Николай Побережник - Гнев изгнанников
– Благодарить как вас, не знаю, – тихо сказал он, не отвлекаясь от врачевания, – род мы небогатый, но живем в достатке… пока еще…
– Вспомнишь нас в молитвах к Большой луне, и то хорошо, – мой попутчик помешал длинной деревянной ложкой кашу в котелке.
– Ага, – вздохнул тот, – а вы вот с разбойников все берите, нам не надо ничего с лихоимцев этих.
– Мне ни к чему такая забота, – ответил возница, а потом кивнул на меня: – Это вот наемного ремесла человек к такому привыкший, тем и живет.
На что я, не стесняясь, соскочил с саней и потопал по снегу, решив проверить уже окоченевшие тела разбойников. С трофеями негусто, разве что неплохой топорик, точь-в-точь как у меня, кисет с табаком да пара тощих кошелей с медяками и десятком мелких самоцветных камней.
– Не от хорошей жизни люди в леса уходят, – вздохнул глава семейства, когда я вернулся к костру, обтирая руки снегом, – одного я узнал, видел его в торговом каменке, что в дне пути отсюда, у него вроде мясная лавка была…
– Согласен, – кивнул я и, открыв клапан ранца, достал походную миску.
Через два дня мы, присоединившись к обозникам, были у форта, что рядом с Городищем. Дороги стали более наезженными и не пустовали, многодворцев окрест столицы княжества было понатыкано великое множество. Проезжая мимо хорошо укрепленных деревянных стен форта, я шумно вздохнул, вспоминая, по чьей милости этот хорошо укрепленный и вооруженный форпост был построен, теперь использующийся как большая казарма для иноземных войск.
– На въезде в посад пост таможенный, – повернулся ко мне возница и придержал лошадей.
– Я в старый город не собираюсь…
В ответ возница кивнул и стеганул лошадей вожжами:
– Н-но, пошли!
На въезде в посад нас остановили пятеро иноземных пехотинцев.
– Куда? – спокойно и, похоже, устав от своей службы, спросил старший из них.
– В посад… – чуть поклонившись, ответил возница.
– А ты? – старший указал на меня кольчужной перчаткой.
– В посад.
– Наемник?
– Да.
– Хранители хорошо платят наемникам.
– Да? И за что?
– Скажу только, что работа в хартских землях и на окраинах княжества, хочешь узнать больше, иди к воротам крепости старого Городища, тебя проводят.
– В следующий раз, – отмахнулся я, – у меня уже есть дело, которое надо закончить.
– Как знаешь, – хмыкнул иноземец и, еще раз внимательно осмотрев пустые сани и наш скромный скарб, махнул рукой: – Проезжай!
– Глаза их эти, – подернул плечами возница, когда мы удалились на сотню метров и въехали на широкую посадскую улицу.
– Да, приятного мало, – кивнул я, – вон у того постоялого двора останови.
Попрощавшись с возницей, я взвалил свою ношу на плечи и направился к двери покосившегося старого дома рядом с замерзшей протокой и дюжиной лодок на жердях-подставках. Время было обеденное, и внутри корчмы при постоялом дворе народу хватало.
– Пообедать, али угол снять? – юркий мальчишка лет пятнадцати оказался около меня, как только я вошел.
– Угол снять… до завтра.
– Тогда хозяин за обед дешевле возьмет, проходьте, – служка поклонился и кивнул в сторону загородки в середине зала, отдаленно напоминающей барную стойку, за которой у очага возился лысый и толстый мужичок.
– Да благословит Большая луна тебя и ремесло твое, – подошел я к хозяину.
– И твое ремесло, наемник, пусть не останется без благословения, – ответил толстяк, оценивающе посмотрел на меня и добавил: – Комнату?
– Да, до завтра.
Пообедав и расплатившись за харчи и за ночлег, я в сопровождении служки прошел в выделенную мне комнату, которая больше походила на чулан, ну да мне только выспаться да за ужином разговоры послушать.
– Как тут, не балует хозяин твой? – спросил я служку и кивнул на свой баул, который он с трудом дотащил до комнаты.
– А ты, дядька, не пожалей серебра, и я присмотрю за твоей комнатой, или сестра моя.
– Хорошо, – я вложил в детскую ладошку несколько серебряных ноготков, – я сейчас вздремну с дороги, а потом на базар пойду.
– Иди спокойно, дядька, – беззвучно шевеля губами, мальчишка пересчитал монеты и с довольной физиономией убрал их в тощий кошель на поясе, – никто твои вещи не тронет.
Поспать не получилось, слишком шумное место для дневного отдыха, снизу постоянно доносился гомон посетителей корчмы, даже мебелью погромыхали, похоже, выясняя отношения. Так и не уснув, а провалявшись на соломенном матрасе пару часов, я собрался и направился на базар, осмотреться да припасов в дорогу купить.
Посад с момента моего последнего визита осенью сильно изменился. Пока дошел до базарной площади, ко мне не менее двух десятков раз подбегали местные попрошайки, тянули руки и уговаривали отсыпать медяков. Нет, бедноты и раньше тут хватало, но попрошайничества не было. Так, сидел кто-нибудь молча у лавки или мастерской с шапкой на земле, в которую сердобольные прохожие бросали монеты. Еще обратил внимание, что многие лавки закрыты, окна заколочены, да и к калиткам некоторых домов не вели никакие следы на снегу, не говоря уж о протоптанных тропинках – люди покидали посад… или нет? Или их заставляла нужда покидать обжитое место? Еще обратил внимание на большое количество иноземных пехотинцев с короткими копьями в руках, в стальных кирасах и кожаных шлемах, они по двое и по трое прогуливались то тут, то там и внимательно разглядывали торговцев и их посетителей, прежней городской стражи и след простыл.
– Мясо! Мясо! Парное, вяленое, копченое, соленое! – привлек мое внимание зазывала у мясной лавки рядом со входом на рынок.
Пополнив запасы вяленого мяса, крупы и табака, я покинул рынок. Разговорить тех, с кем торговался, на предмет «как жизнь» не удалось. Пряча глаза и провожая недобрым взглядом патрули иноземцев, торговцы неохотно делились взглядами на жизнь, да я и сам решил, что опасно в такой обстановке так активно интересоваться «социальной удовлетворенностью народонаселения», еще в лазутчики запишут, с них станется…
Покинув посадский базар, отправился на базар Городища, покупать там что-то не планировал, лишь надеялся найти обозников, чтобы напроситься в попутчики до хартских земель.
– Нет, денег не возьмем с тебя, если оружьем своим да умением пригодишься в пути, – отвечал просто огромный светловолосый парень в одеждах, перепачканных мукой. Он был хартом, как и другие пятеро с ним, что не стали торговать сами, а продали весь помол местным торговцам и собирались сегодня же отправляться обратно, – опасно в дороге сейчас, и меж родами раздор, и лихой люд шалит на трактах…
– Что ж, тогда пойду, заберу вещи, – ответил я, обрадовавшись такому удачному варианту, так как уже понял из разговоров, что не особо часто теперь ходят обозы в хартские земли.
– Поторопись, засветло хотим уехать подальше от Городища.
Примерно за час, перед тем как стало темнеть, маленький обоз из трех порожних саней покинул Городище.
Глава двадцать восьмая
Граница хартских земель
Первые двое суток ехали без особых проблем – часто встречались разъезды железных всадников, как уже стали называть в княжестве иноземную кавалерию. Наш обоз останавливали, вполне вежливо интересовались, откуда и куда держим путь, и отпускали с богом, правда, пару раз интересовались персонально у меня, куда я и откуда. Я уже придумал себе легенду наемника, который ищет некого посадского ремесленника, что обманул старейшину уважаемого рода. Вполне сходила эта история, а что, нравы в Трехречье дики и суровы, поэтому наемный оружный человек, которому доверили свершение суда над обидчиком уважаемого старого рода, не вызывал никаких подозрений.
Проблемы начались на третьи сутки, когда до границы хартских земель оставалось еще два дня пути, точнее, мы уткнулись в эту проблему – старый каменный мост через замерзшую протоку, у которого был разбит таможенный пост, и дежурили на нем кроме иноземцев еще пятеро наемников и какой-то мерзкий мужичонка в одеждах Хранителей. Через сотню метров от моста начинался лес, сквозь который и проходил торговый тракт. Стояли два шатра, не запряженные сани преграждали проезд через мост, костер с железной треногой и кипящим котелком.
– Вылазь все! – приказал Хранитель, когда наш обоз остановили перед мостом. – Чей род за вами?
Хранитель с важным видом прошелся перед нами, вставшими рядом с санями. Его малый рост для человека, рядом с хартами вообще казался лилипутским каким-то, отчего даже со стороны наемников слышались смешки.
– Мы из рода Дирика, старейшины многодворца у Пяти лугов, – ответил старший из обозников, что стоял рядом со мной, – помол в Городище свезли, вот, домой возвращаемся.
– Дирика… хм… – Хранитель отошел от нас и стоял несколько секунд к нам спиной, вероятно что-то вспоминая. – Ах, да! Этот род верен князю… Что в санях?
