Виктор Ночкин - Хищники Дня и Ночи
Проснулся Ночной, когда солнце уже катилось к западу. До вечера было далеко, но и жара еще не начала спадать. Чаглави снова пропотел под накидкой, во рту пересохло и появился неприятный привкус – скорей всего, от местной воды и непривычной пищи. Юноша скинул плащ, потянулся и попросил попить, Таклан протянул бурдюк и чашку. Ночной напился, в голове немного прояснилось.
– Накинь плащ, – велел Свифт, – не то обгоришь. И по сторонам гляди. Чего-то не нравится это местечко. Как-то здесь странно.
Чаглави огляделся – местечко как местечко… Дорога вползала в ложбину между невысоких бугров, поросших колючками. Хотя… какой странный звук!
* * *– Эй, что это? – Чаглави сам не успел понять, почему рука сама собой потянулась к оружию. И только когда нож покинул ножны, сообразил – свист пращи.
Свифт уже стоял в повозке, расставив ноги и озираясь. Зашевелились колючие кусты на пригорках – с обеих сторон из зарослей поднялись пращники, они крутили над головами оружие. Прежде чем Чаглави успел понять, что происходит, Джеремия правой рукой запустил в пращника тяжелую коробку с волшебными аккумуляторами, а левой оттолкнул Ночного. Пращники пустили снаряды, Таклан нырнул головой вперед с повозки, заслонясь ладонями, Чаглави прянул в сторону.
У пращников были не окатыши, а куски камня, они почти одновременно ударили в дно пустой телеги, а коробка, запущенная Свифтом, вращаясь, пролетела к кустам и врезалась в лицо стрелку. Разбойник завизжал и сел, обливаясь кровью, Чаглави кинулся к другому, тот зашарил рукой в сумке, висящей на боку, нащупывая новый камень, выдернул, завертел пращой. На гребнях холмов показалось еще несколько человек, они орали и размахивали дубинами. Тощие, грязные, в изодранных лохмотьях. Чаглави продирался сквозь колючки, плащ мешал и цеплялся за ветки, но скидывать его было некогда. Нужно было успеть к пращнику, пока тот не прицелился… Ночной не успел, камень сорвался с пращи. Чаглави неуклюже рванулся в сторону, плащ с треском стал рваться… Камень ожег левую руку, но юноша вывернулся из цепких объятий колючки. Вскочил на вытоптанную вершину бугра, присел, пропуская над головой палицу, метнулся к противнику, врезался плечом в мягкое брюхо, человек с воплем покатился по склону – от дороги. Пращник орал, слепо шаря рукой в сумке, Чаглави развернулся к нему, перехватил ладонь с пращой, рванул на себя и полоснул бронзовым лезвием по горлу. Непривычный клинок резанул на удивление легко. Костяное оружие с зубами бейраха не так просто рассекает плоть, зато оставляет страшные раны – а здесь вышла узкая щель.
Раненый захрипел, хватаясь за горло, между пальцев фонтаном ударила кровь, но Чаглави уже мчался по склону – за упавшим противником с дубиной. Тот ворочался в колючках, обрывая одежду и царапая руки. Ночной подскочил и врезал ногой в лицо разбойнику, тот хрюкнул и замер, прикрывая руками голову. Слабак, трус! Трусу незачем жить – Чаглави прикончил и этого. Только теперь парень сообразил, что левая рука обильно кровоточит и болит. Побрел к дороге, по пути подобрал изодранный плащ, потом поднял шляпу, которую уронил на склоне среди кустарника.
Свифт без шляпы стоял у повозки и, прикрыв глаза ладонью, глядел на Ночного. Потом обернулся и позвал:
– Таклан, вылезай, все кончилось. И воду приготовь, парню руку повредили.
Говорил колдун спокойно, не повышая голоса. Из-под телеги показался Таклан.
– Зачем ты коробкой запустил, – с укоризной вздохнул агент, – наверное, теперь все рассыпалось.
– Тогда иди и собери, – пожал плечами Джеремия. – Вообще-то он метил тебе в голову. Ты настаиваешь, что я должен был сберечь твой груз, а не голову? Хорошо, в следующий раз, если попадутся разбойники, я так и сделаю… хотя без тебя нам будет трудней добраться в порт.
Таклан, ворча, выдал бурдюк и чашку – промыть рану Чаглави, а сам побрел собирать рассыпавшиеся артефакты.
– Трупы перетащи на другую сторону! – крикнул вслед агенту Джеремия. – Пусть там валяются, чтоб с дороги не видать было!
Чаглави осмотрел свои раны. Ноги оказались исцарапаны колючками, а предплечье пересекала длинная рана – почти до локтя. Колдун заставил Ночного промыть царапины, а сам занялся его рукой. Аккуратно присыпал задетые места темным порошком, от чего стало жечь, у Чаглави даже слезы выступили. Но кровь мгновенно свернулась. Сердито ворча, протопал Таклан, возвратил на телегу коробку и побрел на другую сторону дороги – убрать трупы с глаз.
– Что ты мне на раны сыпал? – поинтересовался юноша.
– Это волшебное средство. Чтобы не воспалились твои увечья. А то заболеешь, придется ждать… Я хочу скорей перебраться на Амагар… Эй, Таклан! Ты скоро? Поспеши, пока прохожих нет!
* * *Хотя кровотечение унялось, Свифт замотал раненую руку Чаглави полоской ткани. Заканчивали они уже на ходу, Таклан поспешил убраться.
– Кто это был? – спросил Ночной, когда Джеремия затянул узел.
– Разбойники, – бросил с передка агент.
– Разбойники? А почему они такие грязные?
– Потому что разбойники! – сердито пояснил Дневной. – А у вас они разве чистые?
– А… – Чаглави задумался. – Вообще-то, да…
В стране Ночи разбойники прятались в зарослях осоки, по берегам болот, а когда на них шла охота, частенько отсиживались в воде, среди диких шерванов, которые давали тепло. Вокруг водяных шерванов обычно чисто, поэтому и разбойники не пропыленные, как вот эти, которых они с Джеремией убили.
Здесь, конечно, тем, кто вне закона, приходится отсиживаться в пыльных кустах… Да, глупо получилось с вопросом…
– А много у вас разбойников?
– Когда как, – Таклан замялся. – Обычно их быстро ловят или прогоняют, но сейчас война, старейшинам не до них. Да эти, сам видел, какие – оборванные, тощие. Должно быть, прячутся, всего боятся.
– Странно, что они напали, – заметил Свифт. – Все-таки нас трое. Многовато для таких.
– Тарвулы у меня хорошие, – пояснил агент. – Им, видно, тарвулы понравились… Моя упряжка многим нравится. Поэтому здесь я в одиночку не езжу, непременно попутчиков жду.
Таклан снова поторопил животных. Холмы и заросли колючки закончились, теперь повозка ехала среди полей. Впереди показался перекресток. По дороге поперек купеческого тракта понуро и медленно брели десятки людей. Чаглави удивили их одежды – темные, в таких должно быть очень жарко. Ну и количество пешеходов тоже поражало. Поодиночке и группами – насколько хватало глаз – дорога была покрыта темными силуэтами.
– Кто это? Идут…
Мрачные фигуры, медленно и целеустремленно бредущие в одном направлении, производили странное впечатление.
– Известно кто – ревнители, – протянул Таклан. – Ты шляпу-то надвинь. Поглубже надвинь. С ревнителями лучше не рисковать. И накидку на руку заверни, чтобы повязку не видно было. А то мало ли…
– Да кто они такие? – Чаглави никогда не слышал о ревнителях в черной одежде.
– Они… ну, говорю же, ревнители.
– Это такие Дневные, которые свою жизнь посвятили служению Солнцу, – пояснил Свифт.
– А разве не все Дневные служат Солнцу?
– Эти – только Солнцу, – непонятно сказал Таклан.
Колдун стал объяснять:
– Дневные служат Солнцу, но это как бы позади, на горизонте жизни. Вот, скажем, вырастил человек сорж, обменял на инструменты, вот этим он занят изо дня в день. Что он Солнце чтит – это само собой, никуда не девается, но занят-то он своим хозяйством. А ревнители – это те, кто все дела забросил, чтобы поклоняться Солнцу. Вот они идут в паломничество, в храм. «Тропа Солнца ждет тебя», – так они говорят.
– Посреди озера Хлави храм, – вставил агент. – Там дом Солнца.
– Почему посреди озера-то? Солнце же в небе?
– Потому что Солнце восходит из соленого моря и уходит в соленое море. Озеро Хлави – соленое.
– Это озеро, – снова заговорил колдун, – символизирует морской подводный дом Солнца. Там какая-то старая реликвия, верно, Таклан? Древнее изображение Солнца. Это великая святыня, вот ревнители и ходят ей поклоняться. Конечно, Солнце уходит на ночь не в море, а на другую сторону мира, но это слишком долго и сложно объяснять. А посмотришь – так вроде в море… В общем, у ревнителей посреди озера храм. Вот к нему и направляются.
– А почему в черном? Ведь жарко!
– Потому и в черном, – буркнул Таклан. – Идут, дуралеи, потеют. Уподобляются Солнцу.
– Когда Солнце поутру поднимается из моря, по его лику стекает соленая вода, – растолковал Джеремия. – Солнце очищается и поднимается над миром в сияющей чистоте.
– Вот и эти хотят очиститься, – закончил Таклан. – А теперь молчите оба. Погодим немного, не станем ревнителям путь загораживать…
Повозка достигла перекрестка. Агент остановил тарвулов. Чаглави осторожно выглянул из-под шляпы. Перед ним, раскачиваясь, медленно брели согбенные темные фигуры.
* * *Пока ждали возможности пересечь путь ревнителей, сзади подкатилась еще одна повозка и собралось с полдесятка пешеходов. Чаглави не озирался, сидел тихонько, уставившись на собственные колени, укрытые плащом. Ткань была разодрана во многих местах и заляпана кровью.
