Олег Говда - Рыцарь
Спасительная идея пришла мне в голову в то мгновение, когда я уже почти стащил с себя рубашку. Вернее, калейдоскоп отдельных сполохов, словно молнии в ночную грозу, осветил в голове главную мысль…
Вспышка первая: для того, чтобы выжить, необходимо как можно дольше оставаться на глубине. Вторая: задержаться там можно, только имея возможность дышать. Третья: под водой воздуха нет! Четвертая: его необходимо взять с собой! Пятая, воздуха не зачерпнешь в ладони! И как гром: бабах! Так зачерпни же хоть чем-нибудь!!! Хоть немного, хоть совсем чуть-чуть! Ведь даже один-единственный вдох вдвое увеличит шансы на выживание!..
Скомкав в одном кулаке подол рубахи и стиснув другим как можно туже ворот, я плюхнулся в реку, давая потянуть себя на дно. А когда увидел, как шелковая ткань упруго вздулась над головой, от радости и надежды на благоприятный исход едва не заорал от восторга.
Но шанс на спасение – всего лишь шанс, ибо далеко не каждый умеет им воспользоваться.
Поскольку обе руки у меня были заняты, я встал на колени и, стараясь сильно не отталкиваться от дна, двинулся вправо и вперед – на глубину и вниз по течению. К счастью для меня, буквально в нескольких шагах от берега русло реки резко углублялось, а течение усиливалось. И вскоре я почувствовал, как вода подхватила меня и потащила за собой. Теперь оставалось только как можно дольше не показываться на поверхности, что, несмотря на уловку, все же было не так просто. Ткань не стекло, и воздух все же понемногу уходил из пузыря, и надо было хорошенько рассчитать, что лучше, задерживать дыхание как можно дольше, чтобы потом использовать оставшиеся крохи, или вдохнуть пораньше, а уж после – держаться до конца. А помимо всего прочего, с укутанной рубахой головой я не имел ни малейшего понятия, к какому берегу меня несет река. Если она вообще не кружит сейчас по широкой дуге от берега к берегу, как это часто случается со спокойным течением. Но тут уж приходилось полагаться исключительно на волю провидения…
Почувствовав, что удерживать дыхание невмоготу, я, как мог, аккуратнее выдохнул под воротник, а после потянул в себя воздух из рубашки. К счастью, того оставалось как раз на хороший вдох.
Отпустив подол, я быстро заработал руками и ногами, стараясь удерживать себя поперек течения, так, чтоб чувствовать его напор левым боком. И поскольку тот продолжал возрастать, можно было надеяться, что я двигаюсь к середине реки, а не наоборот.
Еще пара сильных гребков, и подошло мгновение, от которого зависела жизнь. Воздух был на исходе, и надо было подниматься на поверхность. И тут я почувствовал, как тело охватывает парализующий мышцы ужас. «Нет! Только не наверх! – вопило сознание. – Там смерть!» Умирать всегда страшно, а умирать человеку, который как бы только что начал жить, не хочется вдвойне. К сожалению, смерть была не только наверху, но и здесь, в уютной тиши речных вод. Приходилось выбирать ту, что менее вероятна.
Чтоб прогнать страх, я рванулся к поверхности с такой силой, что буквально вылетел из воды по пояс, словно огромная белуга или осетр. И пока легкие жадно вдыхали воздух, успел заметить, что нахожусь почти на средине реки, ближе к лучникам, чем к роще, а уже в следующее мгновение вновь погрузился в воду.
Лучников для Испытания и в самом деле подобрали самых лучших. Поэтому, хоть я вынырнул гораздо позже и дальше, чем меня выглядывали, три стрелы свистнули в воздухе с ничтожным запозданием. Но и его хватило для того, чтоб смерть пронеслась мимо, лишь слегка царапнув плечо.
Теперь я знал, куда плыть, и использовал свой шанс до конца, мощно загребая руками и ногами, разрешая течению уносить себя подальше от стрелков. Но теперь и те знали, что беглец не утоп и где можно примерно ожидать моего следующего появления.
Больше уповая на милость Создателя, я все же использовал не бог весть какую хитрость и, прежде чем вынырнуть, поднял над головой снятую рубаху. Шесть стрел пробили ткань почти одновременно с тем, как она забелела среди волн. И вновь взяли свою дань – одно острее пронзило мне левую ладонь, и я едва не захлебнулся от острой боли. Но все же сумел воспользоваться предоставленным шансом и вдохнул еще раз.
Я уже миновал стремнину и существенно приблизился к противоположному берегу, но со стрелой в руке плыть дальше было затруднительно, и почти весь запас воздуха я использовал на то, чтоб, оставаясь под водой, сломать древко и вытащить его из раны. Только течение увеличивало расстояние между мной и лучниками. Да и то, если те не побежали вниз по течению. В чем я не сомневался ни на мгновение. Но нужно было плыть дальше, а для этого хотя бы еще раз вдохнуть полной грудью.
Как можно осторожнее я всплыл, задрав лицо вверх, пытаясь лишь одними губами достать до вожделенного воздуха. Я этого не видел, но собственную сметливость вполне смог оценить Ставр, за что и был вознагражден дружеским тумаком от Любомира. В любое иное время суток подобный маневр окончился бы моей смертью, но играющие на ряби волн блики от лучей заходящего солнца создали на воде такое количество белесых пятен, что прибавление к ним еще одного прошло почти незамеченно. А когда все ж распознали лицо беглеца, время было упущено. Шесть раз тренькнула тетива, и шесть оперенных серыми гусиными перьями стрел вспороли воздух вслед уходящему на глубину человеку, но даже не царапнули меня.
Крик досады вырвался из уст троих оставшихся без стрел лучников, и они в азарте бросились к привязанным неподалеку лодкам. Правилами Испытания не предусматривалась смена оружия, но и не запрещалось помешать испытуемому выполнить задание голыми руками. А трое осталось на берегу, условившись между собой теперь стрелять только по очереди…
Не зная обо всех этих приготовлениях, я продолжал плыть, пока на очередном гребке не задел пальцами, к счастью целой руки, прибрежный ил, а потом и грудью не наполз на отмель. Понимая, что сквозь мелкую воду мое крупное тело отлично видно, я резко откатился в сторону, подтянул ноги и толчком бросил себя вперед. Оба движения уберегли меня от двух выстрелов, но третья стрела все ж настигла, глубоко вонзившись в мякоть левого плеча. Боль, рванувшая измученное и задыхающееся тело, была ничем в сравнении с радостью, которую я ощутил. Ведь эта стрела была последней, а я находился на противоположном берегу живой и сравнительно невредимый.
Лодку, пересекающую реку, я, конечно же, заметил, но не отнес ее к разряду опасностей. И только отдышавшись настолько, что сквозь шум в ушах смог различить приветственные крики горожан, большая часть из которых даже не знала, в чем подозревается чужак, но все равно была рада столь очевидному изъявлению милости Создателя, – обычно не балующего людей особым вниманием. А среди них и вопль Лукаша:
– Игорь, беги к роще! К роще беги! В лодке враги! Беги!
– Что же вы собственные правила нарушаете? – возмутился я, но, вместо того чтоб со всех ног броситься к спасительной рощице, уселся на берегу, давая телу отдышаться. – Говорили, что надо всего лишь увернуться от стрел, а сами драться хотите? Ну, добро… Кулаками махать дело знакомое. Вот только стрелу вытащу, мешает…
И забормотал привычно: «Мы, кроме мордобития, другому не обучены. Кроме мордобития никаких чудес…»
Одновременно я крепко ухватился за древко и ровно, без рывков потащил стрелу из раны. Кость была не задета, а кровь хоть текла и обильно, но без толчков, характерных, когда задеты сосуды. Пожалев об утопленной рубахе, лоскутами которой можно было бы перевязать раны, я встал на ноги и неспешно, по-прежнему основное внимание обращая на восстановление дыхания, двинулся к березняку.
Три свежих и раззадоренных собственной оплошностью бойца против измотанного и дважды раненного в левую руку – испытание достаточно серьезное даже для мастера кулачного боя. Но я уже шел на кураже, и остановить меня можно было только убив.
Первого бросившегося я даже не удостоил ударом, а всего лишь уклонился влево, подставляя ногу, и тот со всего маху, кубарем укатился куда-то за спину, ломая своим весом кусты и собственные ребра. Второго остановил сильнейшим ударом в живот ногой, оставив его мужчиной лишь благодаря тому, что в последний момент вспомнил слова наставника: «Никогда не бей воина в пах, если не собираешься прикончить! Заимеешь врага на всю жизнь». Третьему лучнику я разрешил начать удар, потом перехватил кулак, развернул вокруг оси, нагнул и сильным пинком послал в реку. После чего неспешно подошел к опушке, отломил с ближайшей березы веточку и стал обмахиваться, словно отгоняя мух…
* * *Трудный день остался позади вместе с восторженными воплями жителей Зеленца, клятвенными заверениями Любомира, что с этой минуты каждый, кто усомнится в моей искренности, будет должен сперва убить по меньшей мере двоих из рода Зеленых Вепрей, и одобрительным кивком графини. Звенислава была немногословна, но о том, что Испытание воли Создателя завершено и с меня снимаются все подозрения, огласила сразу. Потом моими ранами занялся лекарь, и, похоже, от примененных снадобий я незаметно для себя заснул, поскольку, когда вновь открыл глаза, за окном была ночная темень, а я лежал на своем ложе, раздетый, укутанный легким покрывалом и с перевязанными ранами, которые, кстати, совершенно не беспокоили. Умение здешнего лекаря было достойно всяческих похвал, но, увы, было с чем сравнивать из прошлой-то жизни.
