Несущий свет - Борис Григорьевич Рогов
– Кожа! – заорал он оттуда через минуту. – Сука! Ты куда самогон дел?
– Смотри лучше, дурья башка, – отвечал ему Кожемякин, с трудом выбираясь из кабины бензовоза. – Я специально к-канистру укутал, чтобы она не... Вон же она!
Он вытянул из вороха промасленной ветоши стандартную алюминиевую канистру.
Тут пассажирский состав неожиданно дёрнулся, как укушенная оводом корова, зашипел, выпустил облако пара и судорожно сдвинулся на пару метров. Заскрежетали гребни колёс на рельсах, из вагона послышались недовольные крики пассажиров и детский плач.
– Лядь! Сука! – забормотал Кожемякин, едва не свалившийся на землю. Он завозился с крышкой канистры. – Так же можно меня и уронить. Придётся поправить поташ... пошатну... нувшееся здоро... ве.
– Ты погодь глушить! – попытался остановить его Шматко. – Дай сюда!
Он потянул канистру на себя. Кожа отдавать не пожелал. Мысль влить в себя ещё порцию огненной воды увлекла его полностью. Поэтому он дёрнул канистру на себя. Самогон пролился на ветошь за кабиной, пропитанную отработанным маслом.
– Мужики, вы там кончайте суетиться, – подал голос водитель бензовоза. – Забирайте свой самогон и валите быстрее. Мне ещё в часть надо успеть.
Договорить он не успел. Дверь пассажирского поезда открылась, пьяный женский голос визгливо выдал что-то неразборчивое. Потом в воздухе мелькнул печной совок. В свете окон вагона поплыло облако золы от бойлера. Какие-то непотухшие угольки попали на промасленную ветошь и тут же вспыхнули.
– Бежим! Все на х...! – заорал водила и первым метнулся под пассажирский вагон.
– Пиздец! – прошептал Шматко и тоже бросился под вагон, не забыв канистру.
Наблюдавший за всем этим спектаклем Кравец, резко толкнул дверь вагона, выскочил на землю и собрался уже собственным телом закрыть разгорающийся огонь. Он понял, что если рванёт бензин в цистерне, то его составу точно не поздоровиться. Кравец плохо представлял, что конкретно может произойти при разрушении его состава. Ему казалось, что, может быть всё, даже атомный взрыв. Раздумывать некогда.
Он подскочил к автомобилю, попытался залезть в кабину, но дверцу заклинило. Кулаком выбил стекло. Боли от осколков, впившихся в руку, даже не почувствовал. Повернул зажигание, отжал педаль газа. Мотор, по закону подлости, тут же заглох.
***
Под днищем планетолёта проплывала тёмная поверхность Земли. Более тёмными смотрелись пятна лесов, более светлыми – поля и пустоши. Яркими огнями горели города и деревни, выпускающие в стороны щупальца янтарных пунктиров освещения. Аспидно-чёрными лентами змеились реки. Гениос шёл привычным маршрутом, облетая западную границу Советского Союза. Несколько месяцев назад он как раз неподалёку от этих мест столкнулся с двумя пассажирскими самолётами. Тогда ему здорово влетело от начальства. С тех пор он многому научился, много узнал. Информации усвоил больше, чем за годы учёбы в кадетском корпусе.
Внезапно на табло внешнего наблюдения замерцал тревожным красным цветом сигнал обнаружения повышенного уровня радиации. Ген легко коснулся приборной доски и перед ним загорелись цифры координат места и характеристик излучения.
«52.223696, 24.345543, – пробормотал Ген про себя. –UO2[18]». Вывел на иллюминатор координатную сетку и присвистнул от удивления. По всему выходило, что излучение идёт от расположенного в каком-то городе почти у западной границы СССР железнодорожного узла. Увеличив изображение на максимум, Ген заметил, что сифонит от четырёх вагонов стоящего на одном из путей состава. Но удивило его не это. Рядом с этим радиоактивным составом горел какой-то механизм.
– Прошу разрешения нанести энергоудар для предотвращения радиационного заражения, – Ген связался с навархосом. – Горит прямо рядом с большими ёмкостями радиоактивных материалов.
– Что там у тебя опять происходит? – Грифандр Риптус так и оставался сторонником минимального вмешательства в земные дела. – Доложи факты. Коротко и чётко.
– Да. Навархос. Докладываю. На железнодорожных путях недалеко от западной границы СССР стоит состав из пяти вагонов, от четырёх эзотерископ фиксирует очень высокий уровень радиационного излучения. Рядом горит по неизвестной причине автомобиль для перевозки горючих жидкостей. Если не остановить, то взрыв ёмкости приведёт к разрушению вагонов и рассеиванию радиоактивных материалов, с заражением почвы, воздуха и воды на обширных территориях.
– Понятно! – Навархос не стал дожидаться окончания доклада. – Убрать огонь от вагонов сможешь?
– Да. Ударю энергополем вдоль состава. На пару стадий перенесу и там его рвану.
– Эндакси! Приступай.
***
Кравец проклиная алкоголиков и не слушающийся мотор, пытался включить зажигание. Внезапно он почувствовал мягкий толчок и лёгкое покачивание. Он не успел ничего понять, как увидел, что бензовоз, покачиваясь на рессорах, опустился на рельсы метрах в полста от состава. Юрий больше не раздумывал. В любую секунду мог произойти взрыв. Могли пострадать люди, зачем-то выскакивающие из пассажирского поезда. Он помчался обратно, чтобы помочь. Первой увидел девочку лет шести. Она растерянно стояла возле вагонов и что-то лепетала на непонятном языке. Юра поднял ее, собираясь подсадить в вагон, но тут воздух разорвал грохот взрыва. Цистерна, наконец, не выдержала и, исторгнув столб оранжевого пламени, ударила взрывной волной. Кравец заслонил собой ребенка и инстинктивно выставил руку в сторону взрыва. Её буквально изрешетило какими-то осколков. Но боли он не чувствовал. Девочка, к счастью, не пострадала. Вагоны поезда тоже только обгорели. Некоторые выскочившие пассажиры тоже получили мелкие ранения. Всех рассадили по местам, и поезд тронулся, стараясь нагнать расписание. К Юрию подбежали его бойцы.
– Тащ сержант, ты как?
– Ничего, жить буду, – морщась от боли, процедил сквозь зубы Кравец. – Главное, что наш груз остался невредим.
– Там, это...– подбежавший следом Валерка Абовян, махнул рукой в сторону их вагона, – Там тебя начальство ищет. Говорить с тобой хочет.
Вот этого Юра не любил. Он не считал себя мастером разговоров с начальством, да и что он мог рассказать? Про то, что Шматко с Кожевниковым самогон украли и чуть атомный взрыв в Белорусии не учинили?
***
Звонок аппарата правительственной связи оторвал заведующего отделом оргработы Егора Лигачёва от навалившейся в последние дни текучки. Вал документов, поднявшийся после прихода Горбачёва, грозил затопить весь аппарат ЦК.
«Что ещё надо, этому болтуну? – подумал Лигачёв. – Всегда в самый неподходящий момент у него какие-то идеи...».
На этот раз Генеральный не стал ни о чём распространяться по телефону, просто попросил явиться. Последнее время это происходило довольно часто, и Егор Кузьмич уже привык к такой практике. Он подхватил красную
