Николай Побережник - Гнев изгнанников
– Будь здесь и будь готова стрелять, а я пойду, проверю…
Арбалет наготове, медленно продвигаюсь вперед, чуть пригнувшись, вглядываюсь в кустарник меж деревьев, стараюсь не шуметь листвой на земле, и тут… вот он! Взгляд, цепкий, внимательный. Лицо человека, присевшего на колено за деревом и опиравшегося на короткое копье, было вполне нормальным, разве что немного смуглым, что ли. Не мутант, не какой-то там звероподобный, как описывают приходящих с севера. Я вскинул арбалет в его сторону, мы молча и напряженно разглядывали друг друга с минуту. Кожаные одежды со вставками из меха, сапоги, короткий меч в ножнах на поясе и лук за спиной. Даже есть некое подобие боевой раскраски – красная полоса через веки и переносицу, от уголка до уголка глаз. Качнулась ветка куста в стороне, и я увидел еще двоих, таких же. Я быстро оглянулся в надежде увидеть котов за спиной, но их не было, они так и остались на краю рощи. Тот, что за деревом, поднялся и выставил в мою сторону руку с открытой ладонью.
– Мы должны говорить, – со странным акцентом, немного растягивая слова, сказал он.
– Подойди, – ответил я ему и положил арбалет на ковер прошлогодней листвы, при этом откинул хлястик, фиксирующий дробовик в чехле на бедре.
Однако опасности я не чувствовал, скорее наоборот, от котов передавалась какая-то эмоция, определить которую было трудно, но радость и удовлетворение некой достигнутой цели присутствовало.
– Ты Бэли? – человек подошел ко мне, смотрел мне в глаза, словно ждал положительного ответа на свой вопрос.
– Меня зовут Никитин, я путешествую на север.
– Ты путешествуешь, оседлав хозяина болот! Хозяин болот принесет на себе Бэли – так гласит пророчество!
«Ты избранный, Нео», – с сарказмом подумал я и сказал:
– Расскажи про твое пророчество.
– Предки оставили нам его на камнях в Сером ущелье: «Бэли, оседлавший хозяина болот, снимет Проклятье Времен и откроет путь на юг», – чуть закатив глаза, словно вспоминая каждое слово, ответил он.
– Зачем вам на юг?
– Как зачем? – человек с удивлением посмотрел на меня. – Мой народ заточен здесь уже тысячу лет, под угрозой быть сваренным заживо в любой момент – расплата за грехи предков.
– Так и будем здесь стоять? – вздохнул я и кивнул в сторону реки: – Пойдем, как раз время завтракать.
– Нет, мы должны вернуться в Шахар, предупредить всех и подготовиться к твоей встрече, – человек развернулся и пошел к своим соплеменникам.
– Подожди, подожди… что такое Шахар? Какая встреча? Я впервые здесь и не знаю троп.
– Ты Бэли! Тебе не нужны тропы! – не оборачиваясь, человек остановился у дерева, взял свое копье с тонким трехгранным наконечником и поднял его вверх. – Мы много лет ждем тебя.
Абориген ушел, а я еще несколько минут обдумывал увиденное и услышанное, пока слабый порыв ветра не донес до меня запах влажной шерсти болотного кота, весьма специфический, надо сказать, запах. Вожак в сопровождении еще двух котов подошел ко мне, сел рядом и, вытянув в сторону, куда ушли аборигены, голову, громко втянул воздух своим большим черным носом.
– Ну что, Хозяин болот, нас ждут, оказывается, в каком-то Шахаре, – я погладил кота по лопатке, – знаешь дорогу?
В ответ донеслась странная эмоция, которую я понял как «вот ты глупый двуногий, мы вообще-то тебя туда и ведем».
– Так, значит, – я вырвал из шерсти на боку кота репей, чем явно причинил ему неприятные ощущения, – а вот раньше намекнуть никак?
В ответ вожак снисходительно посмотрел на меня, утробно рыкнул и пошел в сторону берега.
– История джунглей, мать вашу! – я сплюнул на землю, подобрал арбалет и пошел следом за котами.
– Как он назвал тебя – Бэли? – с аппетитом прихлебывая наваристую шурпу, Дарина не донесла до рта ложку и задумалась.
– Угу… Еще топать надо в некий Шахар, где нам готовят встречу.
– Если бы с нами была Чернава, то смогла все объяснить, она знает много древних легенд.
– Чернавы с нами нет, а эти… люди отчего-то думают, что я должен спасти их народ и освободить от проклятия.
– Как?
– А я почем знаю? Я вообще теперь не представляю, что делать, идти к ним и строить из себя мессию, или уже сделать вид, что я ничего не слышал и не видел, и продолжить обустраиваться здесь.
– Строить что? – переспросила Дарина, не поняв слова.
– Того, кто придет и всех спасет… извергая из ноздрей дым и грохот из одного места, – хмыкнул я.
Дарина звонко рассмеялась, отложила миску и разлила по кружкам круто заваренный травяной чай, подала мне одну из кружек, а потом переменилась в лице, стала серьезной, строго посмотрела на меня и сказала:
– Мил-сердечный мой Никитин… наш мир стал и твоим, примирись с собой и реши, чего ты хочешь дальше: остаться здесь или думать о том, как вернуться в мир свой. Я приму любое твое решение и пойду с тобой до конца.
Я отставил кружку на перемешанную с песком гальку на берегу реки, подсел ближе к Дарине и, обняв ее, сказал:
– Я хочу остаться в этом мире, с тобой. Мне лучше здесь, несмотря на опасности и неизвестность собственного будущего. Я не верю в ваших богов, но уважаю вашу веру, мне нравятся традиции и быт народа Трехречья, я люблю тебя и тоскую по своим немногим друзьям, которых обрел здесь и уже успел потерять… Но я не готов следовать непонятным для меня легендам и пророчествам, в первую очередь, чтобы не подвергать опасности тебя. Что с тобой станет, если я не оправдаю надежд этого народа? Это все может быть простым совпадением с их легендой или пророчеством, ты же сама знаешь, чем я обязан тому, что могу укрощать болотных котов, это просто колдовство!
– Но ему было суждено свершиться! Волей богов, в которых ты не веришь, ты оказался здесь, а благодаря тетушке и ее колдовству, ты, если говорить прямо, выжил среди нас! Так доверься пророчеству и будь собой! – Дарина отстранилась и смотрела на меня не взглядом юной, конопатой девчонки, но взглядом воина, полным огня и решимости, взглядом дочери своего отца. – Пусть боги благословят тебя, Никитин!
– Ладно, допустим… явимся мы к этим людям, я начну их спасать, то есть выводить в Трехречье, но что там нас ждет? Гарнизоны по северным границам! Для всех в Трехречье этот народ – убийцы, воры и грабители, что приходят каждую зиму с севера. Или мне предстоит возглавить их поход этой зимой?
– Я не знаю, – Дарина пожала плечами.
– Нет, оно понятно, что то, что когда-то нацарапали на скале древние аборигены, не стоит понимать буквально по каждому написанному слову, но уже сейчас, ясно, что-то упущено… не хватает чего-то, чтобы в сложившейся ситуации пророчество выглядело логичной задумкой древних.
– Ты будто не со мной говоришь, Никитин.
– Верно, в данный момент я говорю сам с собой, пытаясь уловить хоть какое-то объяснение происходящему.
– Тогда нет иного пути, как поговорить с теми людьми и все узнать.
– Да уж… – вздохнув, я взял Дарину за руку, и мы молча сидели так некоторое время.
Мимо текла река, неся свои теплые воды к Трехречью, где на границе Гиблых земель они перемешаются с болотными водами и остынут. Ветер раскачивает кроны деревьев в рощах на склонах гор. В небе стайка птиц гоняет мошку на фоне тяжелых зимних облаков, плывущих по синему небу… сюрреалистичная картина: теплые воды реки и пар, стелящийся по берегу, тепло из-под земли, зеленая трава – и все это посреди зимы.
Я посмотрел на вожака, что лежал рядом с нами у догорающего костра и не сводил с меня огромных желтых глаз, и он, судя по его виду, тоже ждал моего решения.
«Успеем добраться в Шахар дотемна?» – подумал я, глядя в глаза вожаку. Тот поднялся и потянулся, выгнув спину, при этом широко зевнул.
– Ну, как скажешь, – сказал я уже вслух, погладил Дарину по щеке, поцеловал ее и добавил: – Давай тогда собираться.
Сборы были недолгими, навьючили пожитки на одного из котов, еще на одного забралась Дарина с моей помощью, а я уселся на вожака, который направился к роще после того, как в нее вбежала тройка котов, отправленных с дозором. Остальные коты окружили нас на дистанции с полста шагов, и наш кошачий караван отправился в путь, в неизвестный мне Шахар.
Глава восемнадцатая
Белые шапки гор так и оставались на горизонте, за многие дни пути создавалась иллюзия, что они приближаются, но на самом деле были все так же далеки. Мы едем уже несколько часов без привала. Не перестаю удивляться тому, как ориентируются коты, двигаясь по пересеченной местности. Вожак ненадолго останавливается, вертит ушами, слушает лес, громко вдыхает воздух, широко раздувая ноздри, опускает голову и нюхает землю, траву и, сделав для себя выводы относительно нужного направления, двигается дальше.
Природа, окружающая нас, стала меняться – широкая и спокойная река, вдоль которой мы двигались, сузилась. Иногда из воды выпрыгивали приличного размера рыбины и, сверкнув на солнце крупной чешуей, плюхались в теплую воду. Подножия невысоких гор отступили, долина расширилась, и мы продолжили путь сквозь густые заросли. Не то чтобы джунгли, но деревья вокруг цепляются огромными, роскошными зелеными кронами, с которых свисают толстенные вьюны… или лианы? Вожак часто обходил непролазный и плотный кустарник с красивыми и мелкими цветками, от которых распространялся приятный аромат. Я мысленно сформулировал вопрос и обратился с ним к вожаку, тот в ответ лишь фыркнул, передав мне эмоцию брезгливости и опасности одновременно.
