Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
По пути к магазину в тихом, тёмном проулке, Чак, наткнулся на оборванного мужика, что шарил по карманам убитого фавийского солдата, направив в его сторону автомат он тихонько окликнул его, но тот ловко отпрыгнул за перевёрнутый автомобиль и затаился.
– Выходи сукин сын, пристрелю же, – окликнул его Чак и сделал два неуверенных шага вперёд.
– А чего не стреляешь-то? – раздался голос из-за машины.
– Жду, что ты, оборванец, сам свою рожу мне покажешь.
– Нет, котив, не поэтому ты не стреляешь, ты боишься, что на выстрел медивы как собаки соберутся и трахнут тебя! – усмешливо прозвучал голос из-за укрытия. – Но ты не ссы, я тебя не сдам, честное слово.
– И с чего я тебе должен верить?
– Да с того, что я и сам муринский солдат.
Из-за машины показался плотный паренёк, грязный и ободранный, лицо его густо поросло щетиной, под изодранными одёжами виднелся короткий автомат без приклада, он сделал уверенный шаг навстречу путникам и широко улыбнулся жёлтыми зубами.
– Я разведчик, мы тут в магазинчике обосновались, ждём когда наши братья в атаку пойдут. А вы какими судьбами? Пехота, штаб, авиация! Ребята, более пёстрого состава я не видел со времён театральной самодеятельности! Да ещё и девка с вами, ну вы даёте, повеселили меня.
– Мы не тебя развлекать пришли, нам укрытие нужно, а как так получилось не твоё дело, – рявкнул Чак.
– А ты я смотрю главный среди своей компашки, ну коли настаиваешь, пошли со мной, проведу вас между мин. Медивы не стали париться и обложили нас минами, чтоб сидели молча и не высовывались из своей могилы. Только головы свои в плечи спрячьте, снайпера охоту ведут не шуточную, отстреливают как барашков на охоте. И задницы высоко не подымайте, а то и их отстрелят, хотя ты милашка можешь, – противно улыбнувшись молвил разведчик, бросив сальный взгляд на Китти.
– Ты, кусок дерма, рот бы свой прикрыл, – оскалив зубы, огрызнулся Верн.
– О, розовощёкий мальчик говорить умеет. Твоя тёлка, что ли? Поделишься?
Сержант только хотел кинуться на беспардонного разведчика, но Чак придержал его рукой, после чего сказал.
– Слушай, тебя как звать, разведка?
– Тебе на кой имя моё? Пехота?
– Ну не дебилом же мне тебя звать. А пока, судя по твоему поведению, я вижу перед собой безымянного дебила, у которого нет связи между мозгом и языком. Ты прежде чем начинать гнусный поток дерьма, который ты считаешь речью, сначала узнай кто твои собеседники. Тёлка, которую ты хочешь облапать своими грязными тяпками, помощник Маунда Маута, капитан Лина, думаю если она не сильно обидчивая, то не расскажет своему начальнику, как какой-то кусок дерма хочет распустить свои руки, нарушив все возможные уставы. Но если же она обидеться, то сгнить тебе в ШРОНе. Так как твоё имя, дебил?
Все замерли, лётчик невольно улыбнулся, смотря на то, как желтозубая улыбка пропадает с небритого лица.
– Сержант Арон Грег.
– Ну так-то лучше, а теперь кончай строить из себя идиота и проводи нас к магазину.
Арон виновато обернулся к Китти и сделав пару неуверенных шагов принялся неуклюже извиняться, слова его вылетали изо рта неуверенно и бессвязно, он просил простить его глупые шутки и не в коем случае не докладывать руководству. Страх перед Маундом был свойственен многим, так как командующий был строг к дисциплине от рядового до генерала и был сторонником самых жестоких мер по отношению к тем, кто разлагал армию. Девушка нехотя выслушала всю несвязную чушь, что говорил желтозубый, кивнула, мол, прощает, и молча пошла за всеми. Впереди были руины бывшего машиностроительного института имени какого-то выдающегося гетерского инженера, в него ещё во время первых дней боёв за город прилетела мощная пятитонная бомба, что в секунду разметала обломки главного корпуса по всей округе. В тот момент здесь ещё занимались студенты, большая их часть погибла на месте, останки которых так и испарились в смертельном водовороте огня и бетона. Спустя полгода боёв вся округа не отличалась от института, лишь огромная гранитная плита с изображением седого мужчины в огромных очках и с густыми бровями, того самого инженера, в честь которого именовалось заведение, напоминала о былом.
Среди разрухи порой находились артефакты той, забытой, мирной жизни, Китти подобрала какую-то книжку, пробежавшись по размытым от сырости строкам стало понятно, что в ней, что-то про автомобилестроение в какой-то провинции союза. Лётчик собирал по пути карандаши, что встречались меж камней, среди них попадались особо ценные, что могли писать и в дождь и под водой. Зит же не сводил взора с разведчика, доверия этому оборванцу было мало. Но вскоре тот разговорился и рассказал о том, что они в магазине не представляют никакой силы, всего полсотни солдат, голодных, израненных и уставших. Рассказал он и про капитана Лефора, что руководит обороной, отважного, но глуповатого офицера, который не совсем понимает окружающую обстановку. Этот анклав был не самым хорошим вариантом, но, к сожалению единственным и Чак надеялся продержаться там, пока не начнётся контратака муринцев в которой не сомневался, пожалуй, ни кто.
Проходя мимо чудом устоявшей стены института, на которой был нанесён рисунок из жизни машиностроителя, прозвучал выстрел. Пуля звонко шлёпнулась о бетон и кусочки его полетели на головы идущих. Следом прозвучала уже очередь и Чак тут же кинулся на Китти, повалил её на землю и грубо затащил в укрытие, вскрикнул лётчик и громко выругавшись упал на землю., кровь из его предплечья, фонтаном брызнула на землю, кряхтя и матерясь он прополз под свистящими пулями и затаился за кустом.
– Эй, котивы, ну ка руки вверх, – крикнул кто-то из-за руин.
– Сукин ты сын, ублюдок фавийский, какого хрена ты там лазишь? – заорал в ответ Арон и пустил очередь в сторону голоса. – Я тебе, что сказал, увижу тут одного, как барану перережу горло, от уха до уха. Ты, что осмелел сукин сын?
– Руки вверх, сука,
