Родная кровь - Джевага Сергей
Я опять зарычал, превращая липкие студенистые щупальца ужаса в ярость. Бросился вперед и ударил врага в грудь. Воин легко отбил удар, в контратаке едва не разрубил меня надвое. Лишь чудом мне удалось увернуться, но солнечный клинок задел одежду, легко разрезал куртку, словно гнилое полотнище, и оцарапал кожу. Я отшатнулся, упал спиной на щиты гентских воинов.
Меня поддержали, не дали упасть. Я сложил пальцы в Знак Отрицания, потом вычертил Знак Огня, Воды… Раздались слабые хлопки. Каждый Знак вспыхивал разноцветными искрами, царапал о золотистое сияние, но отбрасывал врага лишь на несколько шагов назад. Я заскрежетал зубами от бессилия. Даже безотказная древняя магия мира оказалась тщетной. А на сложные заклинания нет времени. Какая жалость, что я без посоха.
«Магия Крови! — промелькнула мысль. — Могла бы спасти. Но ритуалы, заклинания… слишком долго».
Я покачнулся на нетвердых ногах, со злостью и раздражением осознал, что выдохся. Теперь Дар Предков очень пригодился бы. Но он не проявлялся, и похоже было, что придется умереть. Солнечный воин широко улыбнулся и пошел навстречу. Вскинул руку, и я услышал звук падающих тел. На меня брызнуло кипящей кровью, страшный жар опалил лицо. Я отшатнулся, заслонил глаза рукой. Бросил быстрый взгляд под ноги и зло выругался. Смельчаки, что остались с нами, полегли бесформенной грудой доспехов. Тела превратились в сухой черный пепел.
— Беги, чародей! — захохотал враг. — Беги! Я тебя отпускаю!
Я попробовал пойти ему навстречу, превозмогая боль. Но свет ударил с новой силой, куртка на мне задымилась и стала расползаться на куски.
— Беги, чародей!..
И я побежал. Позади полыхнуло, обожгло спину. Ворота города вышибло взрывом, разнесло на куски. Упругая воздушная волна подхватила меня, завертела и закружила, пронесла вдоль улицы. В грудь ударилась холодная стена ближайшего дома, вышибла дыхание и сломала ребра. Я жалобно вскрикнул, перекатился через плечо и заковылял дальше, спасаясь от всепожирающего солнечного света.
Отбежав на сотню шагов, упал на колени и уткнулся лбом в мостовую. Тело горело от ожогов, ногу и грудь терзала острая боль. Кажется, что-то сломано. В ушах тяжело бухала кровь, а в голове метались обрывки мыслей.
Позади вновь полыхнуло, вокруг стали падать большие обломки, засвистели мелкие горячие камни, дымящиеся обломки дерева. Я сделал над собой усилие, обернулся. Там, где раньше были ворота, зияла пустота. Толстая и высокая городская стена раскрошилась. Сквозь пролом медленно и величаво шел сияющий золотистым светом воин. А за ним по пятам следовали скифрские солдаты.
«Поражение, — подумал я устало. — Теперь точно поражение…»
Глава 15
Каждый шаг давался с огромным трудом. Левая нога оказалась сильно вывихнута. Я старался не наступать на нее. Но периодически в суставе хрустело, дикая боль разрывала тело. В глазах темнело, и лишь неимоверным усилием воли мне удавалось оставаться в сознании.
Каким-то образом мне удалось проскочить улицу. За спиной гремело, раздавался топот множества ног, рев и дребезжание металла. Имперская армия вступила в Гент, несмотря на наши ухищрения. На углу я споткнулся и упал прямо в глубокую холодную лужу. Ледяная вода показалась неожиданно приятной, немного утихомирила боль в обожженном теле. Я застонал, попробовал ползти дальше. Но поскользнулся и вновь рухнул в лужу, захлебнулся противной грязной жижей.
В душе шевельнулась злость, прорвалась сквозь глухую стену усталости и боли. Я уперся руками в обледенелое дно лужи и попытался подняться. Но добился лишь того, что перевернулся на спину и опять бултыхнулся в воду. Злость исчезла, в душу вползло серое равнодушие. Я расслабился и закрыл глаза.
Перед взором промелькнули яркие картинки прошлого.
…Я иду по улицам Гента, напеваю себе под нос какую-то песенку. Конец апреля — чудесное время. Уже тепло, но нет изматывающей летней жары. Ласковое солнце припекает макушку. Я улыбаюсь молодой зеленой листве, встречным людям. Вчера допоздна гулял с Флори, девочкой со строительного факультета. Болтали о книгах, музыке, искусстве… Странно, но, кажется, я влюбился. Никогда не испытывал подобных чувств. В душе теплым молоком плещется нежность. Вспоминаю глаза, лучащиеся звездным светом, улыбку, нежную кожу ладошек… Не замечаю никого вокруг, шагаю легко и упруго. Кажется, за спиной выросли огромные белые крылья. Несут меня сквозь испещренную звездами тьму, а следом тянется серебристый след от инея и ледяной пыли…
…Мы лежим в теплой постели, прижавшись друг к другу. За окном тьма, ветви деревьев тихо скребутся в окно. Я чувствую теплое дыхание, аромат шелковистых волос. Мне хорошо и спокойно. Но почему-то не спится. Крепче обнимаю горячее маленькое тело и шепчу: «Я люблю тебя, Флори!» Девушка мурлычет сквозь сон, сильней прижимается ко мне…
…Гуляем по вечернему городу вместе с Тохом. Брат уже похож на косолапого мишку. Не осталось и следа от того пухлого, мечтательного мальчика, каким он был в детстве. Тох стал оборотнем. И я рад за брата, потому что сбылась его мечта. Мы пьем пиво на скамейке в парке, отпускаем шуточки, заливисто хохочем и вспоминаем общих знакомых…
…Первый день работы. Теперь я не студент, а дипломированный маг. Немного страшно и вместе с тем радостно. Захожу в полутьму мастерской, осторожно здороваюсь с чародеями. Одни улыбаются, подходят знакомиться. Другие настороженно следят со своих мест, провожают равнодушными взглядами. А вот и Лек. Мы обнимаемся. Друг смеется моему недоумению и детскому восторгу, объясняет и показывает, что и как, важничает. Еще бы, работает тут целых два месяца, не то что я, неуч…
Перед глазами проносились красочные воспоминания, насыщенные запахами, звуками. Я заново переживал горе и радости. Меня бросало в далекое и смутное теперь детство, возвращало к годам студенчества.
А потом боль разорвала мозг острыми кривыми когтями. Я пришел в себя, ощутил израненное, заиндевевшее тело. Холодная вода уже не доставляла удовольствия, в кожу впивались мелкие осколки льда. Надо мной клубились тяжелые, черные тучи. Падал мягкий, пушистый снег, обжигал лоб и щеки. В голове было как в прибранной комнате, озаренной светом из окна. Мысли чистые и ясные, невесомые.
Я услышал скрежет оружия, грохот и взрывы. К небу тянулись черные столбы дыма и языки пламени. Имперцы шли сюда, сжигая по пути дома. В голове снова мелькнули призраки воспоминаний. И вслед за ними я почувствовал злость. Вдруг по-настоящему понял, почему должен защищать Гент. Не из-за каких-то конкретных людей, не из-за друзей или родных, не из-за Мии… А просто потому, что в этом городе живут мои воспоминания о самых лучших и счастливых годах жизни. И если уничтожат Гент, то умрут и они.
Тело слушалось с трудом. Пальцы не гнулись, посинели и одеревенели. Каждое движение отдавалось мучительной болью. Хотелось распластаться и лежать дальше, медленно умирая от холода. Но злость заставляла ползти дальше.
Я выбрался из лужи. Плача и подвывая от боли, поднялся на ноги и пошел дальше. Земля норовила броситься в лицо, поглотить меня и растворить в себе. Но я боролся. Каждый шаг давался с огромным трудом, меня шатало, словно пьяницу.
Улица знакомая, тут я бывал много раз. Но совсем не та, на которой Тох планировал устроить засаду. Я каким-то образом умудрился свернуть. То ли баррикады оказались не сплошными, то ли я в беспамятстве нашел лазейку. Было тихо и безлюдно. На меня смотрели лишь темные, безжизненные окна домов. Но где-то раздавался шум множества голосов. Я остановился и прислушался. Нет, не скифрцы. Захватчики где-то далеко слева. Похоже, сцепились с последними защитниками Гента. Оттуда доносился шум битвы, треск огня и крики умирающих.
Любопытство пересилило. Я свернул в переулок и оказался на краю небольшой площади. Раньше тут торговали овощами и рыбой. Густая смесь запахов до сих пор витала в воздухе.
Площадь была забита народом. Люди кричали, размахивали руками. Голосили женщины, ругались мужчины. Что-то доказывали друг другу, пытались перекричать. В общем гаме не понять было, зачем собрались и что решают. Я привалился плечом к стене старого трактира, стал отдыхать. За толпой следил с вялым интересом. Из столпотворения выбралась худенькая женщина, залезла на высокий прилавок, оставшийся со старых времен. Люди сразу зашикали друг на друга, шум приутих.
