Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест
– Ты один, я знаю, не строй из себя героя, я сейчас гранату в тебя брошу и твои кишки разметает по округе. Не геройствуй, иди к своим, хватит тут шастать.
Чак был немало удивлён столь дружеской беседе двух врагов. Он окликнул Арона, но тот махнул рукой и шепнул, что потом расскажет, что к чему, после чего вновь пустил очередь в сторону медива.
– Ты чего умолк малыш? – крикнул разведчик. – Сопли собирай, да дуй к маме. А то я и мать твою прирежу, как прирезал дружков твоих, мне плевать, что ты там думаешь обо мне, я вас свиней резал и резать буду. Вы низший сорт человечества и жизнь я тебе сохранил только потому, что так получилось, а ты дурень всё ползаешь по этим руинам. Иди домой в Фавию, жди когда мы к тебе в гости придём. Кто так у тебя дома? Мама, папа? Девушка? Так вот я буду трахать всех баб фавийских которых встречу, а семье твоей я глотки перережу и заставлю тебя сосунка смотреть как они подыхают. Что молчишь? Обоссался, сыкло.
– Я сказал руки вверх, котивы.
– Ты чего такой трудный, фавиец, я понимаю, что вы раса неполноценных, но я шутить не буду, я знаю, что ты один, и вижу как твоя каска мелькает меж кустов, думаешь я так туп, как вы? Я котив к моему счастью и даю тебе последний шанс, беги сосунок, беги, а то поймаю тебя и надеру зад как маленькому мальчику.
После такой эмоциональной беседы повисла тишина, Чак в недоумении смотрел на Арона, а тот лишь улыбался. Прошло совсем немного времени и разведчик велел идти за ним, видимо тот парень фавийский действительно убежал. Лётчику перевязали руку, к счастью пуля прошла на вылет и не причинила большого вреда. Магазин был уже рядом и Арон вёл гостей по не хитрым лабиринтам медивских мин, что окружали каждый маленький анклав. Чак не выдержал и спросил, что это было?
– Да случай вчера вечером был, нарвался я на группу спящих идиотов, пятеро спали, один нёс караул, вот этот парень, звать не знаю как, но трус конкретный. Я к нему вплотную подошёл со спины, нож к горлу поставил и говорю, мол хочешь жить, он говорит, что да, мол у него семья, родители старые, больные и девушка верная дома ждёт, а сам смотрю в штаны мочиться. Ну я ему говорю, ты сядь в уголку и не мешай мне, а я твоих товарищей пока на мясо пущу, если мешать не будишь, то так уж и быть не трону. Врал конечно. Ну вот сел этот трус на землю и дрожит, глаза мутные, как будто дури какой принял. Ну полный неадекват, А я тем самым одного за другим, спящих как барашков заколол, а дождь, шумно, почти все во сне подохли, а последний успел встать, не понял ничего, по сторонам лупит, как котёнок, ну я его точнёхонько в правый глаз пырнул, кровище, море. Ну и решил этого ненормального прирезать, а тот как побежит, как заяц блин. Я стрелять, а не могу прицелиться, льёт как из ведра, ну и удрал. А сегодня пару раз уже натыкался на него, то ревел сидел в какой-то сточной яме, весь грязный, то лежал без чувств. Я как последний раз его встретил, хотел прирезать, схватил его за воротник, к себе притянул, говорю, что всё, мол, набегался, давай помирай уже, а тот как заведённый говорит руки вверх, руки вверх, ну думаю всё, тронулся рассудком бедняга. Решил пусть мучиться, мразь медивская. Ненавижу этих выродков. Грязь. А тут как видишь автомат где-то добыл, но стрелять не умеет, трус. Будь я на его месте, я бы нас всех положил в две секунды.
– Надо было его убить сразу. Теперь он нас видел.
– Да кому и что он расскажет, он же умалишённый, кто ему поверит, он ведь даже выбраться из этих руин не может. Местный дурачок. У тебя был во дворе дурачок? У нас вот был один, всё ходил и спрашивал какой сегодня день, да моргал сто раз в минуту. Вот и это дурачок.
– В Муринии нет дурачков, есть инвалиды.
– Да хоть валенком его назови, инвалид так инвалид. Только вот переживать не надо, сдохнет этот инвалид от голода или на мину наступит. Ты чего такой осторожный, пехота?
– Жизнь научила быть осторожным. Кругом одни враги и идиоты, что страшнее врагов. Да и не совсем правильно это измываться над парнем, он и так благородя тебе ума лишился, так будь ты человеком пристрелил бы его, чтоб не мучился.
– Пусть мучиться, так им и надо, медивам. Ненавижу весь их род, от младенцев до стариков. Гнилой и мерзкий народ, все беды в мире от них. Как только очистим планету от такой грязи, так жить сразу лучше станет.
– Медивов сотня миллионов, на всех патронов может не хватить, – сухо подметил Чак.
– Все кто не сдохнут на войне и от голода, будут рабами, должен же кто-то дерьмо прибирать и полы драить.
– Странно, что ты не берёшь в расчёт, что медивы думают противоположно твоему.
– Мне плевать, что думают эти выродки. Их вожди мечтают стереть с лица земли котивский род, притесняли нас сотни лет, вытолкнули на затворки континента. Думали владеть миром единолично, но эти суки не думали, что котивская нация сильнее их как морально так и военно. Спасибо Мауту, объединил наши народы, теперь мы можем им наподдавать.
Разведчик словно под копирку произносил те идеи, что регулярно звучали из каждого угла, из телевизора и радио, писались в газетах и преподавались в школах. Выросло целое поколение котивов, что считали священным долгом уничтожить медивскую нацию, что якобы сотни лет только и занималась как притеснением котивов. Были в этих идеях и нотки правды, исторически более развитые и сильные медивы подминали под себя более слабые народы, лагунов, утивов и ситов, что повсеместно принимали подданство медивских вождей. Бывали среди этих народов и мятежи и попытки самоопределения, но слабые и обречённые на провал. Но котивская нация была многолюдна и расселялась на просторах восточнее Фавии, занимая обширные и плодородные земли континента. Многовековая борьба за жизненное пространство многократно возросшей медивской нации привела к конфликтам с восточными народами, среди которых котивы были большинством. Но западным вождям было на руку их неорганизованность и раздробленность и, спустя три сотни
