Николай Побережник - Гнев изгнанников
Стали появляться топкие места с островками, поросшими камышом и низким стелющимся кустарником, что означало, что мы снова приближаемся к заболоченной местности. Пару раз мы спугивали с таких островков больших птиц с длинными шеями, как у цапель, правда, они были больше похожи на птеродактилей – нет перьев и перепончатые крылья. Разной живности вокруг тоже хватало, я выхватывал из общего шума леса, реки и гуляющего в ветвях ветра возню и шорохи местный обитателей – здесь и кроличье семейство, и бобры прудят небольшой ручей, и испуганная косуля длинными прыжками устремилась в лес, почуяв крупного хищника. Места поистине сказочные и фантастические, рожденные пеплом и теплом, идущим из-под земли, и которые в любой момент могут быть уничтожены извержением спящей кальдеры.
Незаметно вышли на широкую тропу, которая вскоре превратилась в достаточно хоженую дорогу. А потом на этой дороге можно было разглядеть толстые доски, почерневшие от времени и превратившиеся в камень, подобно мостовой.
Мой взгляд скользнул по чему-то явно рукотворному – над верхушками деревьев, примерно в километре… что же это напоминает? Точно! Словно перевернутая вверх дном соломенная корзина, только вместо соломы толстые жерди, вплетенные по кругу меж бревен-стоек. Это самая настоящая сторожевая вышка, и раз ее построили, то в этом была необходимость, вон и пара наблюдателей… Протяжно и громко протрубили в рог, это смахнуло с меня настроение созерцания и заставило собраться. Я положил руку на холку вожаку, и тот остановился – приятно все-таки, когда тебя понимают без слов. Следом подъехала Дарина.
– Боязно мне что-то, – призналась она и поправила перевязь на поясе.
– Не волнуйся, я не чувствую опасности. Что, поехали?
Дарина кивнула, и вожак, повинуясь моему желанию, двинулся дальше по окаменевшим доскам, над которыми с двух сторон нависали кроны деревьев. Внутри этого тоннеля было мало света, и оттого, что вечерние сумерки уже надвигались, и от плотной растительности. Я посмотрел вниз и понял, что окаменелого настила не видно, более того, не видно даже моих стоп. По тоннелю стелился густой туман. Так мы ехали еще некоторое время, внезапно туман рассеялся, стало светлее. От удивления я даже рот открыл, а Дарина восхищенно ахнула.
Перед нами было поселение. Заболоченная долина, десятки больших строений на сваях, уходящих в топкую землю, купольные крыши, деревянные настилы-дороги, столбы с зажженными факелами. Вдалеке видны пара проток, лодки и… остатки старых каменных стен, позеленевших от мха.
– Как красиво! – прервала наше немое удивление Дарина. – А где люди-то?
Действительно, в видимой близости не было видно жителей этого прекрасного городка, но я ощущал на себе взгляды тысяч глаз.
– Должно быть, местные жители опасаются наших друзей, – я погладил меж ушей вожака и добавил: – Давай-ка спешимся.
«Не уходите далеко, и не надо нападать на тех, кто здесь живет», – попросил я вожака, на что тот утробно рыкнул, обошел меня, прижимаясь боком к моему плечу, а потом за три прыжка скрылся в лесу, другие коты последовали его примеру.
– Ну, пойдем знакомиться, – я взвалил на себя наши пожитки.
– Пошли, – согласно кивнула Дарина и закинула себе за спину ранец.
Эти гигантские купольные строения на сваях были от десятка до тридцати метров в диаметре. Меж свай к настилам над болотом петляли лестницы разной формы, ширины и крутизны, по ним начали спускаться люди, и словно ручьи стекаясь в одну реку, они все направились навстречу нам по широкому настилу центральной улицы, если ее можно так назвать.
– Их так много, – Дарина остановилась.
Я взял ее за руку, мы прошли еще немного и встали недалеко от ближайшего дома. Я только сейчас разглядел, что мужчины, женщины и дети – каждый что-то несет в руках: глиняный сосуд, плетеную корзинку или медное блюдо. Людской гомон затих, когда до нас оставалось несколько шагов, все остановились. Я сбросил на мостки свою ношу, и так же, как и тот человек в лесу, поднял руку, развернув ее ладонью к людям.
– Мир вашим домам и вашим детям, – громко сказал я, затем опустил руку, приложил ее к груди и коротко, практически по-японски поклонился, то же самое сделала и Дарина.
– Бэли… Бэли… Бэли… – сначала тихо начали произносить люди, потом громче и больше, имя из пророчества подхватили все. На узких балкончиках из досок, опоясывающих каждое строение, стали появляться еще люди, они тоже выкрикивали: «Бэли». Я начал испытывать неловкость из-за чрезмерного внимания к своей персоне, хотелось как-то это остановить, и слава богам, вперед вышел совершенно седой старец в сопровождении того самого человека из леса. Он развернулся к ликующим и, воздев руки к небу, заставил их успокоиться и замолчать. Затем он уверенным шагом направился ко мне. Высокий, жилистый, лицо исчерчено глубокими морщинами. Серые одежды из рогожи, широкий пояс, на котором висит множество различных штуковин непонятного для меня предназначения, через плечо лямка бесформенной торбы, расшитой затейливым узором вперемешку с рисунками черепов – вероятно, вождь или местный шаман, или кто тут у них за главного…
– Разреши моему народу утвердиться в верности пророчества, – старик, не моргая, смотрел на меня, буквально сверлил глазами.
– Разрешаю, но как…
Старик не дал мне договорить, он указал на мое плечо костлявым пальцем.
– Что у тебя там? Покажи моему народу.
Вот так и задумаешься о богах, судьбе и прочих вселенских силах, имеющих власть над человеком, что способны швырять его из мира в мир, предварительно нанеся свои знаки и отметки на теле и в сознании того или иного индивида сложив пазлы событий настоящего, прошлого и будущего в некое пророчество или легенду…
Я пожал плечами и вздохнул, уже покоряясь свой судьбе. Расстегнул жилет, рубаху и, высвободив руку из рукава, продемонстрировал армейскую татуировку – на фоне Андреевского флага «улыбался» череп в берете.
– Он отмечен Черным богом! – развернувшись к толпе, выкрикнул старик, снова воздел руки к небу и еще громче выкрикнул: – Бэли!
Северный тракт
На пути к гарнизону у Чистого озера двигался небольшой отряд всадников. Ехали медленно, лошади устали, метель надула глубокие снежные переметы через дорогу. Воевода Тарин поднял ворот кафтана и натянул поглубже шапку. Он все никак не мог успокоиться и уже в который раз прокручивал в голове последний разговор с князем, и что еще сильнее выводило Тарина из себя, это происходило в присутствии Скади.
– Поезжай, Тарин, в гарнизонах много новобранцев, которые еще не сталкивались с дикими племенами из-за болот.
– Мой князь, но у Чистого озера находится наместник Стак и бывший председатель суда Хранителей.
– У них своя задача, – сидя у большого камина, Скади отвлеклась от чтения старого свитка из архива библиотеки Хранителей.
– По мне, так охрана северных границ – это общая задача, – не глядя на императрицу, ответил Тарин, и к потрескиванию поленьев в огне добавился хруст сжимаемых кулаков.
– Мой князь, наш воевода слишком много рассуждает, вместо того чтобы выполнять приказы, – хмыкнула Скади и сделала вид, что погрузилась в изучение старого манускрипта.
– До вечера ты покинешь Городище, а через четыре дня я жду посыльного из гарнизона! – Талес ударил кулаком по подлокотнику кресла.
– Слушаюсь, княже, – Тарин развернулся, направился к двери и в сердцах толкнул ее.
Было из-за чего свирепеть воеводе – с того момента, как в дружину влились иноземные всадники, Тарин оказался не особо востребован. Князь перестал с ним советоваться, в старой крепости караул полностью был заменен на иноземцев. Еще бы, эти облаченные в доспехи выродки, оказывается, могут видеть в темноте! Последнюю неделю Тарин лишь выезжал проверять разъезды и ратную школу в форте.
– Тпру, – Тарин натянул поводья и привстал в стременах, – гарнизон за тем лесом, езжайте без меня, а я сверну, заеду к старому другу на заимку, проверю, спокойно ли вокруг.
– Слушаюсь, воевода, – молодой дружинник кивнул и, возглавив отряд, повел его дальше.
– Как же так… – Тарин, потрясенный тем, во что превратилась заимка Ласа, стоял посреди пепелища.
Ветер намел сугробы на останки обгоревших бревен и укрыл их снегом, но запах гари был кругом. Воевода заметил на снегу вереницу следов и направился к каменному фундаменту того, что когда-то было домом для всего рода. Из-под обгоревших досок выскочили три серых хищника и, оскалившись, окружили незваного гостя, помешавшего трапезе. Тарин обнажил клинок и сделал решительный выпад в сторону одного из волков, но серые ретировались и убежали по своим же следам в сторону леса, решив не связываться с человеком, а Тарин присел у образовавшейся в завале норы, заглянул в нее и тут же отпрянул. Его лицо помрачнело, застыло каменной злобой, а острие клинка в руке мелко задрожало.
