмеивалась вся Академия. Она была очень рада, когда Зенфреда убрали с её глаз.
Танец закончился. Девушка сдержано поклонилась и отошла на прежнее место, гордо вскинув голову. Зенфред был растерян и подавлен. Он убеждал себя в том, что всё это неважно. Совершенно неважно. Линэ ведь не знала причину, по которой он был таким, но разочарование не сгладила ни вкусная еда, ни музыка, ни толпа красивых магинь.
Зенфред почувствовал себя чужим. Это не его тело и не его праздник. Всё, о чём он когда-то мечтал, само рвалось в руки, и можно было попросту забыть о мести, оставшись тенью Праена и живя его жизнью в роскоши и уважении. Даже Линэ была бы с ним. Не по любви, но она могла принадлежать ему.
Зенфреду стало одиноко. Рядом не было никого, с кем можно хотя бы поговорить без притворства, и он сомневался, что такой человек когда-нибудь найдётся. Источник видел любую ложь, а люди лживы и лицемерны по своей натуре. Никто не горевал о Зенфреде Райелде. Его образ бледнел и накрывался потоком дней, чтобы в конце концов исчезнуть, как дурной сон.
* * *Послышался навязчивый стук в дверь.
– Господин, вам пора вставать.
Праен бросил в открывшуюся дверь подушку.
– Принеси мне воды, тупая курица, у твоего господина раскалывается голова.
Праен был не в духе. Вторую ночь подряд он видел во сне выродка Райелдов. Его жирную тушу давно обглодали до белых косточек гронулы или волки, а вороны выклевали глаза, но он до сих пор смел портить Праену жизнь. Какая невероятная наглость!
Прошедший день помнился с трудом. Видно, праздник прошёл на славу, но Праен ожидал проснуться в постели не один и страшно разочаровался, когда первым увиденным с утра оказалось лицо похожей на моль служанки.
После мигрени и незадавшегося начала дня настроение могла улучшить разве что церемония первой крови, на которой обещала присутствовать Эсанора. Праен был благодарен этой властной женщине за такое внимание к своей особе. Нет большего стыда и разочарования, чем оказаться без жертвы перед самым обрядом, и хотя Праен стал магом без капли возражений со стороны академического совета, он мечтал уничтожить черноволосого ублюдка, посмевшего ударить его в затылок и убить товарищей. Мало того, он ещё и помог сбежать Свинке, и хотя Эсанора утверждала, что он немой и неразумный, Праен сделал бы всё, чтобы выбить из уродца подробный рассказ о том, где и в каких мучениях подох выродок Ханвиса.
* * *Аринда вытолкнули из клетки. Перед ним простиралось песчаное блюдо Арены. Ноги подкашивались и буксовали. Толпа свистела, шумела, топала. День близился к закату, повсюду разожгли факелы, песок успел остыть, а люди одеться, кто в накидку, кто в тёплую куртку.
– Подарок госпожи Эсаноры, – робко проговорил подошедший юноша.
Аринд обернулся. На бордовой бархатной подушке лежал меч. Блестящая сталь отражала лучи заходящего солнца и отблески факелов. Навершие было инкрустировано гравировкой в виде змеиной головы и чёрными алмазами. Пальцы прикоснулись к холодной рукояти. Меч оказался лёгким и удобным. Аринд вгляделся в ложи, где под навесом наблюдала за происходящим Сана, и сумел отчётливо её разглядеть.
Противника Аринда толпа встретила радостными воплями.
– Ну что, уродец, повеселимся? – Факел вынул из ножен клинок. – Госпожа Эсанора сначала хочет увидеть, каков ты в бою, так что я постараюсь убить тебя медленно.
Смерть скалилась, белая, как нетоптаный снег, в развевающемся на ветру кроваво-красном плаще. Это он сжёг мальчика, образ которого до сих пор не выходил у Аринда из головы. Это его так отчаянно ненавидел Зенфред. Чужой гнев, всё ещё струившийся где-то в глубине мыслей, всплывал на поверхность. Страх – всего лишь осознание последствий. Нужно просто ни о чём не думать. Ни о чём.
Шаг. Ещё один. Вдох. Рывок. Аринд сорвался с места первым. Плоские грани лезвий встретились со звоном и тут же расцепились. Аринд отпрыгнул. Праен неплохо владел мечом, это было видно по тому, как он стоял, как держал оружие, как двигался. Аринд снова ринулся вперёд, противник поднял меч, чтобы парировать удар. Аринд неожиданно пригнулся и попытался ударить Праена в живот, но тот мгновенно изменил траекторию клинка, лезвия снова встретились.
Теперь противник медленно, но верно наступал, пришёл черёд Аринда защищаться. Праен бил осторожно, в основном наискосок и быстрыми колющими ударами. Со стороны казалось, что его движения скованны, на самом деле, он двигался так, чтобы не оставлять открытым корпус. Без щита и доспехов бой мог закончиться после одного удачного или, напротив, неудачного выпада.
Звон стали резонировал со стуками сердца. Движения ускорялись, Аринд знал, что схватка затянется, но не мог бить опрометчиво. Ещё один шаг. Он нагнулся, пропуская меч над собой, и задел бедро противника, тут же откатился вбок, избегая шквала рубящих ударов. Праен ослепил его брошенным в глаза песком и успел оставить кровоточащую диагональную полосу на груди. Аринд отвел клинок и, выбрав правильный разворот, ударил по мечу Праена с такой силой, что тот сломался.
Неожиданная воздушная волна сбила Аринда с ног. Он рухнул в пыль, кашляя и отплёвываясь от песка вперемешку с кровью. Несколько мгновений он не слышал ни рёва толпы, ни собственного хриплого дыхания. Взбешённый Факел подобрал его меч. Аринд замер, будто придавленный невидимым грузом. Он не мог пошевелиться, но не от страха. Глаза Факела за мгновение налились чернотой. Воздух раскалился. На лезвии меча и в чёрных бриллиантах рукояти отразились последние лучи солнца. Факел замахнулся и ударил, не жалея сил. Лезвие вошло глубоко. Факел придавил Аринда коленом и вынул меч. На груди разрасталось пятно крови. Толпа ликовала, Эсанора встала и захлопала в ладоши. Аринд закрыл глаза. Солнце угасало, и сознание угасло вместе с ним.
Глава 17
Мгла, как чернила, выпущенные огромным осьминогом, ринулась на Зенфреда и заполнила пространство. Её глубина прятала заветный свет потоков энергий. Мрак сгущался, становился вязким и обволакивал. Тишину не нарушало ни дыхание, ни стук сердца, ни голоса. Зенфред заставил себя расслабиться и позволил чужеродным потокам проникнуть внутрь Источника.
Он достаточно хорошо освоился в этом теле и не боялся пользоваться магией. Пока Факел бодрствовал, Зенфреду ничего не оставалось, кроме как коротать время за изучением Источника. Он без труда копался в прошлом Праена, но оно слишком часто ранило его. Воспоминания вспарывали старые раны и пускали кровь зарубцевавшимся шрамам, о которых так хотелось забыть.
Теперь, когда Зенфред смотрел на былое чужими глазами, злость удвоилась. Ненависть Факела и презрение к самому себе сплетались в поток гнева. Бушующий, словно горная река, он с рёвом обрушивался на Зенфреда, но разбивался о невидимую преграду Источника, откатывал и затихал до следующей волны.
За последние несколько дней Зенфред научился менять воспоминания Факела. Это было нетрудно, особенно в моменты после бурной попойки. Стирание и заполнение требовали предельного внимания и чётких команд, но здесь, в подсознании, Зенфреда ничто не отвлекало, и он продолжал беспрепятственно открывать новые грани знаний.
Зенфред узнал, что в Академии у него был всего один друг. Его звали Вельмунт, и это имя вызывало единственный образ – стрельчатое окно, спрятанное между рядами полок в дальней части библиотеки, пыльные доски пола, смешливый голос темноволосого мальчика, читавшего вслух книгу, на обложке которой блестело золотыми буквами название «Сказания Алтемора».
Спокойствие Зенфреда что-то потревожило. Источник забился о корку сознания Факела, но пока тот бодрствовал, в ней не было ни единой щели, через которую нити могли бы пробраться к голове и завладеть телом. Источник не находил себе места. Паутинки то и дело выскальзывали из него и колыхались, точно светящиеся водоросли в водном потоке. Сосуд стал походить на медузу, окружённую ореолом тонких щупалец. Возможно, Праен собирался использовать магию, но красное плетение оставалось неподвижным. Зенфред не понимал, в чём дело. Один из потоков внезапно вырвался за пределы Источника и вошёл в чьё-то сознание легче, чем горячий нож сквозь масло.
Человека звали Аринд, и прямо сейчас Праен собирался его убить. Нити Зенфреда прорвались наружу, как столбы горячих гейзеров, растопившие корку льда на замёрзшем озере. Темнота расступилась, в ушах появился шум, замелькали цветные пятна, в лицо ударил порыв холодного ветра. Зенфред очнулся. Он стоял на Арене, а перед ним, припечатанный нитями к земле, лежал, задыхаясь в пыли, темноволосый юноша.
