Владимир Свержин - Ловчий в волчьей шкуре
Конечно, вы догадались, друзья мои, что это была несравненная Беллуча, любимая кошка моей бедной госпожи. Пока испуганные стражники пререкались, кому идти за капелланом, невозмутимая кошка гордо прошествовала мимо них с видом, исполненным воистину королевского величия.
Едва оставшись наедине с пленницей, Беллуча начала усердно тереться о руку ее высочества, стараясь, чтобы краешек записки показался из-под скрывавшей ее широкой ленты. Наконец ей это удалось. Алина выдернула послание, медленно, но со все возрастающей радостью проковыляла взглядом строчку иероглифов, которые Пусик числил кириллицей, и, на каком-то нечеловеческом интуитивном уровне поняв, о чем речь, начала тискать бедное животное, как будто то было тряпичной куклой. Однако белошерстной бестии подобное выражение радости, похоже, даже нравилось. Она замурчала и от полноты чувств лизнула Алину в ровный точеный носик.
– Кисонька, милая, хорошая моя, ты могла бы передать Мурзику, что мне срочно нужно скинуть ему чрезвычайно важную информацию?
Беллуча округлила глаза, точно спрашивая, что же такое она должна передать?
– Ну, информацию скинуть, понимаешь, в окно?
Спустя несколько минут стражник вернулся с сообщением, что фра Анжело немедленно прибудет, едва закончит свои духовные занятия и оденется соответствующим образом.
– Скорее бы, – закатывая глаза, скорбно простонала Алина, обмахиваясь концом шали, наброшенной на плечи. – О, как мне дурно. Я задыхаюсь, здесь нечем дышать. Сейчас же откройте окно!
Глава 15
Вы, может быть, думаете, почтеннейшие мои читатели, что, отправив меня в замок, граф де Монсени сразу устремился навстречу государю, как велит долг почтительного и смиренного верноподданного? Отнюдь нет. Убедившись, что меня и след простыл, он тут же обернулся к маркизу де Караба и заговорил с той притворной сладостью, которую немедленно хочется заесть соленой рыбой и запить уксусом.
– Благодарю вас, мой благородный друг, вы не только спасли славного Рене, но и помогли отыскать его. Вот мне хороший урок впредь, чего можно добиться, владея чародейскими силами.
– Пустое, – небрежно отмахнулся Алекс. – На моем месте так поступил бы каждый. Должен уточнить, что я добрый христианин и вовсе не обладаю сверхъестественными умениями. Все, что я делаю, свершается лишь по воле Божьей и с благословения иерархов матери нашей, церкви, а не какими-нибудь там злокозненными магическими заклинаниями.
– Нет-нет, – с восторгом, которому бы позавидовал любой бродячий комедиант, провозгласил мой господин, делая вид, что пропускает мимо ушей слова охотника за вредными сущностями. – Я восхищен. Остается лишь благодарить небеса, что вся мощь, выказанная нынче, обращена к благому делу. Страшно подумать, что могло быть и по-другому… – При этих словах он окинул взглядом своих вояк. Конечно, все как один всадники замковой стражи, отряженные на мои поиски, слышали каждое слово этой беседы и при необходимости могли засвидетельствовать, что маркиз де Караба пользовался колдовскими чарами еще перед той самой охотой, которой лишь предстояло начаться.
Использовал во благо?! Ну да, так показалось графу, который был вне себя от радости из-за того, что вновь отыскал слугу, обреченного, как он полагал, на верную гибель. Но кто же мог знать, что вместо бедняги Рене лже-маркиз призовет на земную твердь демонического подменыша?
Так что, по мнению хозяина Монсени, все складывалось очень удачно. И его сиятельство был готов воспользоваться случаем, как говорят в нынешние времена, «на всю катушку». Представления не имею, как сие должно выглядеть, видно, каждая эпоха рождает свои нелепые выражения.
Что же касается радости мессира Констана, о ее причинах я тогда и догадываться не мог. Алекс же что-то понял, но до поры до времени разыгрывал глуповатого сына мельника, лишь благодаря удаче выбившегося в знатные особы и, как это часто бывает среди нуворишей, изо всех сил корчил из себя настоящего вельможу.
Этим нехитрым способом не так давно он уже обвел меня вокруг пальца. С графом де Монсени, понятно, дело обстояло несколько сложнее, его разум – не моему чета, однако монсеньор Констан видел лишь то, что хотел видеть, – ошибка, подстерегающая даже самых отъявленных умников. А Командор, поднаторевший в искусстве лицедейства, до поры до времени готов был играть в поддавки, чтобы окончательно успокоить небезосновательное подозрение его сиятельства.
– Но должен признаться, – продолжал месье Констан, – вы очень плохо выглядите. Я опасаюсь за ваше здоровье, друг мой. Вам следует отдохнуть, чем дольше, тем лучше.
– Как нет пределов вашему благородству, монсеньор, так нет границ моей благодарности. Полагаю, сейчас мы встретим его высочество герцога Филиберта Савойского, вы меня ему представите, и все мы радостно отправимся в замечательный уютный замок, хозяином коего являетесь вы, ваше сиятельство.
– О, вы мне льстите, – скрывая глумливую ухмылку, поклонился де Монсени. – Замок как замок, хотя я действительно очень люблю его. Но полноте, уверен, знакомство с нашим государем еще состоится. Однако чуть позже. Разве дело столь знатному вельможе предстать пред взором его высочества уставшим, пропотевшим и запыленным, точно деревенский мужлан, вроде Рене?! Вы же не мельник какой-нибудь! Вам следует омыться, переодеться, утолить голод и поспать, одним словом, отдохнуть после ночных странствий.
И не вздумайте прекословить, я настаиваю, друг мой! Не стоит ни о чем беспокоиться, в этих краях, тут, недалеко, у меня имеется замечательный охотничий домик, очень тихий и не менее уютный, чем Монсени. Вам там будет хорошо. Мои люди сопроводят вас туда и проследят, чтобы никто не смел потревожить покой моего дорогого гостя. – Потомок Красного графа сделал знак рукой одному из всадников. – Возьми пять человек и сопроводи его сиятельство. Что бы ни случилось, ни один волос не должен упасть с его головы. – Он вновь поглядел на Алекса де Караба и сложил губы в улыбке, столь обаятельной, что могла заставить поперхнуться волка, воющего на луну. – Не волнуйтесь, дражайший маркиз, – он вновь повернулся к Алексу. – Завтра перед началом охоты мы непременно заедем в охотничий домик, и вы в лучшем виде будете представлены государю.
– Но мои вещи? – попробовал было протестовать Командор.
– О, волнения излишни, там вы найдете все необходимое для охоты, на любой выбор и самый придирчивый вкус. Я свято блюду традиции, но вместе с тем весьма тщательно слежу за всеми охотничьими новшествами. А если вы желаете что-либо особенное, то, стоит лишь составить подробный список, я сразу по возвращении передам его вашей очаровательной супруге и завтра чуть свет доставлю все необходимое.
– Но я еще ничуть не утомлен и полон сил, – хотя и без особого энтузиазма, попытался протестовать Алекс. Уж кому-кому, а ему было понятно, к чему клонит граф де Монсени.
– Нет-нет, – монсеньор вскинул руки в останавливающем жесте. – Как уже было сказано, я настаиваю! И не просите, и не упрашивайте, друг мой, вы просто обязаны хорошо отдохнуть, завтра я целиком полагаюсь на вас. – Он склонил голову, прощаясь с высокородным охотником, затем обернулся к сержанту, командовавшему всадниками, и прикрикнул: – Вперед!
И лишь тогда, едва скрылись из виду маркиз и его конвоиры, он криво усмехнулся, как делал всегда, когда ему удавалась раскусить чьи-либо злые козни и перехитрить хитреца, отправил в замок своих людей и с одним только оруженосцем помчался по наезженному почтовому тракту навстречу государю.
Живо представляю себе довольную физиономию графа де Монсени, сколько раз за эти годы приходилось видеть. Еще б ему теперь не радоваться – дело, совсем недавно трещавшее по швам, вдруг разрешилось наилучшим образом и практически само собой! Теперь, когда маркиз де Караба был взят под стражу в уединенном месте посреди лесной чащи, а его очаровательная супруга заперта в замковых покоях, он считал, что сможет добиться всего, чего нужно, от каждой из сторон, угрожая жестокой расправой над любимым человеком.
Правда, его сиятельство сильно ошибался, не взяв в расчет диковинное говорящее животное, которое он полагал чем-то вроде помеси потешной левантийской обезьяны и говорящего попугая, каких привозят из далекого Хинда испанские и португальские капитаны. И, конечно, что греха таить, он также не принимал в расчет меня.
Впрочем, меня он никогда толком не принимал в расчет, полагая, что у дубины, которой он ломает хребты тем, кто стоит у него на пути, нет и не может быть собственной воли. Правду сказать, долгое время так и было. И продолжалось бы вплоть до моего смертного часа, если бы не встреча с Алексом и его компанией. Впрочем, прекрасная Алина категорически настаивает, что встреча была с ней и ее компанией. Не стану перечить, тем более что это, по сути, ничего не меняет.
