Саша Вайсс - Кровь моего врага
– Я точно знаю, кто он и что с ним нужно сделать, – фыркнул Хафиз и швырнул хозяина дома в кресло в углу кабинета. – Только попробуй заорать, и я выпью всю твою грязную кровь до последней капли. – Для пущей убедительности он оскалился, заставив Дашира вжаться в подушки.
– Я… Я не понимаю, о чем вы… Я всего лишь скромный жрец Однии, – он покосился на Линда, – как и тот молодой человек… Я…
– Даже не пытайся притворяться, мразь! Не поможет! – рявкнул Хафиз, грохнув ладонями о крышку стола, отчего Дашир затрясся еще больше.
– А-аджуни б-был моим предком по отцовской линии… Я не имею к нему никакого отношения… – залепетал мужчина, совершенно сбив Линда с толку. Перед ними сидел прапраправнук Аджуни, который являлся самим Аджуни, древним (или нет?) жрецом Однии, который убил друга Хафиза… Парень тряхнул головой в попытке привести мысли в порядок и обратился к разъяренному вампиру, подобно призраку нависшему над Даширом:
– Вы же видите, этот Аджуни был просто его предком… – Он встретился взглядом с Хафизом и тут же поправился: – А может, я чего-то не понимаю…
– Да, скорее всего, – ядовито отрезал вампир. – Пусть это молодое тело тебя не обманывает. Аджуни был искалечен Магическим взрывом, который сам же устроил, и постепенно умирал. Магию он использовать уже не мог, и тогда ему в голову пришла отличная мысль – прикончить собственного сына и воспользоваться его телом как оболочкой. Нужное зелье у него было запасено в огромных количествах, и в один прекрасный день родные обнаружили мертвого старика с плачущим над его телом сыном. Никто не подумал, что на самом деле плакал Аджуни, а мертв был его сын. – Хафиз зловеще улыбнулся, подмигнув растерянному хозяину дома. – Никто не подумал, кроме вампиров. Мы все знали, Аджуни.
– Это блеф! – возмущенно воскликнул мужчина. – Я – это я, Дашир, и, хоть и являюсь потомком Аджуни, понятия не имею, что за махинации он проводил!
– Глупости. Не оправдывайся, – фыркнул вампир. Наклонившись, он откинул край роскошного ковра рядом с письменным столом. – Сейчас я все продемонстрирую.
Поддев одну из половиц ножом для бумаг, он открыл углубление, полностью заставленное небольшими флакончиками с зеленой жидкостью. Выудив один из них, Хафиз брезгливо схватил его двумя пальцами.
– А это что?
Дашир издал булькающий звук и нахмурился.
– Обычное зелье исцеления, – буркнул он, скрестив руки на груди.
– О! – воскликнул вампир. – А если так?
Пузырек описал дугу и с глухим звяканьем разбился, высвободив все содержимое наружу. По паркету растеклась шипящая лужица, при виде которой лицо Дашира мгновенно исказилось. Глаза его превратились в узкие щелочки, а пальцы впились в мягкие подлокотники, раздирая их на части.
– Ах ты… – Его голос превратился в змеиное шипение. – Мерзкий вампиреныш… Еще тогда нужно было убить тебя вслед за твоим дружком-недотепой, превратить тебя в горстку серой пыли! Я рад, что он сдох тогда вместе со всеми остальными… Вампиры, людишки, шейх – все заслужили это проклятье, все, кроме меня… Я должен жить вечно, я – единственный в своем роде, я – Аджуни Ах’шари, и ты должен подчиниться мне, как подчинился тогда…
С глухим рычаньем Хафиз кинулся на Дашира-Аджуни, пытаясь голыми руками свернуть магу шею, в то время как последний безуспешно тянулся к ножу для бумаг, блестевшему на столе. Они были полны дикой ненависти друг к другу, переполнявшей их веками, и наконец могли отыграться сполна.
Но в кабинете находился еще один человек, со смятением наблюдавший за борьбой и в конце концов доставший меч. Неслышно приблизившись к дравшимся, он выгадал момент и саданул по голове Аджуни рукоятью. Аджуни тут же обмяк, брякнувшись на пол, а вампир застыл, присев на стене, словно паук. Он выставил перед собой нож, но, разглядев лицо Линда, облегченно вздохнул.
– Спасибо. Я… немного потерял над собой контроль, но теперь все в порядке. – Поправив спутавшиеся черные волосы, он спустился со стены, ухватил безвольного Аджуни за шиворот и кинул обратно в кресло. – Видишь его? Это – главный жрец твоей когда-то любимой Однии. По ее, видите ли, навету он вместе со своими дружками-магами одним заклятьем уничтожил половину Зуннара, практически всех вампиров и наложил на эту страну несмываемое проклятье. – Он махнул рукой в сторону жреца. – Вот тот, из-за которого пострадала земля от Йаммы до степи Раши, тот, который без зазрения совести убивал своих детей и внуков ради собственной гордыни! Что ты теперь думаешь о своей вере и богине? Что ты думаешь о людях?
Линд молчал, не зная, что ответить.
Заметив, что Аджуни пошевелился, Хафиз ударил мага по лицу.
– Проснись, спящая красавица, – прошипел он. – Пора вставать.
Аджуни Ах’шари резко открыл глаза и было попытался опять вцепиться вампиру в горло. Не без помощи меча Линд откинул его назад.
– А, этот вампир очаровал и тебя, мальчик? Он коварен, уж я-то знаю… – с легкой улыбкой проговорил Аджуни. В ответ Хафиз ударил мага наотмашь, положил перед ним чистый лист бумаги и открыл чернильницу.
– Заткнись и пиши. Я буду диктовать.
Аджуни фыркнул и закатил глаза.
– Нечто вроде «простите, я не могу так дальше жить»? Да никогда.
– Никогда? – издевательски переспросил Хафиз. – Тогда я просто заражу тебя. Как тебе такая перспектива?
Аджуни вздрогнул. Даже невооруженным глазом было видно, насколько отвратительной ему казалась сама мысль об этом. Сглотнув, он схватился за перо и склонился над листом.
– Лучше я умру человеком, а не мерзким кровососом, – прохрипел он. – Что писать?
– «Я… – начал Хафиз, неторопливо расхаживая по кабинету. – Как-Там-Сейчас-Тебя Ах’шари…»
– Дашир, – процедил Аджуни.
– Пусть будет Дашир… – неопределенно махнул рукой вампир. – «…решил, что благом для всех окружающих меня людей будет моя безвременная кончина. Все свое состояние я завещаю…» – Он повернулся к Линду: – Как твоя фамилия?
– Мунх, – смущенно пролепетал парень.
– Что? – скривился Хафиз. – Будешь моим младшим братом, Линдом Хорсоф Парвизом. «…Все свое состояние, включая этот дом, я завещаю своему юному другу, помощнику и брату по церкви Линду Хорсоф Парвизу. Искренне ваш, Дашир Ах’шари». Все? – Он нетерпеливо вырвал из рук Аджуни завещание и перечитал его еще раз.
– Прекрасно. А теперь передвинь кресло под люстру.
Словно в дурном сне, Линд наблюдал, как Аджуни смиренно двигает кресло, встает на него, привязывает к крепко вбитому крюку невесть откуда взявшуюся веревку, под чутким руководством Хафиза делает петлю и просовывает в нее голову. Вампир же был в странной эйфории от зрелища. Когда все было готово, он точным пинком выбил кресло из-под ног Аджуни и встал рядом, с нескрываемым удовольствием любуясь предсмертными судорогами.
– Будь ты проклят, Хафиз Хорсоф Парвиз! – прохрипел жрец, тщетно пытаясь глотнуть воздуха. – Будь ты проклят!
– Я и так проклят, – заверил его вампир. – Причем уже давно.
Вскоре ноги Аджуни перестали дергаться, а тело обмякло.
– Нам пора идти, – проговорил Хафиз, в последний раз окинув взглядом раскачивавшийся труп.
Рассыпавшись на тысячи кровавых песчинок, он подхватил парня и вихрем вылетел в распахнутое окно.
Хафиз сидел на внешней стене дома, впившись пальцами в швы между камней. Волосы трепал ветер, наполненный столькими прекрасными ароматами: боль, страдания, смерть, кровь… Кровь. На мгновение все мышцы тела напряглись, вампир с силой оттолкнулся от стены и полетел навстречу запаху.
В грязи проулка лежала девушка. Юное лицо было искажено болью, под распоротым животом быстро растекалась лужа густой липкой крови, а страх и пережитый ужас были лучше любой приправы. Ее глаза, затянутые смертельной поволокой, испуганно расширились, когда в эту лужу ступила босая нога.
– Тсс… – Хафиз почти коснулся губами ее уха. Единым сжатием руки переломив ей шейные позвонки, Хафиз впился в ее шею, дожимая остатки крови из холодеющего тела.
Прошел почти месяц с того момента, как они поселились в доме Аджуни, а эльфы все не появлялись. Ас’шарад был спокоен, число грабежей и убийств не превышало нормы, приезжие появлялись только из портовой части города, и то в основном торговцы, приплывшие на загруженных товарами именных кораблях из Калкаса либо спустившиеся вниз по Йамме из Каты. В новоприобретенном доме тоже все было тихо. Слуги тут же признали в приезжих новых хозяев – в отличие от старого, те были щедры, редко выходили из своих комнат и отпускали с работы еще до заката.
Хафизу было плевать на длительную задержку. Каждую ночь он распахивал окно, выходившее в сторону Мертвой земли, и втягивал воздух. Потом качал головой, оценивая направление ветра и запахи, что он приносил со своими порывами, затем присаживался на широкий подоконник и, не спеша потягивая вино из погребов Аджуни, рассказывал Линду истории из своей жизни. Сегодняшнюю историю Линд ждал давно. То была история о рождении вампира Хафиза Хорсоф Парвиза.
